С головой погрузившись в чтение, Алиона не заметила, как прошло четыре часа, поэтому стук удивил ее. Недовольная тем, что ее отвлекли, она встала с кресла, намереваясь открыть дверь, но та распахнулась сама, и в комнату вошел Гроус.
Сердито взглянув на него, она сложила руки на груди и спросила:
– И к чему стучаться, если я все равно не могла открыть?
– Чтобы предупредить о том, что я намерен войти.
– Как любезно с вашей стороны.
Гроус прошел к дивану и, откинув полы своего синего тулуза, грациозно сел. Алиона продолжала стоять, всей своей позой выражая недовольство.
– Все еще злитесь? Так и думал, – произнес Гроус чуть задумчиво. – Что ж, я отчетливо помню, как вы сказали, что готовы выполнять мои требования, если они касаются дела.
Алиона, сжав зубы, кивнула. Она чувствовала, что сейчас её снова заставят плясать под чужую дудку, так и не дав возможности выплеснуть свое негодование.
– В таком случае, во имя дела, сядьте, – Гроус указал на стоящее рядом кресло.
После нескольких секунд раздумий она все же переступила через собственную гордость. Если уж решила показать себя взрослой женщиной, не стоило дуться как ребенок. Сев, Алиона устремила свой взор на собеседника.
– Сейчас, Лион, мы поговорим о том, как нужно вести светскую беседу.
Она едва слышно простонала, вспомнив, как не единожды обсуждала это с мамой. Алиона знала, как вести светскую беседу, просто не любила этого делать.
Гроус продолжил, будто не заметил, как она устало откинулась в кресле и прикрыла глаза.
– Вы должны проявлять умеренный интерес ко всем, кто вас окружает, и особенно к тем, кто вступает в разговор. Вы всегда должны быть готовы поддержать беседу. Порепетируем: я совершенно незнакомый человек, нас представили друг другу. Начинайте.
– Э-э, – Алиона сперва немного растерялась, но ей быстро удалось взять себя в руки: – Чем вы занимаетесь, господин Стручок-Фасоли?
– Я занимаюсь утилизацией отходов с утиных ферм.
Алиона издала смешок.
– Ошибка, – коротко сказал Гроус, – я должен объяснять, в чем именно она заключается?
Попытавшись вернуть сосредоточенное выражение лица, Алиона отрицательно покачала головой. Когда пауза затянулась, она спросила:
– Эм, а вы живете здесь, в Думтауне?
– Да.
– С рождения?
– Да.
– И вам тут нравится?
– Естественно.
Алиона тяжело вздохнула. Она понимала, что Гроус намеренно все усложнял.
– Мне очень понравился город, хотя я почти ничего не успела посмотреть. Мой папа, – язвительно добавила она, – не пускает меня гулять.
– Ошибка. Нам необходим позитивный контакт. Уточнения требуются?
Она покачала головой. Позитивный контакт… Да ее бросало то в жар, то в холод от одной лишь мысли о необходимости общаться с незнакомцами! Напрасно Гроус думал, что если она сумеет мило побеседовать с ним в тишине гостиничных комнат, то сможет с такой же легкостью болтать с посторонними на вечеринке.
– Мне очень понравилось в Думтауне, – сообщила она театрально, таким тоном обычно зачитывают поздравления на праздниках, – я видела совсем немного, но даже этого хватило, чтобы составить наилучшее впечатление об этом великолепном городе.
Гроус медленно кивнул в знак одобрения.
– Вы правы, – сказал он, – это самый чудесный город на свете. Лучше него нет ничего. Это самое достойное место для жизни, работы и отдыха.
Алиона молча смотрела на него, пытаясь придумать необидный ответ. Она любила Фентерру всем сердцем, поэтому заявление Стручка-Фасоли показалось ей по меньшей мере несправедливым.
– Не забывайте улыбаться… Не так натянуто, больше естественности… Уже лучше. Итак?
– Думтаун действительно великолепен. А здесь всегда такая отличная погода?
– Разве она отличная? Это самый холодный апрель за многие годы. Возможно, у вас в Норбергии это считается чудесной погодой, но мы привыкли к лучшим условиям.