Гости пришли вместе, все трое: Клаудия и Мирко, мои коллеги, а также Вернер, муж Клаудии. Странно было видеть их здесь, будто вырванных из контекста, да и разве возможно иначе, ведь место им в школе, а не в моем доме. Мирко принес цветы, Клаудия с Вернером вино.
Я чувствую: все трое немного скованны, ума не приложу, с чего бы это. Может, все дело в огромном старинном доме, может, это из-за него они робеют. Может, инстинктивно ощущают присутствие духов прошлого, которые тут живут, со мной и с моим сыном. Или им так же странно видеть меня в моих четырех стенах, а не в школе, как и мне непривычно принимать их за обыкновенных людей, а не за коллег.
– Здесь так прохладно, просто фантастика, – заметила Клаудия. – На улице жара совершенно невыносимая, вам не кажется?
Мужчины согласились, завязался разговор, лед тронулся. Я выслушала комплименты по поводу новой прически – никто из гостей даже не удивился, а может, не подал виду, взяла цветы и вино, поблагодарила, отметив про себя выбор Мирко – красные розы – на мой взгляд, не совсем уместный, но, разумеется, оставила это без комментариев, провела всех в гостиную, предложила аперитив и, извинившись, удалилась – поставить в воду цветы и проверить, все ли в порядке на кухне. Лео уже поужинал и играл у себя в комнате. Все шло хорошо.
Когда я подавала угощение, гости мои обсуждали последнюю серию «Места преступления», но, казалось, только затем, чтобы потом поскорее переключиться на новых студентов, проходивших в нашей школе педагогическую практику. Я отчетливо ощутила, как сильно истосковались старинные стены этого особняка по жизни. Когда-то, очень давно, она наполняла все его пространство.
– Если хотите знать мое мнение, то поведение ее просто вопиюще, – заявила Клаудия. – Она вечно на больничном, а если изволит явиться, то подготовлена хуже некуда. Для нее суть биологии как предмета заключается в том, чтобы из урока в урок крутить одну и ту же пластинку о зарождении жизни.
Клаудию просто распирало от возмущения.
– Но почему она отсутствует так часто? – поинтересовался Вернер, который наверняка даже понятия не имел, о ком идет речь, но все равно хотел участвовать в разговоре.
– А в прошлом году она вообще выпала на шесть месяцев. Нервный срыв, видите ли, – не унималась Клаудия.
– Ты говоришь так, как будто убеждена, что все это сказки, – вступился за коллегу Марко.
Клаудия пожала плечами.
– Разумеется, не сказки. Откровенно говоря, я тоже чувствую себя эмоционально выгоревшей. Но это не значит, что я считаю себя вправе просиживать задницу дома. Возьми, к примеру, хотя бы Зару. Уж если кому и трудно, так это ей! Мать-одиночка, да еще такая трагедия с мужем. Но почему-то Сара ходит на работу!
Взгляд Клаудии остановился на мне, моля о поддержке. Я молчала.
– Или ты думаешь иначе? – не унималась она.
– Я не уверена, – сказала я. – Мне кажется, я не особо в курсе, что там у Катарины в жизни, и не могу судить.
Клаудия усмехнулась. С тех пор как с моим мужем «произошла вся эта штука» – так она выражалась, со мной никто не конфликтовал. Никто никогда не говорил, что я не права. Люди вокруг меня все как один только согласно кивали. Словно обрушившееся на меня горе и сам факт того, что я его вынесла, уже превратили меня в некую моральную инстанцию. Даже те, кто любил поспорить, вроде Клаудии, ко мне прислушивались.
– Ты просто слишком добра, – заключила Клаудия. – Ума не приложу, как это тебе удается.
Я убрала со стола, а когда вернулась с десертом, меня затянули в игру – «Правда или ложь», очень популярную среди учеников нашей школы. И, судя по всему, среди учителей тоже.
– Мой ход, – сказала Клаудия. – Сейчас посмотрим. Во-первых, я уже прыгала с парашютом. Во-вторых, в юности я после концерта переспала с рок-звездой. В-третьих, на левой ноге у меня шесть пальцев. Одно утверждение ложно.
– Рок-звезда! – предположила я.
– Нет, – сказал Вернер с наигранно расстроенным лицом. – Про рок-музыканта это правда.
Все засмеялись, и пока Клаудия снимала лодочки, чтобы предъявить нам свой шестой палец, я подумала про себя, что получаю от сегодняшнего вечера большое удовольствие.
– Это было довольно эффектно, – сказал Марко, когда мы все немного успокоились. – Ну, хорошо. Теперь я на очереди.
Он поразмыслил немного, взглянул на меня и, проведя рукой по светлым волосам, наконец, произнес:
– Во-первых, я бегло говорю по-японски. Во-вторых, еще подростком я спас из горящего автомобиля человека. И в-третьих, я влюблен! Одно из трех ложно.
Я почувствовала, как он скользнул взглядом по моей щеке, но предпочла не смотреть в его сторону.
Вернер и Клаудия возликовали, я открыла новую бутылку.
– Хм, – задумался Вернер, – скажи что-нибудь по-японски!
– Что сказать? – спросил Марко.
– Да что-нибудь.
Марко развел руками, признавая себя побежденным.
– Подрубил на корню, – сказал он.
– Но это же ясно: ты обречен всю жизнь ходить холостяком, или я не права, Ромео? – вставила свое замечание Клаудия. – В противном случае ты разобьешь сердце всем выпускницам!
Я подлила гостям вина, посмотрела искоса на Марко, который сидел слева и, улыбаясь, меня разглядывал.
– Зара, ты следующая! – сказала Клаудия, я уже приготовилась было ловко выкрутиться, как вдруг услышала сзади тихий голос:
– Мама?
Я обернулась и увидела Лео, босиком, в пижаме.
– Дорогой, что случилось? – спросила я машинально и отставила бокал с вином в сторону.
Сын, широко открыв глаза, разглядывал компанию взрослых за столом. Клаудия и Вернер тоже смотрели на него и улыбались, Марко встал, подошел к Лео. Наклонился и протянул руку, назвав его «хозяином дома», что показалось мне совершенно нелепым, впрочем, только до тех пор, пока лицо моего сына не озарилось улыбкой.
– Ступай наверх, я сейчас поднимусь и уложу тебя, – сказала я. Лео еле волочил ноги, и несколько секунд я провожала его взглядом.
Потом извинилась перед гостями, пообещав скоро спуститься.
– Послушай, честно говоря, мы все равно уже собирались идти, – опередила события Клаудия. – Вернеру завтра с утра на службу.
– Как вам угодно.
Я посмотрела на часы и только тогда поняла, что уже очень поздно. Время и впрямь пролетело незаметно. Похоже, я чудесно развлеклась, похоже, вечер действительно удался.
– Великолепный вечер, – подытожил Вернер, и Клаудия добавила:
– Да, просто замечательный. В следующий раз соберемся у нас. Я приготовлю мое коронное – говядину по-бургундски.
Оба встали, поцеловали меня в щеку. Мирко тоже поднялся. Я прошла к дверям, попрощалась с коллегой и ее мужем, поблагодарила за визит, мол, как прекрасно, что они пришли, и отметила про себя, что слова мои искренни, и потом еще некоторое время смотрела, как гости удалялись, постепенно поглощаемые темнотой.
– Сильная женщина! – услышала я и поняла, что эти слова Вернера, обращенные к жене, относились на мой счет. От таких выражений у меня, по правде сказать, все внутри переворачивалось. Сильная женщина. Как будто другие женщины не сильные.
Я повернулась к Мирко. Поблагодарила за вечер и за цветы. Мирко посмотрел мне в глаза, неловко похлопал по плечу, словно хотел сказать: «Ты справилась».
Из всех троих только Мирко знал, что сегодня я в первый раз за семь лет принимала в своем доме гостей. Такие вещи Мирко можно доверять.
На несколько секунд воцарилось молчание.
– Просто время пришло, – сказал он, и я кивнула.
Он повернулся и ушел, мне оставалось только смотреть, как растворяется в потемках его фигура.