По школьному двору шагали три типа в чёрных кимоно и плетёных конусообразных шляпах, очень низких, практически до плеч. Едва я увидел их в окно, мои инстинкты, набитые бандой Грача молниеносно сработали. Я понял: нужно срочно с урока линять! Поэтому тут же поднял руку.
– Слушаю, Кеншин, – Цубаса-сэнсэй прервал объяснения.
– Мне нужно в медпункт, – с ходу придумал я причину.
– Хорошо, – согласился учитель. – Сам дойдёшь или проводить? – Я не успел ответить, как Цубаса-сэнсэй решил: – Думаю, лучше проводить… – И добавил: – Кто пойдёт? Давай, Акиро, ты сегодня уже получил оценку.
Мне, конечно, провожатый был не нужен, но не говорить же об этом учителю.
Согнувшись и изображая смертельно больного, я покинул класс.
Закрыв дверь, я выпрямился и приставил палец к губам, потому что лицо Акиро вытянулось от удивления. Но он не зря был из клана умников. Понимающе кивнул и вопросительно посмотрел на меня.
– Давай быстрее, – поторопил я Акиро – не хватало ещё столкнуться с типами в коридоре.
– Медпункт там, – Акиро махнул рукой.
Мы пошли. Но на первом же повороте, я свернул, потому что медпункт был в конце коридора – в тупике, и укрыться там негде. А в сам медпункт соваться не стоило. Когда типы не найдут меня в классе, где будут искать? Там, куда их пошлёт Цубаса-сэнсэй. А куда он их пошлёт? То-то же!
– Нужно спрятаться, – сказал я Акиро, не вдаваясь в подробности.
– Без проблем! – ответил Акиро. – Знаю я одно местечко.
Я усмехнулся – у всех, кого в школе булят, есть такое местечко. Сколько раз я сам пережидал, избегая нежелательных встреч.
Это было складское помещение. Оно, конечно, оказалось закрыто, но у Акиро имелся ключ. И это тоже меня не удивило: найти доступ в помещение, где тебя точно никто искать не будет – задача наипервейшей важности.
Лишь когда мы закрыли за собой дверь, Акиро спросил:
– Что случилось? Вроде с Хидеки вопрос решён? Или…
– Нет! – ответил я. – Хидеки мелкий трусливый засранец. Ему достаточно дать отпор, и он отстанет. Похоже, нарисовались неприятности побольше.
– С чего ты решил? – спросил Хидеки.
– Да так, чуйка…
Когда постоянно получаешь по носу, нос становится очень чувствительным.
Но говорить об этом Акиро я не стал.
– Но ты из уважаемого клана! Кто мог бросить тебе вызов?
– Хороший вопрос, – ответил я, прислушиваясь.
По коридору кто-то шёл. Несколько человек. Трое. Видимо, те самые.
Я оглянулся в поиске чего-то, что может послужить оружием. Швабра?
Взял швабру.
Акиро подобрался весь и взял вторую швабру.
Шаги прошагали мимо.
Я облегчённо выдохнул.
В глазах Акиро плескалось любопытство, но он молчал, и я был ему за это благодарен.
Наконец, прозвенел звонок. И я, не знаю как, но понял, что опасность миновала.
– Пойдём? – сказал я Акиро и поставил швабру на место.
Мы вышли. И вовремя. Только прикрыли двери, как из кабинетов повалили ученики.
– Пошли в класс? – предложил я.
– А что, в медпункт не пойдём? – удивился Акиро.
– Думаю, там они меня и ждут, – усмехнулся я.
– Кто? – не выдержал Акиро и задал наконец-то вопрос, на который у меня не было ответа.
– Не знаю, – пожал я плечами.
Больше мне нечего было сказать.
Едва мы вошли в класс, нам навстречу кинулась Оки:
– Ой, Кеншин, тебя тут спрашивали, – защебетала она. – Цубаса-сэнсэй отправил их в медпункт. Такие неприятные типы…
Я глянул на отвалившуюся челюсть Акиро. У меня вопросов было, пожалуй, больше, чем у него.
А ещё я поймал взгляд новенького. Такео Ооцука рассматривал меня с нескрываемым интересом.
Но поразмыслить над случившимся я не успел – прозвенел звонок и пришлось приступить к учёбе. Была геометрия. И она затруднений у меня не вызвала. Хоть мир и магический, но квадрат гипотенузы и тут равен сумме квадратов катетов. А понимание иероглифов подсказало, какую тему изучает мой класс. У нас в российской школе было примерно то же. Не сказать, что так же, но за ответ у доски Цубаса-сэнсэй поставил мне пятёрку.
Когда уроки закончились, провожать меня к машине пошёл не только Акиро, но и Сауюри с Оки.
Такео вроде хотел заговорить, но я не знаю почему прошёл мимо и сделал вид, что не замечаю его интереса. А может просто компания Сауюри и Оки мне была приятнее, как знать?
– Кеншин-кун, – краснея спросила меня Сауюри, когда мы уже подошли к автостоянке. – Ты уже решил, какой проект будешь делать?
– Ты о чём, Сауюри? – не понял я.
– Я про курсовую работу. Её нужно будет сдать в конце первого семестра.
Вот так новость? Я можно сказать только-только начал понимать японские иероглифы, а тут курсовой проект на подходе.
Но не признаваться же, что у меня всё так запущено?
– Не решил пока, – ответил я девушке, нисколько не погрешив против истины.
Сауюри тут же вспыхнула.
– А может, мы вместе… – Её указательные пальчики начали тыкаться друг в друга.
Но её прервала Оки:
– Лучше со мной, Кеншин-кун, – Она тоже покраснела, но её голосок звучал более решительно.
– А может, будем делать проект вчетвером? – предложил Акиро, не сводя восхищённых глаз с Оки.
И я был благодарен ему за предложение. Потому что отказывать сразу двум таким симпатичным девушкам, когда у меня своей идеи не было – это слишком жестоко, я считаю.
– Ой, здорово, Акиро-кун, – захлопала в ладони Сауюри, но в её милых глазках появилась грустинка.
– Тогда нам нужно обсудить наш проект. – Оки покосилась на Сауюри но, тряхнув волосами, просияла: – Я так счастлива, что мы будем работать вместе, Кеншин-кун!
– Я тоже счастлив, Оки, – сказал я строго. – Но сейчас я должен откланяться. Меня ждёт отец. Сауюри, Оки, до свидания. Акиро… – я пожал однокласснику руку и сел в машину.
– Мы сами обдумаем проект, а потом покажем тебе наши наработки, чтобы ты посмотрел, подходит ли тебе, – затараторила в открытую дверь Оки.
Какая она была милая.
– Хорошо, Оки, я рассчитываю на тебя, – сказал я и поспешил добавить: – И на тебя, Сауюри, тоже!
Глянул на Акиро и кивнул ему, прежде чем закрыть дверь. Парню придётся непросто, но у меня создалось впечатление, что он будет только рад. Вот и пусть.
Внезапно нарисовавшуюся проблему с проектом я решил. Теперь нужно было поспешить домой, на тренировку с отцом. Сегодня мне повезло – я смог избежать встречи с мутными типами. Но ещё ничего не закончилось, и чем больше времени я выиграю, тем для меня лучше.
Пока машина ехала, я смотрел в окно и уже узнавал некоторые здания. Не уверен, что смог бы самостоятельно найти путь, в случае чего…
И сам себя одёрнул: в случае чего? Водитель отвозит в школу, привозит домой.
Однако, мои инстинкты говорили: смотри внимательно и запоминай. Тебе это пригодится.
Да по-любому пригодиться! Я же теперь живу в этом городе!
Мы без приключений добрались до дома, въехали во двор, и тут…
Как в плохом кино я увидел перед парадным крыльцом отца и тех самых мутных типов, от которых сбежал в школе. Теперь я смог разглядеть их внимательнее. Один высокий и худой, как высохший баклажан. Второй сутулый, одно плечо выше другого. Третий с заметным пузцом. Чёрные кимоно походили на униформу. Как и плетёные конусообразные шляпы, закрывающие лица, и с окошечками, через которые эти типы взирали на мир. Их лиц видно не было. Явно какие-то представители с правом карать.
Охренеть! И что теперь делать? И не сбежишь!
Водитель остановился, и мне пришлось выйти под всеобщее внимание. Капец! Только и надежда, что отец рядом, подскажет, если что.
С другой стороны, а чего это я раскис? Я никогда не показывал свою слабость, и тут не дождутся!
Я с достоинством расправил плечи. Не спеша, как истинный представитель клана Такэда поблагодарил водителя за оказанную услугу. Потом так же не спеша направился к отцу и типам. Подошёл, вежливо поклонился.
– Здравствуй, отец! Здравствуйте, господа!
– А вот и Кеншин-кун, – с лёгкой улыбкой сказал отец. – Как дела в школе?
– По геометрии пять, – отчитался я.
– Как всегда, – чуть шире улыбнулся отец, но потом его лицо стало серьёзным. – Знакомься, Кеншин, господа инквизиторы. Прибыли по твою душу.
Я снова поклонился мутным типам.
– Слушаю вас, господа, – изобразил я полное внимание.
«Сушёный баклажан» достал из широких рукавов свиток и с поклоном вручил мне:
– Кеншин-сан, в присутствии вашего отца и двух свидетелей официально приглашаю вас на испытание, дабы узнать какого рода сила пробудилась в вас в столь зрелом возрасте и не следует ли нам опасаться нарушения равновесия, достигнутого великими жертвами.
Я глянул на отца.
Он едва заметно кивнул, и я принял свиток. И тут же вложил его в протянутую ладонь отца.
Он без лишних разговоров сорвал печать и приступил к чтению.
По мере чтения, отец всё сильнее и сильнее хмурился, а у меня всё больше портилось настроение. Но я старался держать покер-фейс, ибо нефиг показывать этим гадам слабость.
– Господа инквизиторы, – сказал отец, дочитав свиток. – Эти сроки не реальны!
– Юный господин уже довольно взрослый, – возразил баклажан. – Мы не можем рисковать.
– Я, как опекун, прошу месяц! – начал торговаться отец.
– Понимаю ваше беспокойство, – встрял сутулый. – Но возраст Кеншина заставляет нас поторопиться.
– Три недели ничего не изменят, – уступил отец, а у меня по спине побежали мурашки.
– Инквизиция не согласна так сильно рисковать, – поклонился пузатый.
– Две недели пролетят незаметно… – ещё раз уступил отец.
– Три дня. Это максимум. Больше дать времени мы не уполномочены, – объявил приговор баклажан.
Мне поплохело. Три дня! Это …здец какой-то!
Отец же, слегка побледнев, качнул с достоинством головой и сказал:
– Я понимаю. Через три дня Кеншин будет готов к испытанию.
Представители инквизиции раскланялись и потопали на выход.
Отец проводил их задумчивым взглядом и повернулся ко мне.
– Кеншин, – сказал он. – Жду тебя на тренировочной площадке через пятнадцать минут.
– Отец, а может, послать их лесом? – спросил я, провожая взглядом выходящие за ворота фигуры.
– Как тебе такое в голову могло прийти? – нахмурился отец. – Скажи спасибо, что вообще дали время на подготовку, – и он протянул мне свиток.
Я развернул.
Каллиграфия.
Мало того, что я иероглифы только-только начал понимать, так ещё и каллиграфическая запись. И кто сказал, что красиво написанное легко читать?
Но тем не менее, я углубился в изучение свитка.
Но не успел прочитать и первой строки, как из дома буквально вылетели Тоширо и лысый мужик. Оба в кейкоге и оба с обнажёнными мечами.
Быстро оценив обстановку, они убрали мечи в ножны. Точнее, убрал лысый, а у Тоширо меч втянулся в ладонь.
– Мичио-сан! Простите, мы только узнали! – с поклоном выпалил лысый.
– Всё в порядке, Ронин-сан, – ответил отец. – Они ушли.
Ронин. Я вспомнил, что братец уже упоминал это имя. Это был его учитель фехтования. Я с интересом уставился на того, кого отец нанял для старшего сына.
– Когда испытание? – спросил Тоширо, и в его голосе просквозила тревога.
С чего бы братцу переживать за меня? Не создалось у меня впечатление, что отношения между братьями тёплые.
– Через три дня, – ответил отец.
– Они уступили? – удивился Ронин-сэнсэй.
И я снова уткнулся в свиток.
Просматривая иероглифы по диагонали, я нашёл глазами ту часть текста, где говорилось о сроках. Согласно свитку, я должен был пойти на испытания завтра с утра.
– Но три дня это мало! – воскликнул Тоширо.
– А то я не знаю, – вздохнул отец. – Но через три дня Кеншин станет совершеннолетним, вот они и торопятся.
У меня отпала челюсть – охренеть! У настоящего Кеншина тоже через три дня днюха? Как и у меня. Вот так совпадение.
Ронин-сэнэй, не обращая на меня внимание, ответил отцу:
– Три дня – это лучше, чем одна ночь.
– Да, лучше, – согласился отец. – Но погоды не сделают. Кеншин совершенно не умеет управлять даром. А испытания там сами знаете какие.
Тоширо и Ронин-сэнсэй тревожно переглянулись.
Они обсуждали предстоящее испытание, а я смотрел на них и пытался уловить, угадать своё будущее. И судя по реакции отца, брата и его учителя, ничего хорошего меня не ждало.
Но и страдать по этому поводу я не собирался. Какого хрена?
– Осталось три дня жизни, – с легкомысленной усмешкой прервал я их разговор. – Чем бы таким заняться?
– Ты неисправимый идиот! Тебя ждёт очень трудное испытание, а ты дурака валяешь! – выпалил братец, и я узнал вчерашнюю презрительную интонацию.
Хоть что-то в этом мире осталось неизменным.
– Тоширо! Не говори так о Кеншине! – одёрнул брата отец. И добавил уже обращаясь ко мне: – Иди, переодевайся. Жду тебя на тренировочной площадке.
Пришлось отправляться.
Закрывая за собой дверь, я услышал, как Ронин-сэнсэй говорит отцу:
– Я не уверен, что он справится.
Что ответил отец, я не услышал. Дверь закрылась, и я пошёл в свою комнату.
Только зайдя в гардеробную за кейкоге, я обнаружил, что всё ещё сжимаю в руках свиток. Читать подробно времени не было, и я оставил его на столе около компьютера. Решил, что прочту вечером перед сном.
Быстро переоделся и поспешил на кухню – хоть что-то забросить в топку, а то измотали меня все эти переживания.
Я хотел по-быстрому схомячить бутерброд, но на кухне была мама. Узнав, что у меня мало времени и что сейчас я пойду тренироваться, она заставила меня вымыть руки, а сама тем временем положила мне в мисочку риса и сверху кусочки рыбы. И дала палочки.
Чёрт! Времени и так нет, а тут ещё палочками ковыряйся…
Но делать нечего, пришлось тренироваться на палочках. А что? Мелкая моторика, точность движений, координация и, твою мать, терпение!
Когда я пришёл на тренировочную площадку, отец уже разминался. Глянув на меня, он бросил:
– Присоединяйся.
Я встал рядом и начал повторять упражнения.
– Мягче движения! – поправил меня отец. – Как будто тигр крадётся в горах.
Я не знал, обитают ли тигры в этой Японии. В той реальности, из которой я родом, тигров в Японии не было, но рисовали японцы их много – в китайских книгах прочли про этих кошек и нежно полюбили их. В любом случае, я представлял, что отец имеет ввиду. Однако, представлять и делать – это не одно и то же. Отцу пришлось ещё несколько раз поправить меня, пока начало получаться.
Я на самом деле старался. И не потому что боялся испытаний и инквизицию. Просто терпеть не могу, когда мне ставят условия и не объясняют правила почему именно так. Я хотел научиться управлять своей силой, а потом покрошить эти мерзкие рожи… Ну или хотя бы их плетёные колпаки. Разговариваешь с человеком, так покажи ему своё лицо! А то спрятались за шляпы и думают, что им всё позволено!
Когда мы хорошенько размялись, покатали по телу чи, постекали с острия атаки и даже немного пофехтовали деревянными мечами, отец предложил снова помедитировать.
– Ты должен призвать дух, который одарил тебя. А потом заставить его подчиниться тебе, чтобы он выполнял твои команды, – сказал отец.
И я снова сел на деревянный помост, сложил пальцы и закрыл глаза.
Перед моим внутренним взором опять раскопытился конёк-горбунок, пытаясь удержать мечи во всех четырёх копытах. Ну или хотя бы в двух передних. В конце концов, лошади иногда встают на дыбы. Но просто подняться на дыбы и стоять на задних ногах, выполняя при этом различные фехтовальные движения – задача для конька непосильная.
Я включил всё своё воображение. Я изо всех сил пытался заставить конька выполнять мои приказы, но, когда вместо рук копыта, ничего путного не выходит. Разве что весело… Хотя, некоторые пируэты были ничего так.
Опять же, конёк старался и у него получалось всё лучше. Да и само видения становилось всё чётче.
Через какое-то время я увидел, опять же внутренним взором, как чуть в стороне на табуреточке, широко расставив колени сидит давешний самурай и с интересом наблюдает мои забавы с коньком.
«Ты ещё попкорн и колу возьми!» – мысленно бросил я самураю.
И действительно у того как по волшебству в одной руке появилось бумажное ведёрко с попкорном, а в другой – большой пластиковый стакан с надписью «Кола», с крышечкой и трубочкой. И на ведёрке, и на стакане вместо логотипа был нарисован тот же символ, что и на накидке у самурая.
– Охренеть не встать! – прокомментировал я картинку.
Самурай молча отсалютовал мне колой.