1
Он сидел в приемном покое скорой помощи и считал пластины плит, которыми был выложен коридор: раз, два, три.
«Мы сделали все, что могли. Ваша мать умерла. Слишком большая кровопотеря. Не выдержало сердце», – сказали они.
Потом пришла полиция, а за ней служба СК: так полагалось, когда случалась беда и подросток оставался один.
Женщина из соцконтроля была молодой, незнакомой и все расспрашивала его об отце, других родственниках, а он только и смог сказать ей:
– Я взял аэрокар соседа, чтобы доехать сюда. У нас в доме нет связи. Я ехал так быстро, как мог.
– Ты ни в чем не виноват, – успокаивала она его.
Неопытная. Джимми волновало другое. Нужны были деньги на похороны, и сама церемония, – он не знал, как полагалось проводить ее в таком случае, – его мать была представительницей Старой церкви…
– Я на испытательном сроке, – как можно спокойнее произнес он, хотя от боли хотелось кричать. – Если сосед подаст жалобу, меня закроют, мисс…
Он запнулся, вопросительно взглянув на грудь женщины в поисках именной таблички.
– Свон. Меня зовут Эрнистон Свон, и я попытаюсь что-нибудь сделать.
Деловитым шагом она направилась к полицейскому, заполняющему протокол.
– Значит, никаких сомнений, док?
– Абсолютно. Характерный наклон, общее состояние организма. Скорее всего, самоубийство на фоне интоксикации. Если бы не сын, она умерла бы еще по пути к нам.
– Наркоманка?
– Да. И это не первая ее попытка. Вот, возьмите, сестры нашли это у нее в кармане. Думали – доза, оказалось – записка.
Врач протянул полицейскому мятую бумажку, свернутую пополам.
– Мы не стали разворачивать.
– Правильно, – равнодушно проигнорировал явную несуразицу служитель закона. – Теперь это наше дело.
Он достал из кармана пакет для улик и положил туда скомканный, надорванный у уголка, подмокший по краям лист бумаги. Вздохнул: еще одна никому не нужная улика; теперь придется возвращаться в офис и составлять заявку на хранение с последующей утилизацией. А так хотелось домой…
– Сержант, – отозвала его в сторону мисс Свон. – У меня к вам просьба.
2
Джон Стивенсон возвращался домой. Он не был здесь уже целую вечность, не видел бывшей жены, сына. Тот, наверное, сильно подрос, возмужал.
Интересно, что стало с последним мужем Лили, если после ее смерти Джимми остался один?
На мгновение Джон почувствовал легкий укор совести, но тут же поправил себя: его семья никогда ни в чем не нуждалась; после развода он оставил жене с сыном дом на поверхности в приличном квартале, где жили чиновники и служащие средней руки.
Когда-то он сам относился к этой категории…
Впрочем, когда-то, во времена юности его прапрадеда, и поверхность была местом для бедняков, интеллигентов и сумасшедших ученых, а теперь все наоборот: подземные купала стали приютами для тех, кто потерял всякую надежду. Менялись времена – менялись нравы.
Джон Стивенсон мог гордиться собой. Он сумел поймать время за хвост и обернуть перемены в свою пользу. Заработал много денег. Стал уважаемым, известным в своих кругах человеком. Теперь, как никогда, он был способен обеспечить сыну достойное будущее, оплатить учебу на любом, даже самом престижном курсе, – да что там! – он мог позволить себе отправить Джимми в космическую академию.
Рискованное решение начать все сначала в середине жизни, поставить все на кон и позволить себе реализовать детские мечты оправдало себя.
Джон рискнул и, бросив прежнюю профессию, на обучение которой потратил годы, профессию, которая исправно приносила ему вполне приличный для служащих его уровня доход, занялся тем, о чем читал только в детстве да смотрел старые фильмы. Он рискнул и победил, стал одним из первых акционеров новой компании по непромышленному освоению внешних просторов Зули и теперь смело мог называть себя героем. Новые открытые купола стали любимы высокородной знатью во многом благодаря его заслугам.
Он лично участвовал в прокладке первого туристического маршрута по поверхности планеты, плыл на первом коммерческом аэролайнере, с удовольствием зарисовывал закат солнца, отражавшегося в тяжелой морской воде, проводил первые наружные развлекательные экскурсии. Сын должен был гордиться им.
3
– Все улажено, – сообщила своему первому в самостоятельной карьере подопечному мисс Свон.
Она была счастлива, что смогла проявить себя оперативным и ответственным работником в первый же день выхода на службу, оказать кому-то существенную помощь, а не писать формальные отчеты, как на стажерской практике.
– Ваш сосед не будет выдвигать претензий.
Ей хотелось похлопать парнишку по плечу, как-то подбодрить его, но она сдержалась, боясь спугнуть начавшийся было налаживаться контакт.
– Спасибо, – искренне поблагодарил ее Джимми.
Зная переменчивый нрав хозяина аэрокара, он до последнего боялся, что ему не дадут присутствовать на похоронах матери. Этого он не простил бы себе никогда. Он итак пришел домой вовремя, как и обещал, а ведь еще с обеда его мучило дурное предчувствие. Что-то словно тянуло его домой, рвало на части. А он не пошел…
4
Они с матерью уже три недели не платили аренду за квартиру, и Джимми не мог позволить себе упустить такой шанс: День Исхода, когда люди с достатком праздновали строительство первого города на поверхности планеты, города без куполов. Он отмечался раз в пять лет, – такова была ирония зулийского календаря, – зато в такой вечер можно было неплохо заработать на чаевых, а им очень нужны были деньги, – и он пришел домой в пять утра.
Слишком поздно, чтобы спасти мать, и слишком рано, чтобы не попытаться.
– Джимми, – окликнула его мисс Свон. – Я отвезу тебя в Приют трех вдов, а завтра, если захочешь, сможешь забрать из квартиры свои вещи. Полицейские опечатали комнату. У тебя будет три дня, потом там поселят новых жильцов.
– Хорошо.
Он послушно согласился. Ему было все равно, куда ехать. Джимми знал, что по закону не мог оставаться один. Если бы ни его статус «нарушителя общественного порядка со склонностью к неконструктивным действиям» и возникающая вследствие этого необходимость отмечаться раз в месяц у инспектора СК, он мог бы спокойно уйти из больницы, – его никто не стал бы искать, – но Джимми хотел похоронить мать на приличном кладбище, рядом с бабушкой, – все, что осталось у него от семьи, – а для этого требовалось разрешение. На похороны требовалось купить и оформить официальное разрешение. Таков был порядок.
5
Определив мальчика на ночлег, хотя какой он был мальчик – юноша, ростом выше нее, – мисс Свон вернулась в офис, со вздохом села за бумаги и неуверенной рукой стала заполнять узкие поля отчета.
Ей не понравилось, как сержант разговаривал с хозяином аэрокара. Это было больше похоже на шантаж, чем на просьбу, и ее совесть юриста была неспокойна: все-таки самое начало карьеры.
– Вы, конечно, можете подать заявление, – с какой-то едва уловимой интонацией то ли насмешки, то ли угрозы обратился полицейский к соседу Джимми после того, как они битых полчаса стучали в дверь, сообщали свои именные жетоны, ждали результатов проверки. – Но и нам тоже придется принять меры в связи с неоказанием Вами экстренной помощи и, возможно, убийством по неосторожности.
– Что? – деланно схватился за сердце мужчина средних лет, судя по всему, обладавший вредным, но трусоватым характером. – Да как вы смеете?!.
– На вашем месте я бы не утяжелял своего положения оскорблением полицейского при исполнении, – все тем же усталым голосом продолжил сержант, не давая опомниться «бедной жертве». – Где вы были с пяти до шести утра?
– Дома, разумеется. Я, в отличие от всякой швали, не шастаю по ночам, а вы – полиция и СК – куда смотрите?!. Безобразие!..
– Итак, вы были дома, – холодно констатировал полицейский. – У вас есть портативный видеофон.
Он загнул второй палец.
– Да, но….
– Не перебивайте.
Еще один палец пошел в ход.
– Вы не могли не слышать, как подросток звал на помощь.
Сержант выдержал паузу, театрально опустил глаза в протокол и с искренним сочувствием в голосе добавил:
– Все правильно. У меня записано, что Джимми Стивенсон стучал к вам около половины шестого, просил вызвать скорую, но вы отказали и не открыли дверь.
– Я не обязан помогать ублюдкам, чей отец неизвестно где, а мать наркоманка, – резко отреагировал на насмешку их собеседник.
– Вы слышали, мисс Свон? – повернулся сержант к своей спутнице. – Признание в намеренном отказе от помощи по причине социальной дискриминации, повлекшее за собой существенный вред здоровью или смерть потерпевшего. Статья 106 пункт 4 подпункт А Унитарного кодекса куполов. Все ясно.
– Пошли вы к черту! – в сердцах воскликнул хозяин аэрокара и попытался захлопнуть дверь. – Вы и ваш подопечный!
– Значит, вы не имеете претензий к мальчику? – услужливо подставил ногу в проем сержант.
– Нет, не имею, – выплюнул в ответ несостоявшийся жалобщик.
Последовало шуршание бумаги, подтверждающая слова роспись, – и дверь захлопнулась.
В машине мисс Свон попыталась что-то сказать, как-то вразумить своего нового напарника, но тот жестом остановил ее:
– Мадам….
– Мисс, – поправила она его.
– Хорошо, мисс, – с ироничной вежливостью согласился со своей спутницей полицейский. – Но по вашему виду вы будущая мадам из благородной семьи, а сюда, под купол, спустились, чтобы исполнить свой гражданский долг?..
Тон сержанта не понравился Эрнистон.
– Вы неоригинальны, если пытаетесь оскорбить меня таким образом, – напала в ответ она.
Полицейский покачал головой.
– Что вы… Вас выдают туфли и костюм, а по поводу вашего социального положения я имел в виду только то, что вы никогда не жили под куполом, подобному нашему, ведь так?
– Такие районы есть и на поверхности, – возразила мисс Свон. – Например, рабочие зоны или районы промышленных космопортов.
Сержант мягко улыбнулся и снова покачал головой.
– Но ведь вы не жили и там? В лучшем случае заходили пару раз с сопровождением во время практики. Не обижайтесь, но вы молоды и у вас другой опыт, поэтому давайте я буду действовать в своем районе по-своему.
– Да. И мой опыт говорит, что этот человек может подать на нас в суд, – обеспокоенно заметила мисс Свон.
– А мой опыт подсказывает, что кое-что не даст ему сделать этого.
– И что же? Совесть?
– Нет, – певуче ответил, покачав головой сержант. – В этих краях она не водится. Вы заметили, как долго этот человек открывал нам дверь?..
– Это вполне объяснимое благоразумие. Он живёт в неспокойном районе.
– Да?.. – сарказм буквально сочился из всех пор ее собеседника. – И как в вашей прелестной головке умещаются все эти факты?.. Человек, который может позволить себе портативный видеофон, аэрокар и роскошные часы с кукушкой, живет в таком районе и в таком доме?..
– Разве такого не бывает? – она не хотела слишком быстро признавать свою ошибку.
Мисс Свон слышала, что годы службы в полиции делают людей маниакально подозрительными, но впервые наблюдала это своими глазами.
– Бывает, – тяжело выдохнув, ответил полицейский. – И та-ки-е люди живут на свете…
Она наконец-то поняла его, а поняв, попыталась исправить положение. Все же, по ее мнению, они должны были действовать в рамках закона.
– Мы и будем, в своем порядке, – успокоил ее сержант. – А вы лучше займитесь своей работой. Поговорите с парнем, а то он, небось, уже готов драпать из больницы.
– Вы будете еще раз допрашивать его? – желая сменить тему разговора, спросила мисс Свон.
– Позже, если возникнет необходимость.
Она начинала понимать его намеки: «позже» означало «никогда».