– Постойте! А где та девчушка из ФБР? Она мне приглянулась.
Агата Бэйтс упрямо взирала на Декера через толстые стекла очков, не давая гостям переступить порог своей малюсенькой гостиной.
Стоящая рядом с Декером Мэри Ланкастер пришла на выручку:
– Сейчас с агентом Декером работаю я. А та девчушка находится на задании в другом штате.
Старушка кивнула.
– Ну ладно. Главное, чтобы за ним кто-нибудь посматривал. Он у вас странный, – добавила она таким тоном, словно Декер был глухой или неодушевленный. – А то он какой-то слишком для себя большой, ну вы понимаете.
Ланкастер повернулась к Декеру:
– Я подъехала к дому Ричардс, думала ее еще раз опросить. Машины там не оказалось, и дверь никто не открыл. Миссис Бэйтс была у себя во дворе. Она подозвала меня и рассказала то, что видела вчера вечером.
Декер в окно посмотрел через улицу, на дом Сьюзан Ричардс.
– Что вы можете нам сообщить? – спросил он.
– То, что я сказала этой леди. Дело было вечером, примерно полдесятого. Я слышала, как заводится тот драндулет.
– Вы имеете в виду машину Ричардс с неисправным глушителем? – уточнил Декер.
Агата Бэйтс нахмурилась:
– Я вроде только что это сказала.
– Рассказывайте, что было дальше, – поторопила Ланкастер от греха подальше.
Старушка отвела укоризненный взгляд от Декера и сказала:
– Я видела, как Сьюзан вылезла из заведенной машины и пошла в дом. Обратно появилась с большущим старым чемоданом – такой, на колесиках. Открыла багажник, кое-как упихала его внутрь. Затем багажник с грехом пополам захлопнула и села за руль.
– Что на ней было? – спросил Декер.
– Во что одета? Длинный плащ и шляпа. Это все, что мне удалось разглядеть.
– А вы уверены, что это была она? – задал вопрос Декер.
– Ну а как же! Я Сьюзан знаю. Высокая такая, худая, светловолосая.
Ланкастер кивнула.
– А потом она уехала?
– Совершенно верно, уехала. О своем отъезде или куда собирается, мне не сказала. Но, должно быть, уехала не на день-два. Чемодан-то был большущий.
Ланкастер посмотрела на Декера, который снова прищурился в окно.
– Ричардс, должно быть, очень торопилась уехать. Даже не вынула почту. Я проверял.
– Так, значит, она в бегах? – спросила заинтригованно Бэйтс. – Как у нас это называлось, смазала лыжи. Прямо как в «Беглеце»[14]. Мне этот сериал очень нравился. Теперь таких не снимают. – Ее сморщенное личико мечтательно погрустнело. – Больше всего я там была влюблена в Дэвида Дженсена. Уж такой был красавчик, такой сердцеед! А теперь вот мертв. Всех, решительно всех, кого я любила на экране, больше нет среди живых.
Ланкастер посмотрела на Декера, который снова с прищуром глядел в окно.
– Ричардс, должно быть, уезжала в спешке. Не отменила доставку почты и газет. Я проверял.
– Ну, причины ее отъезда нам точно неизвестны, – сказала Ланкастер.
– Если б того человека убила Сьюзан, она бы наверняка дала деру, – рассудила Бэйтс. – Я б на ее месте обязательно так поступила.
– Вы там еще кого-нибудь видели прошлым вечером?
Выцветшие глазки за стеклами очков снова уперлись в него.
– Нет. Знала б, так, наверное, сказала б.
– Вообще ничего подозрительного, необычного? – допытывался Декер.
– Да что он ко мне привязался! Нет, если не знать, что кто-то затем усвистит в бега.
От старушки Декер с Ланкастер через улицу двинулись к дому Сьюзан Ричардс, где уже осматривались прибывшие криминалисты.
Декер поднял глаза и посмотрел на небо в бурых неподвижных тучах.
Ланкастер проследила за его взглядом.
– Странная погода для этого времени года. Было тепло и влажно, прошлой ночью на небе ни облачка. А сейчас собирается гроза, и температура падает на десять градусов.
Декер рассеянно кивнул.
– В розыск объявили?
– Само собой. Пока ничего. Пробили также ее кредитные карты и телефон. Правонарушений нет, а она, должно быть, отключила свой мобильный.
– Кто-нибудь наверняка засечет ее машину. Или услышит.
– По-твоему, все это подтверждает ее виновность по Мерилу Хокинсу?
– Ты проверила заднюю дверь «Резиденс Инн»?
– Не менялась со времени твоего обитания. Все так же на соплях. И никакого видеонаблюдения. Итак, Ричардс отомстила Хокинсу?
– Не знаю.
– Если она невиновна, зачем убегать?
– Ответ такой же.
– Тогда как мы их получим?
– Нам нужно больше разузнать о Хокинсе.
– Что, например?
– Все.
– То, что было после его убийства?
– Нет, до.
– Чем это нам поможет?
– Если Ричардсов и Дэвида Каца убивал не он, то должна была быть какая-то причина, по которой истинный убийца выбрал его, чтобы подвести под обвинение. Эти причины могли бы открыться при взгляде на то, чем он занимался до тех убийств.
Они направились к своим машинам. На подходе к ним Декер повернулся к своей старой напарнице.
– В «Американ Гриле» я видел Эрла.
Вид у Мэри был удивленный. Машинальным движением она сунула в рот жвачку.
– Да? Он был один?
– Нет.
Она молча кивнула.
– Ты с ним разговаривал?
– Он подошел. Мы… поговорили о разном.
– Тонкости никогда не были твоей сильной стороной, Декер. И хотя у тебя каменное лицо, когда речь идет о полицейских делах, но, когда речь заходит о личном, у тебя на морде все написано. Он рассказывал тебе о нас.
Декер смущенно посмотрел, и в эту секунду поднялся ветер.
– Может, по пивку? – спросила она.
Он кивнул.
Следом за ней он зашел в бар под названием «Пена». После смерти своей семьи Декер бывал здесь так часто, что хозяин заведения маркером написал его имя на барном стуле, где он всегда сидел.
В заведении было довольно людно, так как здесь можно было и выпить, и поесть. На заднем плане играла музыка, а выстроенные вдоль одной из стен игровые автоматы вторили ей своим звоном и морганием огоньков. Из смежного зальца доносился стук бильярда; здесь посетители со смаком гоняли шары, попутно заказывая напитки и закусон.
Наши детективы сидели за высоким пристенным столиком. Декер заказал себе пиво, а Ланкастер – джин-тоник.
– Ты вообще доволен своим решением служить в Бюро? – спросила Ланкастер.
– Бюро как бюро, – нехотя ответил Декер. – Я не думал, что мы пришли сюда ради разговора обо мне.
Ланкастер сделала глоток и захватила из миски орешков.
– Жизнь сложная штука. По крайней мере моя.
– Каким боком она выходит к разводу? Я думал, вы с Эрлом друг другу дороги.
– Дороги, Декер. Суть реально не в этом.
– А в чем тогда?
– Ну, во-первых, чего люди хотят от жизни.
– Что ты хочешь такого, что в пику тому, чего хочет Эрл?
– Я хочу продолжать работать в органах правопорядка.
– А Эрл что, против?
– Это тяжело для него, Декер. Тяжело и для Сэнди. Я понимаю это. Но все, чего я когда-либо хотела от жизни, это быть копом. Я всю свою взрослую жизнь положила, чтобы этого добиться и держаться за это. Не могу я вот так взять и бросить это, при всей своей любви к кому бы то ни было.
– То есть вопрос стоит «или – или»?
– Для Эрла, очевидно, да. Но я его не виню. Ты же помнишь, когда те выродки оставили в нашем доме манекены, одетые так, будто их убили два года назад? Это тогда напугало нас всех до чертиков, но Эрл переживал особенно тяжело. Он неудержимо говорил об этом, повторял из раза в раз: «А что, если б это было на самом деле?» После этого между нами все изменилось. И ничего уже не было так, как прежде.
– А Сэнди? Эрл сказал, что ему отводится опеки больше, чем тебе.
– Ну а как иначе, при моей работе? И для Сэнди это было бы слишком тяжело. Я не могу подвергнуть ее такому испытанию.
– Она твоя дочь.
– Эрла тоже. И у нее есть особые потребности. Его работа гораздо более гибкая, чем моя. Я не могу вот так внезапно слинять со следственных действий или не появиться в суде, чтобы забрать ее из школы, потому что ей нужна та или иная процедура. Я знаю. Я ведь пыталась. Но не выходит. Ты сам это все знаешь и видел.
– Знаю, видел и прошу простить.
Ее губы тронула слабая улыбка.
– Ты просишь прощения? С каких это пор у тебя ко мне старческая мягкотелость?
– Да нет. – Он сделал большой глоток. – Мне очень жаль, что мои проблемы вторглись в твою жизнь. То, что случилось с вашей семьей, произошло из-за меня.
Она протянула руку и сжала его ладонь.
– Всех проблем в мире не решить. Я знаю, плечи у тебя широченные, но никто не может взваливать на себя такую ответственность. И вина эта была не твоя. А двух очень больных людей. Ты знаешь, что это так.
– В самом деле? – поднял он глаза. – А ощущение почему-то иное.
– Амос, так жить нельзя. Основа шаткая.
– Я и не ожидал, что проживу так долго.
Она отдернула руку; глаза вспыхнули холодными искрами:
– Нельзя желать себе укороченной жизни. Никому.
– Я и не желаю. Просто я реалист.
– Ты здорово похудел. Ты сейчас в гораздо лучшей форме, чем когда мы виделись в прошлый раз.
– Беспокоит меня не вес.
Мэри Ланкастер, сдвинув брови, поглядела на его голову:
– Проблемы здесь?
– Да какая разница. Я все равно буду продолжать идти, пока… пока не перестану.
– Думаю, мы можем ходить кругами всю ночь.
– Давай лучше двинемся дальше по этому делу.
– Хорошо. Ты вот упомянул прошлое Хокинса. Где у тебя точка отсчета?
– До того момента, как он предположительно стал убийцей.
– Ты хочешь сказать…
– Именно.