Когда клонится небо долу
И отлетает прочь наш день
В страны, где ждут его, быть может, –
Одну средь чуждых деревень
Старушку Божью без приколу
Забота о ночлеге гложет…
Но ночь предложит
Ей скромный кров,
Картинки снов
Забвенье перед ней расправит
И в скуке жизни позабавит.
Со мной, увы, не так: меня
Ночь не избавит
От боли и докуки дня.
Когда слепящие колеса
Утопит солнышко во тьме
И тень холма огромной станет, –
Крестьянин с пользой на уме
Орудья соберет с откоса,
Пойдет ворча иль песнь затянет.
Жена сварганит
Ему кондей
Из желудей,
Которых мир не жрет, но славит.
Пусть бал свой всяк, как хочет, правит, –
Мне радости, скажу вам, нет:
Мне душу травит
И заполночь полет планет.
Когда пастух уход наблюдет
Большой звезды в обитель нег
И тьмы приход от стран Востока, –
Он встал, взял бич, как человек,
Который вкривь и вкось не судит.
Вдали от городского скока
Сей сельский дока
Найдет шалаш,
И сон – палаш
Его немедля обезглавит.
В тот миг Амур себя мне явит,
Оружье даст, сведет туда,
Где след лукавит,
Но зверя нету и следа.
Когда в долине мореходы
Кидают кости на покой,
Прикрыв дерюгой ветки дрока, –
Я, тотчас уносим рекой,
В гишпанские вступаю воды,
И, меж Гранады и Марокко,
Мне колют око
Тотчас Столпы,
И храп толпы
Мой слух болезненно буравит.
И новый день меня отравит
Ужасной жаждой, что уста
Лет десять плавит:
Кто пить мне даст, ради Христа?
Когда б не рифмы – умер право!
Смотрю, как счастливы быки:
Они после работ – в распряжке, –
А мне – куда б избыть тоски?
Как справить попранное право?
Чем вымолят у слез поблажки
Глаза – бедняжки?
На кой же ляд
Пить было взгляд,
Что их без помощи оставит?
О, этот взгляд нас не оставит
Теперь ни силой, ни добром.
А смерть нам явит
Вдруг милость: покатив шаром!
Удел сей песни –
Жизнь коротать,
Певцу подстать:
Себя людским глазам не явит
И похвалы иной не справит –
А то по кочкам понесут.
Но гроб исправит
Ее горбатенький сосуд.