– Декер, что мы здесь делаем? – повышенным тоном спрашивала Джеймисон. – Ты так и не сказал. Как обычно, – добавила она вполголоса.
Декер будто не слышал. Расширенными глазами он впивался в различные места гостиной дома Ричардсов, особенно в пол. Мысленно он возвращался в ту ночь, накладывая то, что там было, поверх того, что представало непосредственно сейчас.
Совмещалось почти полностью.
– Дождь.
– Чего? – нервно переспросила Джеймисон.
– В ночь убийства Ричардсов шел дождь. Хлестал как из ведра. Начался примерно в шесть пятнадцать и все еще шел, когда мы с Ланкастер прибыли на место. Настоящий ураган. С громом, молниями.
– Да, его адвокат об этом упоминал. И что?
Декер указал на пол:
– В доме не было никаких мокрых следов, кроме тех, что оставили первые приехавшие. Никаких следов грязи или гравия. А мы с Мэри и техниками надели бахилы.
– Тогда как убийца, который пришел явно после дождя, не оставил никаких мокрых отпечатков на полу или ковре? – Она примолкла. – Погоди-ка. Ты только сейчас об этом подумал?
Глаза Декера продолжали блуждать по комнате.
– Декер, я тебя спрашиваю…
– Я слышу, о чем ты спрашиваешь, Алекс, – сказал он металлическим голосом.
От резкого тона она напряглась.
Не встречаясь с ней взглядом, Декер сказал:
– На выключателе в гостиной я нашел отпечаток и следы крови. Это место, куда кто-то приложил руку, как если бы собирался щелкнуть выключателем. Мы попросили техника отпечаток снять. Потом, когда прогоняли по базам данных, выскочило имя Хокинса.
– А как он оказался в системе? В досье Фингера об этом ничего не говорится. Ты говорил, что у него раньше никогда не было проблем с законом.
– Раньше он работал в фирме, связанной с оборонным ведомством. У него была группа доступа и сданные отпечатки в картотеке.
– Значит, с того момента?
– Хокинс был у нас главным – да, по сути, единственным – подозреваемым.
– И сколько времени все это заняло?
– Около часа ночи профиль личности по отпечатку был уже готов. С адресом на руках мы немедленно отправились на поиски. Когда приехали, Хокинса дома не оказалось. А жена с дочкой были. И понятия не имели, где он находится.
– Где ж его нашли?
– Его объявили в розыск, а спустя пару часов Хокинса засекла патрульная машина: он шел по улице в восточной части города. Его задержали и доставили в участок по подозрению в убийстве. Там мы с ним и познакомились, я и Ланкастер.
– Шел, пешком? У него что, не было машины?
– Старая колымага. Припаркованная на улице перед его домом, когда мы приехали туда его искать. Позже выяснилось, что это их единственный автомобиль. Из-за холода и дождя, когда мы прибыли, уже нельзя было сказать, использовался он недавно или нет. Хотя к тому времени, как мы добрались, после убийств прошло уже несколько часов. Двигатель все равно успел бы остыть. Позже мы связались с соседями. Они сказали, что машина простояла там весь день и всю ночь. Тем не менее мы проверили и корпус, и шины на наличие каких-либо следов от дома Ричардсов. Бесполезно: даже если он возвращался на нем после убийства, ливень все смыл. Ордера у нас не было, так что с обыском в их доме пришлось повременить.
– А что рассказал сам Хокинс?
Декер мысленно воссоздал картину: они с Ланкастер входят в ту же комнату для допросов, где недавно опрашивали Сьюзан Ричардс. Те же желто-горчичные стены. Примерно такой же человек сидит на стуле напротив. Обвиняемый. Затравленное животное, ищущее выход.
– Свои права он знал. Затребовал адвоката. Мы сказали, что один уже в пути, но, может, он захочет ответить на несколько вопросов? Это поможет снять статус подозреваемого. Если он этого не сделает, то тоже ничего страшного. Нам нужно было прикрыть свои задницы по букве закона.
– Вы сообщили, что нашли на месте преступления его отпечаток?
– Мы это придерживали в тайне, как ловушку. К тому времени был уже получен ордер на обыск, так что другая команда выворачивала наизнанку его дом и машину в поисках каких-нибудь следов, а также орудия убийства. Как тебе известно, его позже нашли за стенкой у Хокинса в шкафу.
– То есть он должен был вернуться домой и спрятать его. А его жена и дочь об этом не знали? Как же так?
– Лиза Хокинс была действительно очень плоха, спала в соседней комнате. Дверь открыла дочь, Митци, буквально в нижнем белье. Видок тоже неслабый. Обдолбана так, что слова вымолвить не может. Пришлось идти в спальню, будить мисс Хокинс. Она даже не могла встать с постели. Фактически это был хоспис на дому.
– Черт возьми, – с ненавистью процедила Джеймисон. – Человек в таком состоянии, а на нее еще все это сваливается!
– Она, конечно, разволновалась. Хотела знать, что происходит. Но речь была бессвязная; я не уверен, что до нее вообще доходил смысл наших слов. Как и до ее дочери, то ли обкуренной, то ли обсаженной. Между ними двумя Хокинс мог выехать на своей машине, а они бы вряд ли и хватились.
– Хокинс на какие-нибудь вопросы ответил?
– Полицейские при аресте огласили, в чем его обвиняют. Но никаких подробностей. Суть происшедшего ему рассказал я.
– И какова была его реакция?
Мозг Декера теперь полностью погрузился в воспоминания. Он больше не был в старом доме Ричардсов. Вокруг желтели стены допросной, рядом сидела молодая еще Ланкастер, а напротив – все еще живой Хокинс. Высокий и худощавый, но крепко сложенный: рак еще не успел к нему подступиться. Лицо грубовато-красивое. Особенно памятны были сильные мозолистые руки. Такие легко могли оборвать жизнь девочки-подростка.
– Мистер Хокинс, пока оформляются документы, не могли бы вы прояснить нам некоторые моменты? – спросил Декер. – Это было бы большим подспорьем, хотя информирую: у вас есть право не отвечать на вопросы.
Хокинс скрестил на груди руки:
– Что за вопросы?
– Например, где вы были сегодня вечером между семью и примерно половиной десятого?
Хокинс почесал щеку.
– Решил прогуляться. И гулял всю ночь. Как раз тем и занимался, когда ваши люди меня забрали. А что, гулять кто-то запретил?
– Под проливным дождем?
Хокинс коснулся своей мокрой одежды.
– Вот доказательство. На момент, когда меня забирали, я именно этим и занимался. Ей-богу.
– И где вы гуляли?
– Да везде. Надо было поразмыслить.
– О чем?
– Не вашего ума дело. – Он сделал паузу. – И кстати, мне так никто и не сказал, кто там был убит.
Ланкастер рассказала ему, кто и где находился.
– Надо же. В первый раз о них слышу.
– Значит, в том доме вы никогда не бывали? – непринужденно спросил Декер.
– Никогда. Зачем?
– Вы видели на своей прогулке кого-нибудь, кто мог бы подтвердить ваши слова?
– Откуда. Был ливень. У народа, в отличие от меня, хватило ума оставаться дома.
– Вы когда-нибудь бывали в заведении «Американ Гриль»? На Франклин-стрит? – спросил Ланкастер.
– Я по ресторанам, знаете, не разъедаюсь. Не на что.
– Вы никогда не были знакомы с его владельцем?
– Кто это?
– Дэвид Кац.
– Впервые слышу.
Ланкастер описала внешность.
– Нет, ни о чем не говорит.
Как раз в это время прибыл тогда еще куда более стройный Кен Фингер, назначенный судом адвокат Хокинса. Сам Хокинс был вынужден открыть рот и предоставить назначенный судом мазок ДНК со щеки.
Хокинс спросил Декера, что тот собирается делать с этим образцом.
– Не вашего ума дело, – усмехнулся Декер.
Декер посмотрел на Джеймисон после того, как дословно воспроизвел этот диалог.
– А позже тем утром поисковая группа обнаружила «кольт», спрятанный в стенной нише за шкафом Хокинса. Баллистика совпала с пулями, извлеченными из трупов при вскрытии.
– А мазок ДНК?
– На получение результатов ушло некоторое время, но они совпали с частицами под ногтями Эбигейл Ричардс.
– На этом вину сочли доказанной, а дело завершенным.
– Само собой.
Декер снова уставился в пол:
– Смущает только отсутствие следов от дождя.
– Он мог взять с собой запасную пару обуви и носки. Обувь снять и оставить снаружи. А переобуться в сухую.
Декер категорично качнул головой:
– Нет.
– Почему «нет»?
– Ты посмотри на крыльцо.
Джеймисон подошла к окну и сверху поглядела на мелкий козырек крыльца с открытыми взгляду ступенями.
– Мы с Мэри насквозь промокли, пока заходили в дом, и защита крылечка была чисто символической. Не думаю, что у Хокинса хватило бы предусмотрительности захватить с собой ботинки и носки. Да и как он мог найти время на остановку с переобуванием, прежде чем ворваться в дом с кучей народу? Кто угодно мог выглянуть из парадной двери или окна и увидеть его. К тому же, черт возьми, перед входом он должен был просушиться феном и переодеться в сухое. В противном случае остались бы следы.
– А есть какой-нибудь другой путь в дом, которым он мог бы воспользоваться?
– Никакого, позволяющего избежать всех мною перечисленных нюансов.
– Хорошо. Но он мог подтереть свои мокрые следы потом, на выходе?
– После убийства четверых он бы стал тратить на это время? После всех разных мест в доме, где он побывал, чтобы всех поочередно прикончить? Не смеши. Там, кстати, есть еще и ковер. Так ему что – надо было запустить паровой очиститель и избавиться от каждого кусочка грязи, мокрого гравия и травинок?
– Если так, Деккер, то альтернатива должна быть тебе известна.
Он метнул на нее взгляд.
– Да. Она в том, что Хокинс был прав, а я ошибался. Он был невиновен. А я засадил его в тюрьму. И теперь он мертв.
– Твоей вины в этом не было.
– Если не моя, то чья? – проронил Декер.