Глава пятая. Забытые встречи


1


Следующее после переезда утро началось с сюрприза. Джон открыл глаза и принюхался к аромату кофе, тянувшемуся с кухни. Он едва успел натянуть брюки, как в комнату бесцеремонно ворвался Ларк.

– Спишь, старик? Я ушел. Учти, я дал Джимми ключи от квартиры, но за бардак спрошу с тебя. Кстати, – толстяк ловко повернулся в двери. – Он прекрасно готовит тосты, пожалуй, стоит пополнить наши запасы пищи. Сходите с ним в магазин, проветритесь, хозяйственные дела объединяют.

Когда Джон вошел на кухню, сын заканчивал мыть посуду.

– Доброе утро, сэр. Кофе? Гренки? Извините, но больше ничего не было. Ваш друг не бережет себя.

– Долго ты мне собираешься выкать? – твердо намерился прервать эту порочную традицию Джон. Пора было поставить все на свои места.

– Извините, привычка, сэр.

– И что это за «сэр». Издеваешься? Кто научил тебя этому? Не я. Ты издеваешься?! – заводясь все сильнее, повторил Джон.

– Нет, – спокойно отрезал Джимми. – Обычно людям нравится, когда к ним проявляют уважение, и потом так положено по правилам СК, обращение к взрослым, сэр.

Джон еле сдержался, чтобы не хлопнуть кулаком по столу. Вместо этого он неосторожно, большим глотком отхлебнул горячий кофе и замер, пытаясь справиться с тепловым ударом. Сын был явно обижен на него, а с обиженными ослами самому стоило быть мудрее.

– Где ты учился? – едва проглотив кипящую жижу, попробовал скорректировать разговор Джон.

– В школе Святого Томаса, сэр, но я там давно не появлялся, и они оставили меня на второй год, – честно признался Джимми, решив не врать отцу без нужды: все же в любой игре надо знать меру и не заигрываться.

«Умей проявлять уступчивость, – учил его Ли. – Но не слабость». Этот урок не раз спасал ему жизнь.

– Я разберусь с этим.

– Ларк попросил пополнить его запасы, – напомнил Джимми. – Если дашь мне денег, я куплю все сам и принесу чек, разумеется.

– Мы перешли на ты, как только речь зашла о деньгах? – не удержался от колкости Джон. – Хорошенькое воспитание матери. Называй меня папой.

– Да, отец, сэр.

На лице Джимми снова застыла маска услужливой вежливости. Джону так и не удалось пробиться через нее в последующие дни. Во всяком случае, сын больше не дерзил, его поведение вообще можно было назвать практически безупречным. Лишь однажды он заставил их побеспокоиться, исчезнув, не сказав ни слова, на целый день. Вечером, когда сын вернулся, Джон серьезно поговорил с ним.

– Да, сэр. Такого больше не повториться, – устало произнес Джимми и следующие два дня не выходил.

Джону даже показалось, что он переборщил с нотациями. А потом ему позвонили с работы.

– Мне надо уехать на пару дней по делам, – скрывая облегчение, сообщил он своим компаньонам по жилью. – Бизнес не терпит долгого отсутствия. Ларк присмотрит за тобой, а ты за ним, договорились?

Оба жильца согласно кивнули. Это было вторым достижением за месяц, первым – сын перешел с ним на «ты», хотя «сэр» осталось, что тоже было неплохо, решил Джон, особенно если Джимми будет жить в интернате.


2


В день отъезда отца Джимми решил сходить на кладбище. Он был спокоен и безмятежен: Ларк возвращался домой поздно, да и не стал бы этот человек поднимать шум по поводу комендантского часа.

Подойдя к могиле, Джимми вытащил из кармана маленький крестик, который когда-то дала ему мать, еще в то время, когда они с отцом были вместе. Он не хотел оставлять у себя ничего из прошлой жизни.

За эти дни он достаточно насмотрелся на Джона.

Достаточно вспомнил, чтобы понять с противной очевидностью, что тот вряд ли возьмет на себя такую ответственность «быть Отцом».

Это было не в духе «родителя», хотя Джон был смел, по-своему. «Бросить все и начать бизнес с нуля – мужественно», – сказал бы Джимми, если бы это сделал кто-то другой. «Не думай об этом, – так говорил он себе сам. – Забудь. Никто не идеален. Люди хорошо умеют забывать плохое, сможешь и ты».

– Падре.

– Ты давно не приходил на службу, сын мой, – поприветствовал его священник. – Ты забросил орган?

– Как-то не складывается, – ушел от ответа Джимми.

– Я слышал о твоей матери. Мои соболезнования. Мне жаль, что я не мог поддержать тебя, мы возили наш хор на конкурс. Мне говорили, ты нашел отца. Почему вы не пришли с ним вместе на девять дней?

– Я был… Но к чему все это, падре? Я скоро уеду, так или иначе.

Священник грустно покачал головой. Он не в первый раз видел, как в горе люди отворачиваются от Бога. Настоящая беда для многих из его прихожан становилась тяжким искушением для веры.

– К тому же теперь я живу в доме, где есть возможность играть на настоящем фортепьяно. Мне этого хватает. А вера? Вера – это ваша профессия, сэр.

Джимми сам не понял, с чего напустился на священника, не стоило его оскорблять, пусть тот и был глуповат.

Мать любила эту уютную, почти домашнюю церквушку, любила это кладбище – зеленые дорожки с цветами – редкое зрелище для куполов; они напоминали ей о поверхности, о детстве, о доме, в котором прошли ее лучшие годы.

Джимми верил, что у жизни и для него припасено свое лето, и солнце, и зелень, и, может быть, что-то большее, чем старый родительский дом и это кладбище, – море или космос, что-нибудь такое, отчего захватывало бы дух и хотелось дышать.