Уже и чаю напились трижды, и вода вскипела, и пообедали, да даже ловушки проверили, и освежевали несколько туш, а Солома все спал. Он даже на другой бок не повернулся, так и лежал на лапнике калачом. Федор ходил все вокруг и думал, что может стоит разбудить подопечного. Но страх нарушить его сон и сделать тем хуже все же останавливал. Решил что даст добытчику выспаться столько, сколько тот сам захочет, все равно с поляны уходить пока смысла не было, дичь хоть и в малом количестве, но была.
Когда время уже близилось к вечеру, а верхушек деревьев коснулся мрак, Солома вдруг пошевелился. Леший дернулся и вперил глаза в своего товарища. Он все так и лежал, грязный, измазанный в чьей-то крови. Но на лице у него было умиротворение и никаких эмоций. Не двигался никакой мускул, будто то лежала перед ним кукла, а вовсе не живой человек. Кот отошел, чтобы собрать веток черники к чаю, а Леший остался, чтобы следить за Соломой и постоянно подогревающейся для него водой.
Командир подумал, что тот наверное, скоро проснется, раз уж начал шевелиться. Считай весь день проспал. У Федора было неспокойно на душе. Он будто чувствовал надвигающуюся беду, и отчего-то ему казалось, что беда эта исходит и от Степана тоже. Будто не Солома это вернулся к ним, а кто-то уже совершенно другой.
– Ну что, командир, не проснулся наш гуляка?
– А, Кот. Да нет, пока спит еще. Но уже повернулся немного. Я думаю он проспит до утра. Хотя, посмотрим. Давай чай пить, что ли, да поужинаем хоть чем, а то вода без толку уже сколько бурлит над огнем.
Каждый добытчик взял по куску вяленого мяса, сухарю, зачерпнул себе по кружке кипятка, и бросил в них понемногу земляничных ягод да веточек черники. Аромат начал расходиться вокруг. Он щекотал ноздри и прокрадывался к воспоминаниям о доме, тепле, поселении. Очень хотелось поскорее оказаться возле очага, пусть не с мамой, так хотя бы с кошкой – думалось Лешему. И тут же пробудились воспоминания о дедушке Степане, и его уютной землянке, где пахнет душистым чаем и есть белые сухари.
Так тоскливо сделалось Лешему, что захотелось вот так же, как Солома, свернуться калачиком и рыдать от безысходности. Так стало добытчику себя жаль, так стало жаль свою неприкаянную душу, рано лишившуюся дорогой матери, не имевшую ни одного настоящего друга, не знавшую никогда отца. Он почему-то чувствовал какую-то странную связь с тем лесным стариком, которую и сам то не мог объяснить, и даже немного пугался этого.
Вот бы вспомнить дорогу к землянке, вот бы еще раз повидаться с дедушкой. Нужно было остаться тогда хотя бы еще ненадолго. Так много хотелось выспросить и узнать. Эх, упустил такую возможность – корил сам себя добытчик. Отчего-то ему казалось, что дедушка очень много знает, хоть и живет отшельником уже много лет. Кстати, а сколько это лет он один живет? И как так вышло, что наши никогда его не видели, но он про наш лагерь откуда-то знает? Так много вопросов. И Леший решил не мучать себя дальше, а то этак можно было и вовсе голову потерять в раздумьях, а он себе сейчас такого не может позволить никак.
– Ну что, Леша, как чаек?
– Хорош, командир. Еще бы к чайку чего, а то я ничего такого не додумался взять, а ты видно, что опытный.
Федя чертыхнулся, а ведь и правда, ничего не достал к чаю.
– Вот же. Совсем забыл. Погоди, пастилы тебе достану.
– Да ну, мне еще одного сухаря хватит, пастилу еще тратить на меня.
Он смущенно улыбался. И куда теперь делся этот нагловатый, везде сующий свой нос парнишка? Подумалось Лешему. Перед ним сидел натурально ребенок, которому бабка принесла гостинцев тайком.
– Угощайся, Кот, это сам я делал, по рецепту мамы моей. Каждый год делаю, как только яблоки и прочее подходит. Это ж польза какая.
– А я с батей живу. Мамка в родах померла, когда сестра моя пришла в наш мир. Он ничего такого делать не умеет. У нас к чаю только хлеб да мед иногда. Пастилой меня бака Марья иногда балует. Но твоя вкуснее, слаще даже.
– Так я мед и кладу.
И Леший протянул своему подопечному ароматную фруктовую улитку. Тот даже зажмурился от удовольствия.
– Ну давай, допивай тогда чай, я пойду ловушки снимать начну, а ты потом подходи.
– Командир, может на ночь все же поставим, а?
– Нет, это не обсуждается, Кот. Я уже один раз нарушил запрет, и поплатился за это. Собираем ловушки, а на утро ставим снова. Ночью отдых и дежурство, само собой.
Леший пошел в сторону от костра туда, где стояли ловушки. Поляну уже почти накрыло тьмой, но самое важное пока еще можно было разглядеть – силки не были пустыми. То тут, то там виднелись попавшиеся в них зверьки. В основном кролики и зайцы, пара куниц и… Леший не поверил своим глазам. Откуда? Он не ставил таких больших силков. В петле болтался целый олень. Да, он был молодой и еще не очень крупный, но это олень, а в нем килограмм 50 не меньше. Федя уже и не помнил, когда последний раз олень ему попадался. Они очень осторожные стали, потому что их всех почти истребили. Староста предполагал, что они ушли дальше к югу, потому что добытчики вот уже полтора года не приносили в лагерь ни одного.
Командир чуть было не запрыгал на месте от радости. Это ведь означало, что вылазку можно сворачивать – мяса достаточно. И он почти бегом направился к костру, чтобы поторопить Кота, который что-то подзадержался со своим чаем.