Я пнула Эйдена по яйцам.
Я пнула гребаного Эйдена Кинга по яйцам.
Мои ноги скользят, и я останавливаюсь на пороге класса.
Я задыхаюсь.
У меня мокрые руки.
Волна адреналина покидает мой организм, оставляя дрожь в конечностях.
Мои плечи трясутся от сдерживаемого смеха. Если бы я не беспокоилась, что мои одноклассники начнут называть меня сумасшедшей, я бы сейчас громко смеялась.
Я хочу бегать, прыгать и стучать кулаками.
Это странный тип свободы, которого я давно не ощущала… не ощущала когда-либо.
Я всегда была тихой и замкнутой, но сейчас… Я чувствую, что могу достать до луны и зачерпнуть ладонями звезды.
Глубоко вздохнув, я расправляю плечи и вхожу в класс с высоко поднятой головой.
В мою сторону бросают несколько смешков и «отмороженных» подколов, но они похожи на белый шум.
Эти маленькие миньоны могут выложиться на все сто, и это не будет иметь значения.
Я только что пнула их короля. По самым орехам.
Я внутренне улыбаюсь, когда мой взгляд падает на трех других демонов.
Коул сидит за своим столом и читает книгу по физике. Ксандер сидит на столешнице и спорит с Ронаном, который стоит неподалеку.
Остальные члены класса либо пытаются включиться в разговор, либо наблюдают.
Самое печальное, что, я думаю, они делают это подсознательно. Их привлекает все, что представляют собой четыре всадника.
Сила.
Очарование.
Богатство.
Ронан – это Смерть, потому что он непробиваемая скала в центре поля.
Коул – это Голод; бесшумный, но смертоносный, когда нападает.
Ксандер – это Война; все, что он знает, это то, как сеять хаос.
И он что-то сделал с Ким. Потому что даже сейчас ее здесь нет.
Ким никогда не опаздывала в школу.
Возможно, это остатки адреналина, все еще бурлящего в моих венах, но я не останавливаюсь, чтобы подумать об этом.
Я хватаюсь за лямку своего рюкзака и шагаю к троице.
– Я говорю тебе, приятель. – Ронан постукивает указательным пальцем по столу перед Ксандером. – Она пришла на вечеринку из-за меня.
– Все пришли из-за тебя, – говорит Коул. – Ты устроил вечеринку, помнишь?
– La ferme[3], капитан! Дело не в этом. – Ронан продолжает разговаривать с Ксандером. – Признай это, она была там ради меня.
– Если это поможет твоему эго, конечно. – Ксандер смеется. – Передашь мне, что вы курили прошлой ночью?
Ронан хмурится.
– Зачем?
– Это дерьмо чертовски хорошее, раз оно заставляет тебя верить в то, чего не существует.
– Пошел ты, Найт! – Ронан бросается на него.
В этот самый момент равнодушный взгляд Коула встречается с моим. Он прочищает горло, и двое его друзей, которые все еще препираются, замолкают.
– Отмороженная? – Ронан отпрянул назад, как будто его ударили. – Мне мерещится, или Отмороженная действительно стоит перед нами?
Он смотрит мне за спину и вокруг, затем ухмыляется.
– Ты здесь, чтобы признаться мне в своей любви? Я знал, что ты всегда была влюблена в меня, но извини, я принимаю признания только по вечерам. Правила есть правила.
Я игнорирую его и поворачиваюсь лицом к Ксандеру.
– Где она? – спрашиваю я.
Ксандер спрыгивает со стола.
– Где кто?
– Ким, – выдавливаю я.
– О! – Брови Ксандера приподнимаются в притворном беспокойстве, когда он роется под столом. – Капитан, ты не видел здесь поблизости маленькую Кимберли? Нет? Как насчет тебя, Ро? Обыщи свои карманы, может быть, она спряталась там.
Ронан демонстративно засовывает руки в карманы.
– Не-а, не здесь. – Он ухмыляется, выуживая упаковку презервативов. – Но я нашел это.
Мои губы сжимаются от отвращения.
– Quoi?[4] – спрашивает Ронан. – Всегда под защитой.
– Я здесь не для ваших игр, – говорю я всем сразу.
– Тогда зачем ты здесь? – спрашивает Ксандер.
– Ким. Где она?
– Если ты не знаешь, где твоя подруга, откуда мне знать, Отмороженная?
Я подхожу ближе, все еще сжимая лямку своего рюкзака.
– Я знаю, ты что-то сделал с ней вчера.
Он улыбается как маньяк.
– Есть чем доказать?
Мои ногти впиваются в ладонь до тех пор, пока не чувствую кровь.
– Погодите-ка. – Ронан встает между нами. – Что случилось? Что доказать? Кто-нибудь, введите меня в курс дела.
Коул качает ему головой.
– Что? Я чувствую себя обделенным. – Ронан пинает своего друга по ноге. – Сначала Кинг вчера выкинул какое-то дерьмо на тренировке, затем Найт делает какую-то хуйню за нашими спинами, а теперь Отмороженная разговаривает с нами. Ты должен признать, что в этом нет ничего нормального.
Только одно предложение остается прокручиваться в моей голове, как зацикленная пластинка.
Кинг вчера выкинул какое-то дерьмо на тренировке.
Что, черт возьми, это должно означать? Эйден – образцовый игрок и ученик. Он не выкидывает какое-то дерьмо.
Имеет ли это отношение к тому, что он сделал вчера?
– Кто-нибудь, введите меня в курс дела. – Ронан переводит взгляд с одного своего друга на другого. – Кто-то? Кто-нибудь?
– Держись подальше от Ким, – говорю я Ксандеру со всем ядом, на который способна.
– Или что? Остановишь меня?
Я собираюсь ответить, когда, к сожалению – или к счастью, это зависит от того, как вы на это смотрите, – в класс входит учитель. Все садятся, и я нахожу свободное место в конце зала.
Мой взгляд встречается с игривым взглядом Ксандера. Он садится за ряд рядом со мной, бросает мне мой телефон и ухмыляется.
Я вздрагиваю. Засранец.
– О, смотрите. Кимберли нет на занятиях. – Его хвастливый тон раздражает меня.
– Мистер Найт, – чеканит учительница, миссис Стоун. – Урок начался, я была бы признательна, если бы вы обратили на это внимание.
– Вы завладели всем моим вниманием, миссис Стоун. – Он одаривает ее улыбкой с ямочками на щеках и открывает свою тетрадь.
Миссис Стоун начинает перечислять учебную программу класса. Я беру ручку и тетрадь и начинаю делать пометки.
Наша учительница английской литературы, вероятно, самая старая в школе и скоро уйдет на пенсию. Ее седые волосы собраны в консервативный пучок, а очки удерживаются на тех золотых ремешках, которыми больше никто не пользуется.
Дверь открывается. Весь класс замолкает. Даже миссис Стоун замолкает.
Я останавливаюсь на середине строчки и поднимаю голову.
Раскрасневшаяся Ким выглядывает из-за двери, ее волосы находятся в беспорядке.
В классе раздаются смешки.
– Вы опоздали на десять минут, мисс Рид, – ворчит миссис Стоун.
– Я… эм… – Ким спотыкается о свои собственные слова.
Я вздрагиваю, чувствуя ее дискомфорт под своей кожей. Она всегда ненавидела быть в центре внимания.
– В чем дело, Берли, ты потеряла язык вместе с жиром? – насмехается кто-то со стороны.
Миссис Стоун бросает на него сердитый взгляд.
– Еще одно слово, и я отправлю вас на отработку, мистер Роббинс.
Его лицо становится пепельным, и мне хочется встать и обнять миссис Стоун. Она, наверное, единственная учительница, которая не закрывает глаза на издевательства. По крайней мере, от таких незначительных людей, как Роббинс. Я сомневаюсь, что она бы что-нибудь сделала, если бы в этом был замешан один из «элиты».
За ерзающим телом Ким появляется тень.
Я перестаю дышать.
Как будто земля разверзлась и теперь засасывает меня в свои глубины, чтобы похоронить заживо.
Эйден кладет обе руки на плечи Ким.
Он положил свои мерзкие руки на гребаные плечи моей подруги.
Не хочу драматизировать, но, кажется, меня сейчас вырвет.
Его взгляд встречается с моим, и в нем что-то вспыхивает. Уголок его губ приподнимается в жестокой, психотической ухмылке.
Это оно.
Я собираюсь убить его.
Я собираюсь пожертвовать всем своим будущим, чтобы спасти мир от его зла.
Ухмылка исчезает так же быстро, как и появилась. Все еще держа Ким за плечи, он одаривает миссис Стоун своей улыбкой золотого мальчика.
– Мне жаль. Кимберли чувствовала себя неважно, поэтому мне пришлось отвести ее к медсестре.
Он серьезно?
Я испытываю стыд, когда выражение лица миссис Стоун меняется с упрека на понимание.
– С вами все в порядке, мисс Рид?
Ким кивает, не говоря ни слова.
– Это было мило с вашей стороны, мистер Кинг. – Миссис Стоун одаривает его улыбкой. – Вы оба присаживайтесь.
Моя челюсть, наверное, отвисает до пола. Я не могу в это поверить.
Темная дыра, образовавшаяся ранее, расширяется, и я едва могу дышать.
Должно быть, он что-то сделал с Ким, и теперь заставляет всех поверить, что помогал ей.
Я вглядываюсь в его лицо в поисках каких-либо признаков.
Он улыбается, маска прочно сидит на месте, он во всем похож на золотого мальчика, которому все завидуют.
Девушки хотят его. Мальчики хотят быть им.
Но никто из них не видит этой пустоты внутри него.
Бездны.
Этого… небытия.
Они знают только этого Эйдена. Того, которого он надевает в свет. Образ, который он проецирует в их сторону. Они слишком ослеплены его фальшивым светом, чтобы видеть тени.
Но разве это не лучше? Разве ложь не лучше правды?
В конце концов, правда разрушает прежде, чем освобождает кого-либо.
Мое сердце колотится с каждым его шагом. На этот раз это не страх за меня.
А за то, что он сделал с Ким.
Я знала, что мой поступок вернется бумерангом, чтобы оглушить меня, но я не думала, что это произойдет так быстро.
Или смертельно опасно.
Я никогда не думала, что он использует Ким.
Мои губы дрожат, когда я пытаюсь встретиться взглядом со своей лучшей подругой и убедиться, что с ней все в порядке. Ее голова опущена. Завеса мятных волос скрывает выражение ее лица от меня и всего мира.
Эйден останавливается рядом со мной. Я мельком замечаю, как его рука скользит в карман, прежде чем концентрируюсь на своих записях, сжимая карандаш так сильно, что он почти ломается.
Его тело нависает над моим как мрачный жнец, а его глаза прожигают дыры у меня на макушке.
Часть меня хочет поднять глаза и свирепо посмотреть в ответ. Как я делала последние два года.
Но тогда я не имела ни малейшего представления о том, на что он способен.
Теперь я знаю.
Спустя, кажется, целую вечность он неторопливо подходит к свободному месту позади меня. Место, которое я приберегла для Ким.
Она ерзает рядом с единственным свободным местом в классе. Перед Ксандером.
Последний бросает на нее насмешливый взгляд, словно провоцируя сесть.
– Мисс Рид? – нетерпеливый тон миссис Стоун оглушает. – Что-то случилось?
– Нет, – шепчет Ким.
– Тогда, пожалуйста, присаживайтесь, чтобы мы могли продолжить урок.
Ким медленно садится на свое место, словно боится, что на сиденье установлена бомба.
Коул бросает взгляд за спину на Ким, а Ронан подмигивает мне, сидя передо мной.
Мы окружены врагами.