Ему стоит перестать называть меня сладкой, или я достану куклу вуду с его лицом и зарежу ее до смерти.
А еще лучше, я разрежу ее на части.
Я отступаю на расстояние вытянутой руки. Если я буду держаться на достаточном расстоянии, он не сможет меня поймать.
Ни за что на свете я не позволю ему заманить меня в ловушку, как это было вчера.
На этот раз я либо закричу, либо убегу.
Да. Звучит как план.
Я сглатываю, но слюна застревает у меня в горле как посторонний предмет. Никакие ободряющие речи или фальшивая бравада не могли стереть воспоминания о вчерашнем дне.
Никакие ободряющие речи не могли убедить нервы, вибрирующие под кожей от удушающего страха, что со мной все будет в порядке.
Мои инстинкты кричат мне, чтобы я бежала.
Спряталась.
Никогда не оглядывалась назад.
Но я не стану.
Убегать от кого-то, кто получает удовольствие от уязвимости, – не самый умный поступок.
Он бы преследовал меня. Гребаный Ад. Я уверена, что психопату это тоже понравилось бы.
Кто выйдет победителем?
Да. Не я.
Поэтому вместо бегства я выбираю борьбу.
Я поднимаю подбородок, призывая все то мужество, которое у меня осталось.
Но в тот момент, когда я встречаюсь с его взглядом, большая часть этого мужества улетучивается. Знаете, что не так в Эйдене? Он чертовски хорошо сложен.
Идеальное лицо.
Идеальное тело.
Идеальное чувство стиля.
Большую часть дней он даже не носит галстук, и все равно кажется, что школьная форма была сшита специально для его крепкого, мускулистого тела.
Вся его внешность – еще одно преимущество, которое он использует для того, что запугивать.
Очаровывать.
Обманывать.
Я даже поддалась этому обаянию в тот первый день, когда встретила его. Издалека он выглядел как Бог. Вблизи он не более чем монстр.
С тех пор как он едва не задушил меня перед всей школой и объявил, что уничтожит меня, я поняла, что весь его внешний вид – это фасад.
Единственное, что я вижу, – это пустоту в его стальных глазах.
Ненависть.
Черную ярость.
Я не понимаю, как другие этого не замечают. Либо они слишком сильно попали под его чары, либо им просто все равно.
Вот что значит быть королем, не так ли? Он может быть таким сколько угодно. Черт возьми, он может приказать начать войну, которая уничтожит половину нации и заморит голодом другую половину, а те, кто останется в живых, все равно будут скандировать: «Да здравствует король!»
Но не из-за любви. Нет. Из-за страха.
Люди естественным образом тяготеют к власти, и в КЭШ Эйден и есть сама власть.
В прошлом году правил его старший кузен Леви Кинг, и теперь, когда он окончил университет, КЭШ принадлежит младшему из двух королей.
– Ты вчера сбежала из школы, – говорит он как ни в чем не бывало.
– Я не сбегала. У меня было неотложное семейное дело. – Я бы похлопала себе, если бы могла. Эта ложь вышла идеальной.
Закладывая ладонь в карман брюк, он изучает меня с ног до головы. Его взгляд задерживается на моей левой груди, как будто он пытается прожечь дыру в моей рубашке.
Мне требуется все мое мужество, чтобы не скрестить руки на груди.
Его внимание наконец возвращается к моему лицу.
– Я думаю, ты лжешь, Отмороженная. Думаю, что тебя довели до предела, поэтому ты выбрала легкий выход.
– Знаешь что, Эйден? Мне все равно, что ты думаешь.
– Зря. То, что я думаю, окажет прямое влияние на твою жизнь, сладкая.
– Прекрати называть меня так, – шиплю я. – Я не твоя сладкая.
– Ты та, кем я, блять, тебя назову, сладкая.
Возможно ли проклясть кого-то и отправить в темную, бездонную яму ада? Я не против использования черной магии. Мне просто нужно, чтобы он, черт возьми, исчез. Мир станет куда более безопасным местом.
Я сдерживаю свой гнев и поворачиваюсь, чтобы уйти.
Он не доберется до меня. Он этого не сделает.
Сильная рука хватает меня за предплечье и дергает назад с такой силой, что я прижимаюсь вплотную к его твердой груди.
Он сжимает меня с грубой, причиняющей боль силой.
– Разве я сказал, что ты можешь идти?
Я борюсь с ним.
– Я не знаю, заметил ли ты, но я не одна из твоих подданных, ваше величество. Я не выполняю твоих приказов.
– Все с чего-то начинают.
Он отпускает меня, но только для того, чтобы обхватить обеими руками мою талию и положить ладони мне на поясницу, как будто мы какие-то долбаные любовники.
Так близко, что мой нос наполняется его ароматом, а тепло его тела смешивается с моим.
Я не коротышка, но он все еще выше меня ростом и массивнее. В глубине души я знаю, что этот варварский захват – это всего лишь фактор запугивания.
Я толкаю его в грудь, дергаясь из стороны в сторону и назад, пытаясь расцепить его руки.
Он даже не шевелится, чтобы остановить меня. Все, что он делает, это сохраняет свою стальную хватку.
– Боже, – я тяжело дышу. – Отпусти меня.
– Почему я должен, хм?
– Почему ты не должен? – Я делаю ответный выпад.
– Мне нравится, когда ты сопротивляешься. – Его глаза сверкают тем уже знакомым садизмом, когда он протягивает руку и щиплет меня за щеку. – Ты бы знала, как очаровательно они краснеют!
Я обмякаю рядом с ним. Мои руки безжизненно падают по обе стороны от меня, и я даже стараюсь придать своему лицу нейтральное выражение.
Если ему нравится моя борьба, то он больше ее не получит.
– Ты закончил?
Его левый глаз подергивается.
Очевидно, больному ублюдку не нравится, что он не получает того, чего хочет, и я победила его в его собственной игре.
– Я хочу дать тебе один ценный совет. Ты уже знаешь, на что я способен. – Его голос спокоен. Опасно спокоен. – Не провоцируй меня.
– Это ты меня провоцируешь! – Я не могу поверить этому ублюдку. – Тебе повезло, что я не донесла на тебя за то, что произошло вчера.
– Повезло? – Он смеется без тени юмора, и глупо, что даже линии его лица растягиваются под красивыми углами.
Кто-нибудь, вылейте кислоту на его физиономию.
– Я не знаю, пытаешься ли ты быть очаровательной или ты и правда настолько наивна?
– Что это должно означать?
– Ты думаешь, что можешь причинить мне боль, а?
Он сжимает мой подбородок большим и указательным пальцами, откидывая мою голову назад, чтобы вонзиться в мое лицо своим навязчивым взглядом.
Мое сердце колотится все быстрее и быстрее.
Неважно, сколько тактик я придумаю, неважно, насколько сильно мне нравится думать, что я контролирую ситуацию… Это не так.
И мое сердце чувствует опасность.
Пустоту.
Черную дыру.
Позвоночник напряженно ноет от ощущения липкого страха, что стянул мне кости.
Мне нужно бежать. Спрятаться.
Так, чтобы он никогда меня не нашел.
Та часть меня, которую я изо всех сил пыталась похоронить, воскресает, выползает на поверхность.
Ты мой шедевр, Эльза.
Я ненадолго закрываю глаза от этого навязчивого голоса из прошлого. Когда я открываю их снова, жуткий голос исчезает, но стальное выражение лица Эйдена остается.
Будь он проклят за то, как легко ему удалось освободить эту часть меня!
Я прятала ее в себе более десяти лет, но он смог практически вытянуть ее за какие-то два дня.
– Может быть, я могу. – Мой голос звучит намного спокойнее, чем я ожидаю. – Что ты вообще знаешь обо мне?
– Гораздо больше, чем ты думаешь. – Он так сильно сжимает мою челюсть, что я вздрагиваю.
– Клянусь богом, либо отпусти меня, либо я…
– Что? – Черты его лица искрятся обещанием моей боли. – Ты не можешь нихуя мне сделать. Позволь мне обрисовать ситуацию: если я убью тебя, тренер сожжет твой чахлый труп, а директор избавится от останков. Если я совершу преступление, школьный совет перевернет это дело так, чтобы казалось, будто я жертва. Возможно, ты прячешь голову в песок, как маленькая мисс Страус, так что вот тебе краткое напоминание: я здесь король.
Его слова жалят, потому что они правдивы. Пока у него королевское имя, его отцу даже не нужно вмешиваться, чтобы все прошло гладко.
Несправедливость вспыхивает внутри меня и затуманивает зрение непролитыми слезами.
Нет.
Я не доставлю ему удовольствие снова увидеть, как я плачу.
– Но если ты чувствуешь, что имеешь для этого достаточно смелости… – Уголки его губ приподнимаются в ухмылке. – Если ты думаешь, что можешь обставить меня, тогда покажи мне, на что ты способна, сладкая. Мне любопытно посмотреть, кто поверит в то, что я прикасался к тебе без твоего согласия. Я могу иметь любую дырку, какую захочу, что такого особенного в твоей?
– То, что мою ты иметь не можешь.
Я сожалею о своих словах, как только они вылетают. Я не могу поверить, что я только что взмахнула долбаным стейком перед хищником.
– Отмороженная, – он шепчет, качая головой.
Мои губы сжимаются в дрожащую линию, и я почти трясусь в его объятиях, ожидая его следующего удара.
Теперь в любой момент он может…
Эйден отпускает меня и отступает назад.
Стоп.
Он… он отпускает меня?
Я осторожно наблюдаю за выражением его лица, как лань, попавшая в свет фар.
Он придает своим чертам бесстрастное выражение.
По какой-то причине я ожидаю, что он рассмеется мне в лицо и снова схватит меня.
Я счастлива, что он отпускает меня, правда. Но я не могу сдержать раздражения из-за того, что не могу его прочитать.
Он засовывает руку в карман, выглядит небрежно, почти беспечно.
– Покажи мне метку.
– Что?
– Ты не идиотка, так что не веди себя как дура и покажи мне метку, которую я оставил вчера.
– Ты не в своем уме.
Мои конечности дрожат, но я разворачиваюсь, чтобы бежать. Мне нужно вырваться из его власти.
Его присутствия.
– Сделаешь еще хоть один шаг, и я достану тебя из-под земли, сладкая. И на этот раз… – Он замолкает, его голос становится удушливым, как дым. – Я не остановлюсь.
Я громко сглатываю и останавливаюсь как вкопанная.
Часть меня не хочет верить, что он зайдет так далеко, но кого я обманываю?
Эйден не остановится, пока не получит то, что хочет.
С замиранием сердца я смотрю ему в лицо.
– Зачем ты это делаешь, Эйден?
– Как ты думаешь, зачем?
– Потому что можешь?
– Потому что могу, да? Интересно. – Он делает паузу. – Ты такая… отмороженная, ты знала об этом?
– Твои рабы не переставали напоминать мне об этом, большое тебе спасибо.
– Ты упускаешь весь смысл.
– Какой именно?
– Если ты его упускаешь, то с чего мне говорить?
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, когда он перебивает меня.
– Сними рубашку.
Мои кулаки сжимаются по обе стороны от меня.
– Если ты этого не сделаешь, то сделаю я. Сколько еще разорванных рубашек ты хочешь собрать?
– Ты болен.
– Ты действительно веришь, что это оскорбление для меня?
Я сжимаю губы в линию.
– Последний шанс. Сними рубашку.
– Нет.
Мы наблюдаем друг за другом секунду.
Две.
Три…
Он направляется в мою сторону. Вся кровь отливает от моего лица, и дрожь пробегает по спине.
Это реально.
Этот взгляд. Эта решимость.
На этот раз он не остановится.
– Ладно! – выпаливаю я, отступая назад. – Я сделаю это.
Он останавливается, но это бесстрастное выражение на его лице остается. Он выглядит спокойным и непринужденным, но если я сделаю хоть один шаг, я не сомневаюсь, что он погонится за мной как изголодавшийся волк.
Думай, Эльза, думай!
В моей голове вспыхивает безумная идея.
– Сделай это за меня, – говорю я нейтральным, почти незаинтересованным тоном.
Левый глаз Эйдена дергается.
Я уверена, что мое предложение застало его врасплох. Он думал, что я либо подчинюсь его угрозе, либо он сделает это силой. Я уверена, что больной ублюдок надеялся на второй вариант.
Тот факт, что я предлагаю ему сделать это без всего этого фактора насилия, должен вывести его из равновесия.
Те, кто предлагают два варианта, не ожидают третьего. Третий вариант приводит их в замешательство, и это именно то, на что я ставила.
Он прищуривает глаза:
– Ты снова пытаешься играть.
– Я просто даю тебе то, что ты хочешь.
– Вот как? – Его тон становится каменно-холодным.
– Да.
– Ты пожалеешь об этом. – Он подходит ко мне и тянется к ленте вокруг шеи.
Я кладу обе ладони на его дурацкие широкие плечи и впиваюсь пальцами в его форменную куртку.
Он замирает у первой пуговицы и изучает мое лицо.
Прикосновение к нему не было частью уговора, и он, должно быть, удивляется, почему я делаю это добровольно.
Я не знаю, ненавидит он это или любит, но я не даю ни ему, ни себе времени подумать об этом.
Я поднимаю колено и бью его в пах. Сильно. Так сильно, как только могу.
Его лицо искажается, а руки тянутся ко мне, но я уклоняюсь и пробегаю мимо него.
Широкая ухмылка расплывается на моем лице.
Я только что ударила гребаного Эйдена Кинга по яйцам!