Меня всегда поражало, какое количество еды готовят люди на празднование Нового года. Впечатление такое, что за весь уходящий год они не смогли наесться.
На праздничном столе в новогоднюю ночь оказываются по соседству продукты абсолютно несовместимые: селёдка под шубой и сливочное мороженое, кремово-шоколадный торт и красная икра, клубника со сливками и вяленая горбуша, голубцы и апельсиновое желе, холодец и запечённая индейка, консервированные овощи и свежие фрукты, а также непременные атрибуты любого застолья: салат оливье, лимонад и компот.
Моя семья не была исключением, поэтому тридцать первого декабря с раннего утра и до самого обеда мама и бабушка готовили пир «на весь мир». Я как подмастерье была у них на подхвате или, точнее, на побегушках. Кошка Мурка путалась под ногами, за что и была выдворена во двор на прогулку.
– Мам, куда мы столько наготавливаем? Столько еды… Если мы всю её съедим, то лопнем. А если не съедим, то пропадёт.
– Не говори ерунду, Маша. Мы всегда так готовим, – с обречённым вздохом ответила мама.
Судя по печальной интонации её голоса, ломать традиции она не собиралась.
– Знаю. Но зачем? Я всегда за новогодние праздники толстею на пять килограммов. Потом мне приходится сидеть на диете месяца два, а иногда и дольше.
– Ну, так соседи же зайдут! Как же без закуски, Маша?
– Мам?! Ты пригласила соседей?
– Маша, конечно. Позвала тётю Аллу и Антона.
– Мама! Могла бы хоть предупредить.
– Она тебя специально не предупредила. Вдруг обрадуешься и сбежишь, – вставила бабушка и заговорщически подмигнула мне левым глазом.
Её доброе морщинистое лицо расплылось в довольной улыбке.
– Мама, ну, честное слово! Я же для Маши стараюсь. Хочу как лучше.
– Ты бы у Маши сначала спросила, как ей лучше, – баба Настя отстаивала моё право на самоопределение.
– Маша, а ты что? Против? – мама удручённо посмотрела на меня.
– Да нет. Мне всё равно.
– Ну вот и хорошо.
– Ладно, девочки, у меня перекур, – сказала бабушка и, подмигнув мне правым глазом, с таинственным видом вышла из кухни.
Это был её тайный знак – «следуй за мной».
Мама продолжала меня уговаривать:
– Маша, ты как следует к Антону присмотрись. Он – парень хороший, и ты ему понравилась. К тому же, тётя Алла к тебе хорошо относится. Передай мне соль, пожалуйста.
– И вы с тётей Аллой сговорились? – спросила я, протягивая солонку.
– Доченька, зачем же так? Не сговаривались мы. Просто каждой матери хочется, чтобы у её ребёнка было счастье. А ты обиделась?
– Нет. Я всё понимаю. Только не знаю, к счастью ли ваши старания.
– Маша, тебе уже двадцать семь, до тридцати лет надо успеть ребёночка родить.
– Ты предлагаешь мне Антона в качестве отца для моего будущего ребёнка? По-моему, это уже слишком.
– Не придирайся к словам. Продолжай взбивать крем, чтобы не упал.
– Мама, зачем мы вообще делаем ещё один торт? У нас же уже есть магазинный?
– Домашний вкуснее. Антон – симпатичный парень, молодой, образованный, перспективный… Тётя Алла сказала, что он от тебя без ума.
– Прямо уж?! Так уж и без ума? Что-то я не заметила, чтобы он поглупел.
– Маша, я же для тебя стараюсь. Ты никуда не ходишь, нигде не бываешь. Только работа и дом. Надо же с парнями знакомиться, мужа искать. Сами мужчины к тебе в дом не придут. Правильно говорят, под лежачий камень вода не течёт.
– Мам, да знакомлюсь я.
– Ты уже больше года одна. А время летит незаметно. Через два месяца двадцать восемь лет уже исполнится. Замуж тебе надо.
– Мам, не волнуйся ты так за меня. Всё ведь хорошо.
– Хорошо, когда женщина замужем и счастлива, когда дети есть. Вот это хорошо.
– У меня подруги вообще ещё замужем не были.
– Маша, так они же моложе тебя.
– По-твоему, мне надо срочно выйти замуж, иначе я буду старая, никому ненужная, и никто на мне не женится?
– Не говори глупостей. И не заводись. Знаешь, не каждой девушке в жизни везёт.
– Знаю.
– Не перебивай! Антон тебя всего на шесть месяцев старше. Возраст у него для женитьбы самый хороший. Подходящий для тебя вариант. В таком возрасте парни уже женаты, а которые старше, те уже разведены. А он ни разу женат не был. Без детей, без алиментов. Ну, что ещё надо?
– Он не один такой свободный.
– Ну, да. Вокруг тебя женихов, как мошкары, хоть отгоняй! Выстроились в длинную очередь с предложениями руки и сердца.
– Мама! Вот умеешь ты настроение испортить.
– Молодой парень, симпатичный…
– Ты уже это говорила.
– Не перебивай. Очень тебя прошу, Машенька, присмотрись, будь к нему повнимательнее. Будет предлагать – соглашайся.
– На что?
– Да на всё!
– Так и скажу ему: «Антон, я на всё согласна». То-то он удивится. Может, даже изменит ко мне своё отношение… в худшую сторону.
– Не утрируй. Ты меня прекрасно поняла. Откажешь этому парню – пожалеешь потом, да поздно будет. В общем, если будет звать замуж, то соглашайся.
– Мам, тебе пока помощь моя не нужна? Пойду на воздух. Жарко тут.
– Иди. Минут тридцать можешь отдохнуть.
На душе было препогано. Я быстро надела куртку, сапоги и заглянула в комнату, где меня ждала бабушка Настя.
– Бабуль, я скоро приду. Минут через десять. Пойду на улицу, подышу свежим воздухом.
– Хорошо, Машенька. Жду.
***
Купив в ближайшем ларьке пачку сигарет и зажигалку, я пошла обратно домой. Зачем купила? Сама не знаю. Не у отца же из пачки брать?! К тому же, с утра он уехал по какому-то срочному делу на работу.
После разговора с мамой я почувствовала себя несчастной, нелюбимой, разведённой, стареющей.
Недавно прочитала на какой-то из страниц в соцсети высказывание одной молодой девушки. Она дала своей разведённой двадцатипятилетней подруге определение: «бэушная второго сорта».
Этот ярлык я тогда сразу же примерила на себя, да так с биркой и осталась.
До сих пор я никогда не курила. Понимала, что вредно. Сейчас курить мне тоже не хотелось, но надо было сделать что-нибудь из ряда вон выходящее, что-то абсолютно нелогичное наперекор всем.
Войдя во двор, я достала из кармана куртки пачку сигарет, посмотрела на неё, покрутила и положила обратно. Это не выход.
Мишка радостно тявкнул и завилял хвостом, очевидно, прочитал мои мысли. Глупый пёс! Хотя, может быть, наоборот, слишком смышлёный. Он угадал мои намерения? В голову лезли самые дурацкие мысли, казалось, что даже дворняга разумнее меня.
Десять минут на свежем морозном воздухе дали мне новые силы.
Я разглядывала щебечущих птиц. На голых ветках куста сирени сидели нахохлившиеся снегири и синицы. Они звонко переговаривались о чём-то своём, наверное, сплетничали на птичьем языке или радовались солнечному денёчку.
Один градус ниже нуля, и по-прежнему мало снега, и это в канун Нового года.
Всё-таки в чём-то моя мама права. В жизни я очень медленно принимаю решения, чересчур много времени трачу на обдумывание каждой своей ошибки. Сделать шаг, не подумав сто раз, я не умею. Но и это не спасает меня от промахов. Я – ходячий ляпсус.
Что толку по семь раз отмерять, если всё равно никто не застрахован от просчётов и погрешностей?
Может, пора уже мне начать делать необдуманные шаги и действовать так, как хочется, не задумываясь о последствиях? Надо попробовать жить одним днём здесь и сейчас. А что мне хочется здесь и сейчас?
То, что от меня совершенно не зависит, и что изменить никто не в силах, то есть мне хочется невозможного.
Надо менять собственную скорость, ускоряться, жить в ногу со временем, со скоростью двадцать первого века.
Дверь дома отворилась, и на крыльцо вышла одетая для прогулки баба Настя. Она спустилась по ступенькам во двор и подошла ко мне.
Мишка тут же снова завилял хвостом, вежливо тявкнул и вопросительно уставился на нас обеих, чуял, что в скором времени у него будет пир.
– Иди, иди, попрошайка. Будет тебе праздничный стол, но попозже. Ишь, какой услужливый! – пристыдила дворнягу бабушка.
Пёс обиженно поджал хвост и послушно пошёл в свою конуру, то и дело оглядываясь и бросая на нас жалобные взгляды.
– Он вкусных запахов сегодня нанюхался, вот и ждёт угощения, – заступилась я.
В подтверждение моих слов Мишка возмущённо залаял.
– Помолчал бы уж, проглот! – по-доброму проворчала старушка.
Пёс послушно замолчал, лёг поудобнее и уткнулся носом в лапы, но всё равно не спускал с нас глаз, мол, авось передумаем.
– Получит он свой праздничный ужин… Маша, чего у тебя стряслось?
– Ничего особенного, бабуль.
– Не ври мне. Я же вижу. Со своим новым парнем поругалась?
– Бабуля, как тебе удаётся?
– Я три четверти века на белом свете прожила, за всю свою жизнь уж научилась кое-чему. Зрю в самую суть. Обманывал? Оказался женат?
– Нет. Честный. Порядочный. Холостой. Просто не судьба. Расстались.
– Расскажешь?
– Нечего рассказывать. Всё уже в прошлом.
– Тогда выбрось его из головы. Живи дальше.
– Не выбрасывается.
– Воспоминаниями можно жить только в моём возрасте. В твоём надо быть чуточку легкомысленнее. Надо творить ошибки, делать глупости. Можно даже, наделать кучу глупостей. Надо не только влюбляться самой, но и позволять любить себя, принимать ухаживания, иногда даже не выполнять обещания.
– Бабуль, чему ты меня учишь?
– Быть женщиной! Думаешь, всегда бывает в жизни и в чувствах всё понятно?
– Не знаю.
– Вот то-то и оно. Главное, время не тяни. Оно не резиновое. Наслаждайся жизнью. Молодость скоротечна, её не вернёшь.
– Иногда надо подумать.
– Маша, если дело уже решённое, и от тебя ничего не зависит, то о чём тут вообще думать? Прошлое пусть останется в прошлом. Умей вовремя перевернуть страницу. Начни новую жизнь с чистого листа.
– Подруги мне тоже посоветовали начать Новый год с чистого листа. Я и сама понимаю, что надо, но пока не получается. Обдумываю.
– Не надо обдумывать. Уйди в загул.
– Это как?
– Легкомысленно… Очертя голову! Ух! – сказала бабуля и взмахнула правой рукой у себя над головой, таким образом, видимо, начертив в воздухе неопределённый залихватский символ «Ух!».
От этого жеста её серая норковая шляпка слегка съехала ей на левое ухо. Баба Настя озорно улыбнулась и стала похожа на рано состарившуюся молоденькую барышню.
– Так ведь можно и запутаться?! – ответила я, поправляя бабушке головной убор.
– Вот и хорошо. Запутайся! Это лучше, чем сидеть в одиночестве и распутывать клубок из прошлых ошибок.
– Бабуля, ты какая-то слишком современная.
– А ты думаешь, что в двадцатом веке по-другому жили?
– Ну, да. Неторопливо…
– Наоборот! Двадцатый – это век научно-технического прогресса и коммунистического строительства. Это же тебе не девятнадцатый. Развитие страны, комсомольские стройки… В наше время жизнь пятилетками проносилась. «Даёшь пятилетку за четыре года!» Мы жили со скоростью электровоза, несущегося в светлое завтра, или, скорее, ракеты, несущейся в космос… Темпы были! Не то, что сейчас. Да и планов было громадьё. «Я планов наших люблю громадьё, размаха шаги саженьи. Я радуюсь маршу, которым идём в работу и в сраженья.» Такую великую страну построили… СССР… Только вот… Такую страну разрушили! Эх!
– Бабуль! Ну, не расстраивайся ты так. А то сейчас заплачешь. А про «громадьё» кто написал? Горький?
– Владимир Владимирович Маяковский в поэме «Хорошо».
– Сейчас тоже век скоростной, только вот скорость заключается в потоке информации. Информационные технологии развиваются. Всё спешат жить, а я вот отстаю. Мне, наверное, надо было в девятнадцатом веке родиться, когда ещё на лошадях ездили… в каретах.
– Ага. Кто в каретах, а кто и в крестьянских телегах, а то и вовсе пешком в лаптях, неграмотный да голодный… Да что об этом говорить! Романтизировали сейчас всё о девятнадцатом веке и с ног на голову переставили. Как там у Максима Горького в пьесе «На дне» говорится?.. «В карете прошлого никуда не уедешь.» Меняй скорость, внучка, ускоряйся.
– Даже ты так говоришь. Похоже, что я и правда каким-то образом застряла и живу со скоростью девятнадцатого века.
– Ты не те книжки читаешь, внучка. Зачем тебе выдумки всякие про барышень разных? Лучше серьёзные романы прочитай, которые написаны о настоящей жизни: Максима Горького «Мать», Николая Островского «Как закалялась сталь», Михаила Булгакова «Белая гвардия», Михаила Шолохова «Поднятая целина», Фёдора Гладкова «Цемент», Веры Кетлинской «Мужество»…
– О некоторых я даже и не слышала.
– Я могу тебе целый список написать. Наверное, в библиотеках эти книги ещё есть. Раньше они точно были.
– Напиши. Потом поищу в интернете. Прочитаю. Сейчас хочется чего-нибудь сказочно-волшебного. Новый год всё-таки.
– Мы вот с тобой… знаешь что?.. Мы погадаем на женихов под Новый год.
– Бабуля, ты же комсомолкой была!
– Была. Я и сейчас комсомолкой осталась. Чувствую себя молодой и идеологически подкованной. Но девичьи забавы и развлечения никто не отменял. Дань русским народным традициям у нас в крови.
– Да мне уж нагадали однажды на кофе…
– Кофе – не наш напиток, а иностранные буржуазные веяния, «вихри враждебные». Стало быть, и гадание на кофе – не наш путь. Мы пойдём другим путём. Тем, которым ещё мои бабки и прабабки ходили. Вспомним народные традиции и применим к сегодняшнему дню, так сказать.
– А каким путём они ходили?
– Скоро узнаешь.
– И когда?
– Я же сказала, скоро. Мы с тобой ещё погадаем… Гадание лишним никогда не бывает. Раньше девушки много гадали. Волшебство и чудо на Новый год имеет место быть! Его ещё никто не отменял! Нагадаем себе сказочных царевичей на белых конях.
– Царевичей? Бабуля! Ты же комсомолка!
– Я же сказала, сказочных.
– Понятно.
– Хочешь в жизни сказку?
– Хочу, конечно. Кто ж её не хочет?
– Будет тебе сказка.
– Бабушка, ты мне её расскажешь?
– А ты не смейся! Я серьёзно говорю. Жизнь – она такая непредсказуемая, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Будет ещё и на твоей улице праздник, Машенька. Вот приедет за тобой твой суженый, сказочный царевич на белом коне, тогда и вспомнишь мои слова.
– Хорошо, бабуль. Не буду смеяться, буду ждать. Пойду. Мама заждалась, наверно. Надо торт доделывать.
***
Отец вернулся с работы и, лёжа на диване с газетой в руках, послушно ждал, когда его позовут к столу. Помочь нам с приготовлением к праздничному ужину пришла соседка тётя Алла. Они с мамой шептались на кухне, а меня великодушно отпустили «прихорашиваться к приходу гостей». Бабушка дремала в своём кресле у орущего телевизора.
В общем, все были при деле, а я оказалась одна, свободна и «без присмотра».
Пусть Антон Морозов сам «прихорашивается» к своему приходу. Я же этого принципиально решила не делать. И так сойдёт! Тоже мне, «царевич на белом коне». У него и коня-то нет, а не то, что короны.
Короче, меня всё достало. Я почувствовала, что ещё немного маминых уговоров, таинственного неразборчивого шёпота заговорщиц, доносящегося из кухни, подобострастных улыбочек и полунамёков матери журналиста, и меня всё это начнёт бесить. Тогда я сорвусь, нагрублю всем и испорчу им праздник.
Пробыв почти весь день на кухне, накрыв на стол, кое-как приведя внутреннее душевное состояние в маломальский порядок, запретив себе думать о неудачах и жалеть себя, а также повысив своё настроение до среднесуточной отметки «удовлетворительно», я решила уединиться во дворе, выбрав укромное местечко в темноте за сараем поближе к высокому забору.
Пёс вылез из конуры и приветливо огласил двор своим лаем.
– Цыц! Чего так орать? – прошипела я. – У-у, пятая колонна!
Он с любопытством последовал за мной, видимо, прочитал мои мысли, и всё-таки сдался, решил стать пассивным курильщиком.
– Сиди молча. А не то, прогоню, – прошептала я.
Мишка всё понял, замолчал, сел напротив и внимательно уставился на меня.
Стоя в темноте, я достала из кармана пачку сигарет и зажигалку. Прикурив и втянув в горло противный горький дым, я закашлялась, и в ту же самую минуту услышала быстро приближающиеся семенящие шажки. Я мигом спрятала правую руку с сигаретой за спину.
Из-за сарая показался тёмный силуэт бабы Насти. Она передвигалась осторожно, мелкими перебежками, пробиралась под покровом темноты, словно партизан в тылу врага. В руках бабуля держала валенок, направив его, как дуло автомата, голенищем вперёд.
Впопыхах она сослепу наскочила на Мишку и наступила ему на лапу или на хвост. Тот протестующе взвизгнул и отскочил в сторону.
– Тьфу, ты! Нечистая тебя побери! – выругалась комсомолка и по совместительству пенсионерка. – Иди к себе, пугало огородное!
Обиженный Мишка прихрамывая потрусил к конуре.
Теперь под прицелом валенка оказалась я.
– Шкодишь? – хитро сощурившись спросила баба Настя.
– Нет, – соврала я. – Просто вышла воздухом подышать.
– Вижу я, каким воздухом ты дышишь. И с каких это пор ты начала курить?
– С этих.
– Вовремя я тебя застукала. Бросай курить. Вредно для здоровья. У меня есть для нас занятие поинтереснее.
Я послушно выбросила недокуренную сигарету в снег. Всё равно курение – это гадость, которая никак мне не поможет. Так что, я бросила курить сразу же после первой затяжки.
– Какое занятие, бабуль? Твои валенки заклеивать будем? Так снега в этом году три сантиметра всего.
– Нет, Машка. Гадать на женихов будем.
– Чего?
– Гадать, говорю, на женихов будем. Что непонятного?
– А валенок твой зачем?
– Это не просто валенок. Это мой старый валенок. Его не жалко. Он в качестве примера будет.
– Бабуль, что-то я тебя совсем не понимаю. Зачем ты валенок принесла?
– Гадание такое. Становишься спиной к забору. Берёшь валенок в руки и бросаешь его через голову, чтобы перелетел через забор на улицу. Прямо на дорогу. Куда носок покажет, с той стороны и сваты придут. Смотри. Вот так.
Бабушка повернулась спиной к забору и со всей силы бросила валенок через голову так, что он зацепился и повис на вечнозелёном плюще, обвивающем высокий забор, сложенный из камня-ракушечника.
Я хихикнула.
– Какие сваты, баба Настя? Двадцать первый век. Сейчас никто никого не сватает. К тому же, у меня нет валенка.
– Ничего. Вместо валенка можно бросить сапог, ботинок, туфельку. Главное, чтобы свою, а не чужую. Чужую обувь бросать нельзя. Каждая девушка ведь на своего суженого гадает. Чужая обувь на твою судьбу не укажет. Станешь спиной к забору и бросишь со всей силы, чтобы перелетела туфля через забор. Носок туфельки укажет, с какой стороны жених придёт. Куда покажет, в ту сторону ты замуж и выйдешь. Я твои туфли в кладовке нашла. Одну притащила. Вот держи.
Бабушка протянула мне мою туфельку-лодочку на шпильке.
– Это мои любимые туфли! Я кидать не буду. Минус один градус. Снега три сантиметра всего, грязи больше. В лужу упадёт. Жалко.
– А ты что? За нелюбимого замуж выйти хочешь? Ясно-красно, любимые туфли. Нелюбимые да старые валенки можно только бабке кидать. Да и то, только в качестве примера. А для правдивости гадания девушка должна бросать свою любимую обувь. Тогда замуж выйдешь по любви. Поняла?
– Поняла.
– То-то и оно! Бросай, говорю.
– Да ты что, бабуль?! Перед соседями неудобно. Засмеют.
– А мы с тобой вместе на дорогу посмотреть выйдем. Так что не боись! В случае чего, я тебя прикрою. Скажу, что это моя затея. Машка, не дрейфь! Я всё предусмотрела.
– Ну, ладно. Не отстанешь ведь. Бросаю.
Я повернулась спиной к изгороди и со всей силы бросила туфлю через забор. Послышался стук, и возмущённый голос Антона сообщил:
– Ого! Прямо по голове!
– Тсс! – приложив указательный палец ко рту, прошептала баба Настя и почти беззвучно захихикала.
– Кто здесь туфлями швыряется? Маша, это ты хулиганишь?
Я стояла в шоке и молчала. Перепуганная бабуля-предательница со словами «Ух ты ёперный театр!» бросилась удирать мелкими шажками в сторону дома.
Делать было нечего, я признала свою вину:
– Да. Это я тут на суженого гадаю. Вот ты и попался, – наглым тоном заявила я.
– Значит, мне повезло поймать хрустальную туфельку из первых рук?
– Да. Радуйся, что не поймал бабушкин валенок.
– А что Настасья Фёдоровна тоже с тобой гадала?
– А как же?! Она моя соучастница, главарь нашей хулиганской шайки и мозг операции.
Мы с Антоном шли по разные стороны забора к калитке, обмениваясь остротами.
– Выходит, что моя судьба уже решена?
– А ты туфлю подобрал?
– Не то слово. Я её поймал.
– Значит твоя участь решена. Надо было дать туфле свободно упасть. Тогда бы её носок указал в ту сторону, откуда приедет суженый. А так ты сам виноват. Наверное, с мячиком в детстве не наигрался.
– Мария Сергеевна! Как честный человек, теперь я просто обязан на тебе жениться.
– Это только в том случае, если хрустальная туфелька окажется мне в пору. Мало ли. Может, моя нога растолстела или выросла.
– Это легко проверить. Сейчас примерим.
– Как я вообще на эту авантюру согласилась?! Сама не знаю. Хорошо, что туфля в лужу не упала.
– Могла упасть в лужу. Это точно. Лужа тут большая, даже льдом не затянута. Ну, так это моя судьба или что? Кому суждено туфлёй по голове получить, тот мимо не пройдёт. Хорошо, что поймал. А валенка Настасьи Фёдоровны я тут не видел. Он мимо не пролетал.
– Радуйся, что бабулин валенок на изгороди повис. А то пришлось бы тебе моей бабушке предложение руки и сердца делать.
– Ну, сразу на вас двоих я жениться не могу. Я же не султан турецкий, – сказал Антон, открывая калитку. – Здравствуй, Маша, я – твой принц.
– Привет. А где белый конь?
– Коня нет. Понимаю, что с моей стороны не солидно являться к девушке без лошади. Но ведь конь мог испугаться. Шутка ли, по ночам туфли со шпильками летают. Холодное оружие.
– Извини, о технике безопасности я не подумала.
– Да я и сам виноват. Не принял меры предосторожности, пришёл к девушке без шлема и доспехов.
Мишка с весёлым лаем бросился пачкать гостя своими грязными лапами.
– Мишка, хватит. Иди на место, – скомандовала я.
– Забавный пёс, – сказал парень, потрепав дворнягу за уши. – Туфлю будем прямо здесь примерять или в доме?
В свете фонаря в глазах Морозова блеснули озорные искры. Он широко и добродушно улыбнулся.
– Ещё чего! Ничего я примерять не буду. Это мой бальный комплект, – ответила я, забирая свою туфлю из его руки. – Пойдём в дом. Там уже все заждались, наверное. Умирают от любопытства, чего мы тут с тобой застряли.
– Это тебе, – сказал журналист, протягивая свёрток. – Моя книга, как обещал.
– Спасибо. Надеюсь, что ты мне её подпишешь.
– Уже подписал.
***
Удивительно, как может измениться настроение от простого и доброго человеческого общения. Морозовы всё-таки очень приятные, общительные и милые люди. Новогодний ужин был в самом разгаре.
Всем было очень весело, и даже мне на некоторое время удалось отвлечься от своих тяжёлых мыслей. Шутки Антона могли бы рассмешить даже каменную статую египетского сфинкса, если бы она оказалась у нас в гостях.
Я будто бы увидела этого парня впервые. Раньше я не замечала, какой он открытый и доброжелательный человек. Собственно говоря, мне и замечать-то его было некогда.
Вряд ли я вообще кого-то видела или была способна рассмотреть, когда все мои мысли были заняты Владимиром.
Я и сейчас мысленно то и дело возвращалась назад в прошлое. Но там для меня рядом с Ефимовым больше не было места, отныне с ним была другая. Похоронив свою последнюю надежду и смирившись с неизбежной разлукой навсегда, я плыла по течению жизни в неведомое завтра.
И хотя воспоминания о совсем недавно произошедших событиях возвращали меня обратно, и моя душевная рана всё ещё не зажила, я гнала от себя запретные чувства, которые приносили боль, и мне удалось лишь немного отвлечься.
Я бы с радостью увидела мир по-новому, чтобы найти что-нибудь интересное и ранее мной незамеченное во всём окружающем и давно знакомом мне жизненном пространстве.
Даже не пытаясь присматриваться к Антону, я всё же попала под его обаяние. Он действительно произвёл на меня хорошее впечатление.
Почему я раньше не замечала, какие у него красивые глаза? Оказывается, они были не просто голубые, но временами серые, почти стальные, а иногда цвета морской волны. Их цвет менялся в зависимости от каких-то загадочных и необъяснимых факторов: не то от освещения, не то от настроения.
Довольнее всех оказался папа. Он прямо заявил, что искренне рад парню, потому что сегодня в женском царстве их двое.
Морозов понравился всем: отцу, маме, бабушке и даже мне. Наверное, трудно было бы найти человека, который бы не оценил его приятные манеры, общительность и доброжелательность.
Антон располагал к себе людей своим умением не перебивая выслушать собеседника, понять практически каждого и с присущей ему дипломатией привести все стороны к взаимопониманию. Он поражал своим талантом рассказчика. Возможно, это были всего лишь приобретённые им качества и профессиональные навыки журналиста, а может быть, это был его природный дар от рождения.
Я общалась с парнем легко и непринуждённо. Очевидно, что он пытался быть мне просто другом, поэтому я и не испытывала неудобства, а воспринимала его, как товарища по детским играм.
Мне не надо было опасаться, что я в него влюблюсь, потому что он и сам не был в меня влюблён. Домыслы наших мам-заговорщиц не имели ничего общего с реальностью.
В полночь мы все вместе дружно подняли фужеры с шампанским и встретили Новый год.
Отсчет времени начался с новогоднего нуля, и в моей судьбе наступила пауза, пауза чистого листа под названием пустота.
Внезапно зазвонил мой мобильный. Наверное, подруги очень хотели поздравить меня с наступившим годом.
Дозвониться в ноль часов и пять минут, чтобы поздравить кого-то с Новым годом, это была настоящая удача. Пока я выбиралась из-за праздничного стола к своему мобильному телефону, соединение прервалось.
Два пропущенных звонка. Оба были от Владимира.
Моё сердце едва не выпрыгнуло из груди от неожиданности и мгновенно смешавшихся чувств: любви, тоски, огорчения и возмущения.
Это было против правил. Зачем бередить мне душу и напоминать о себе в новогоднюю ночь? У него будет ребёнок. Это – счастье, о котором я могла пока только мечтать. Позвонить мне – это было эгоистично.
Я растерялась, мгновенно расстроилась, стояла в оцепенении и тупо смотрела на погасший экран.
Вдруг мобильный снова ожил и задрожал в моей руке, экран осветился. Я посмотрела на имя и нажала «сброс». Каким чудом он дозвонился?
Нельзя нашу любовь брать с собой в Новый год. Запретная любовь – это мука.
Пусть Владимир будет счастлив!
Мобильный снова вздрогнул в моей руке и звякнул мелодичным голосом. Каким-то образом Ефимову удавалось преодолевать перегрузку в сети.
Я прочитала СМС от Владимира: «С Новым годом! Будь счастлива!»