…Окуренный порохом суворовских побед, генерал-майор Лихачев во время очередной атаки французов на батарею Раевского, в отчаянном порыве расстегнул мундир и с обнаженной грудью, с саблей в руке один пошел на штыки французов – его дивизия уже полегла на этом «редуте смерти»…
Так гласит одно из наиболее эффектных воспоминаний о последних минутах последних защитников Курганной высоты – «ключевой позиции» на Бородинском поле – вышедшее из-под бойкого пера адъютанта прославленного своей былинной отвагой генерала М. А. Милорадовича Ф. Н. Глинки (1786—1880). На самом деле все было несколько не так…
Генерал-майор (с 1798 г.) Пётр Гаврилович Лихачёв (1758, деревня Тягуши Порховского уезда Псковской губернии – 24.4.1813, там же) был из дворян Псковской губернии.
Военную службу он начал в 1772 г. фурьером во 2-м фузилерном полку. В 1779 г. Пётр Гаврилович произведен в штык-юнкеры 1-го фузилерного полка.
В 1783 г. он участвовал в Закубанском походе самого «русского Марса» Александра Васильевича Суворова.
Первый офицерский чин подпоручика Лихачев получил в 1784 г.
С 1786 г. Пётр Гаврилович – ротный офицер Артиллерийского и Инженерного шляхетского корпуса.
В 1787 г. Лихачева переводят в 1-й бомбардирский полк.
На войне со шведами в 1788—1790 гг., он отличился в Роченсальмском сражении и был награжден чином капитана.
В 1791 г. Лихачев вышел в отставку в чине майора.
Но в 1792 г. Пётр Гаврилович вернулся на службу и назначен в Петербургский гренадерский полк.
С 1793 г. его переводят в Кубанский егерский корпус.
В 1797 г. Лихачеву поручено формирование 16-го егерского полка, а в 1798 г. он назначен его шефом.
22 мая 1797 г. – Пётр Гаврилович уже подполковник и командир 17-го егерского полка.
14 ноября 1797 г. его производят в полковники,
31 октября 1798 г. – в 40 лет – в генерал-майоры.
Выше по иерархической лестнице Пётр Гаврилович Лихачев уже не поднимется и именно в этом чине войдет в историю, геройским поступком на Бородинском поле!
Егерские полки тогда же стали называться по именам командиров, то есть 17-й егерский полк стал егерским генерал-майора П. Г. Лихачева полком.
С 17 января 1799 командиров егерских полков стали именовать шефами и Лихачев стал шефом своего имени полка.
8 марта 1800 в связи с расформированием бывшего 1-го егерского полка фактическая нумерация егерских полков изменилась на один номер (17-й егерский стал 16-м егерским).
Но 29 марта 1801 наименование полков по именам шефов было отменено, и егерский генерал-майора П. Г. Лихачева полк снова стал просто 16-м егерским полком. Пётр Гаврилович оставался его шефом до 13 января 1808.
С 1793 по 1808 г. – почти 15 лет (!) – неустрашимый, быстрый и инициативный Петр Гаврилович находился на Кавказе (или как тогда говорили – на Кавказской линии), постоянно участвуя в стычках с горцами.
Именно тогда Лихачев проявил редкую самостоятельность в деле обучения и боевой подготовки своих подчиненных. Отменив начисто плац-парадную муштру, он учил солдат полевой и горной войне, штыковому бою и прицельной стрельбе. Вместо неудобных киверов, узких мундиров, гамашей на пуговках и ранцев он ввёл черкесские папахи, свободные зелёные куртки и штаны, высокие сапоги и заплечные холщовые мешки. Такая одежда обеспечивала лёгкость и быстроту передвижения – егеря Лихачева не отставали на небольших переходах от конных казаков. Всё это было столь рационально, что позднее, во время командования легендарного покорителя Кавказа генерала Алексея Петровича Ермолова, все войска кавказского корпуса, получив подобное снаряжение и обмундирование, именно так готовились к походу и к бою.
…Кстати, 26 ноября 1807 г. Пётр Гаврилович Лихачёв был награждён своим первым орденом, но зато это был Св. Георгий IV-го кл. под №1827. Уже через 3 месяца – 3 февраля 1808 г. – ему пожалуют орден Св. Георгия III-го кл. под №174 за отличия при штурме чеченского укрепления Хан-Кала…
13 января 1808 П. Г. Лихачев по болезни выходит в отставку.
Спустя год – 12 апреля 1809 – вновь возвращается на службу шефом Томского мушкетерского (с 22 февраля 1811 – пехотного) полка, шефом которого ему суждено было оставаться до самой смерти. Именно с ним он участвует в походе в Галицию в 1809 г., когда русский император Александр I, будучи союзником Наполеона, «устрашал» границы Австрии, с которой Бонапарт в ту пору воевал.
В 1811 г. его назначают командиром 24-й пехотной дивизии.
С начала 1812 г. 6-й пехотный корпус, в состав которого входила и дивизия Лихачева, входил в 1-ю Западную армию Барклая-де-Толли.
5 августа 1812 его дивизия отличилась при обороне Смоленска.
В Бородинском сражении она первоначально находилась в резерве. Организуя свою знаменитую контратаку на «батарею Раевского», генерал Ермолов воспользовался стоявшим неподалеку 3 (4?) батальоном Уфимского пехотного полка из 24-й дивизии Лихачева. Затем эта дивизия заняла место расстроенных войск 7-го корпуса на «батарее Раевского» и защищала эту центральную позицию русской армии до последнего солдата.
Это был «звездный час» старого служаки, воевавшего еще под началом Суворова, генерала Петра Гавриловича Лихачева и его «чудо-богатырей»: на них обрушились многократно превосходящие силы пасынка Наполеона Эжена де Богарнэ, которому его отчим поручил взять эту «ключевую» позицию на Бородинском поле. После совершенно чудовищной канонады – высоту с трех сторон поливали 150—300 неприятельских орудий – на нее одновременно кинулись массы пехоты и тяжелой кавалерии врага.
Известно немало сколь пафосных, столь и фантастичных интерпретаций обороны Лихачевым и его 24-й дивизией «батареи Раевского».
Наиболее реалистичная гласит, что Петр Гаврилович в присущей ему манере спокойно ободрял своих пехотинцев, уносимых тучей ядер и граната на тот свет: «Помните, ребята, деремся за Москву!» Когда неприятель все же ворвался на батарею и переколол штыками, порубил палашами всех ее защитников, старый воин, в отчаянном порыве расстегнул мундир и с голой грудью, но с саблей в руке один – его 24-я дивизия уже полегла на «редуте смерти» – пошел навстречу смерти, на вражеские штыки…
…Кстати сказать, так и осталось неизвестно, кто именно взял в плен Петра Гавриловича Лихачева? На это претендуют: либо капитан 5-го кирасирского полка де Жуванкур, либо батальонный начальник Итальянской королевской гвардии Козимо Дель Фанте? Так или иначе, но именно Дель Фанте после Бородино стал адъютантом Эжена де Богарнэ, а в Москве стал кавалером Ордена Почетного Легиона…
Но генеральские знаки различия все же остановили озверевшую от кровопролития наполеоновскую солдатню, и пожилого генерала лишь оглушили ударом приклада и захватили в плен. Его представили Наполеону, и тот, восхищенный его мужеством, приказал отдать пленнику шпагу, протянув ему принесенную шпагу.
По сугубо «патриотической» версии Петр Гаврилович отказался, заявив, что «плен лишил меня шпаги, дарованной мне Государем моим и отданной мной недобровольно, от него лишь я могу принять ее обратно».
По другой версии у Лихачева было наградное оружие, а Наполеон «предлагал» собственноручно вернуть ему… шпагу его погибшего на кургане адъютанта. Лихачев не увидел ничего для себя русского генерала почетного в предложении французского императора, а Наполеон, в свою очередь, не понял в чем дело, «обиделся» на нетактичность русского пленного генерала и пренебрежительно усмехнувшись – «Уведите этого глупца!» – приказал увести его с глаз долой.
Лихачева отправили во Францию, но до нее он так и не добрался и уже в декабре 1812 г. его освободили русские войска в Кенигсберге.
…Между прочим, примечательно и одновременно парадоксально, но генерал-майор Пётр Гаврилович Лихачёв оказался единственным русским генералом, попавшим в плен во время Бородинской битвы…
Вскоре после окончания Отечественной войны 1812 г. в 1813 г. Петр Гаврилович Лихачев скончался и был похоронен в своей родовой деревне Тягуши.
То ли ему уже «стукнуло» 55 лет, то ли он был на пороге юбилея.
По современным меркам это кажется не так уж и много! Но даже сегодня для человека, избравшего военную стезю и отдавшего ей 40 лет (!), это солидный возраст! А ту пору, когда российская империя постоянно вела изнурительные войны на своих границах или необъятных просторах и любой военный мог погибнуть очень рано – это очень много!
А Петр Гаврилович вражеских штыков не боялся и перед пулями неприятеля не кланялся…
P.S. Порой, герои не нуждаются в постскриптумах… Не так ли!?