4. Агат
Агат горел.
Воздух вокруг кожи полыхал, в венах бился огонь, а в легких клокотал пар. Дыхание казалось тяжелым, оно с трудом вырывалось и обжигало губы.
Агат ощущал, как по вискам катятся капельки пота. Комната плавилась, но принц знал, так всего лишь кажется из-за внутреннего жара. Поднявшись, Агат побрел в купальню.
Императорский дворец Шеленара строили так, чтобы с одной стороны его защищали скалы – не столько от возможных врагов, сколько от ветров с Армаранского нагорья. Другой важной причиной наверняка были подземные источники. Они не только снабжали дворец и город водой, но частично были горячими, что позволяло экономить на грезящей магии для её подогрева.
В нижних залах устроили обширные купальни. Настоящие роскошные бассейны, где дворяне любили встречаться и вести переговоры, а слуги разносили прохладную воду и засахаренные фрукты.
У императорской семьи и наложниц имелись собственные малые купальни.
Агат вошел в свою. В спокойных синеватых тонах, почти переходивших в фиолетовый – традиционный цвет императорской фамилии Амадис. Он должен символизировать ночное небо, а россыпи орихалка – звезды. Ведь императоры – посланники богов.
Агат считал, что, если тут и замешаны звезды, точно павшие. Находил почти забавным, что они лишаются собственных имен, зато даже цветами не устают напоминать о фамилии.
Он давно хотел всё здесь поменять, но для этого пришлось бы перекладывать плитку и переделывать мозаики, а они были красивыми. Художники воистину постарались, передавая оттенки фиолетового: иссиня-темный у потолка, он становился почти белым у пола, где закручивались причудливые золотистые узоры под ногами.
Перед входом стоял фонтан для омовения, за ним располагалась прямоугольная купальня на одном уровне с полом. Вода казалась чуть мутной. За ней ванна на массивных ножках, прямо под окном. Света еще хватало, хотя слуги уже расставили фонари, и они парили вдоль стен.
Тело пробрала невольная дрожь, когда воздух начал высушивать пот.
В ванне колыхалась вода и плавали кусочки льда, уже почти растаявшие. Скинув халат, Агат решительно, не давая себе привыкнуть, опустился в ледяную воду.
Она мгновенно прогнала жар из тела, буквально отрезвила. Даже боль от саднящих на спине шрамов растворилась в холоде. На миг дыхание перехватило, зато после оно наконец-то перестало быть тяжелым и душным. Набрав в грудь побольше воздуха, Агат окунулся.
Когда ледяная вода смыкалась над головой, он всегда ощущал миг паники, как будто добровольно погружался в место, полное пустоты, мрака и холода. Место, близкое к смерти. Потом ощущение исчезало, оставался только лед.
Холодную ванну предложили лекари, когда Агат был совсем маленьким. Правда, тогда он горел подобным образом раз в год-два, не чаще.
Агат вынырнул, отфыркиваясь, уселся, упираясь руками в бортики. Холод неплохо прочищал мысли. Главное, не переусердствовать. Однажды Агат вот так уснул и очнулся, только хлебнув воды. Соображал с трудом, но хватило ума вылезти.
Он поднял мокрую руку и прищелкнул пальцами. Меж ними заплясали искры и огонек пламени. Грезящие настраивались на магию, но сейчас разум Агата и без того был чист, он ни на что не отвлекался, и не нужно сосредотачиваться.
Искры скользили меж пальцами, как монетки, красиво и бесполезно. Агат сжал кулак, и они погасли.
Вот и всё, на что он способен. Дешевые ярмарочные фокусы, которым могут обучиться даже крестьяне, а не настоящие грезящие.
Кровь матери сжигала его изнутри, тянула к грёзам, но, сколько бы Агат ни старался, у него не выходило полноценно грезить.
Грезящие говорили, в Агате бьется кровь дашнаданцев, она притягивает магию, но превращает её не в грёзы, а в жар.
Агат с раздражением убрал руку под воду, а потом еще разок окунулся.
Решительно покинув купальню, Агат приказал нести камзол. Волосы не до конца высохли, когда он выходил из покоев.
Агата начинало беспокоить, что с возрастом приходилось чаще и чаще принимать подобные ванны. Он размышлял об этом, шагая по гулким дворцовым коридорам в сторону одной из комнат для совещаний, которую определили центром поиска Ша’харара. Достаточно близко и к библиотеке, и к картографам.
С принцем поравнялась тень, и стража за спиной встрепенулась, но быстро успокоилась, узнав Янвена. Высокий, поджарый, с невозмутимым взглядом темных глаз. Как шпион Янвен мог быть незаметным, но любил время от времени показываться страже, чтобы они не забывали о нем.
– Мой принц, – отрывисто сказал он, прикладывая правый кулак к сердцу в военном приветствии.
Агат не сбавил шага.
– Я проверил донесения, мой принц.
– Они подтвердились?
– Полностью.
– Плохо, – вздохнул Агат.
– Будут еще распоряжения, мой принц?
– Сначала поговорю с братом. Обсудим завтра.
– Как прикажете, Теневой клинок.
Янвен свернул в боковой проход и исчез так же быстро и незаметно, как появился. Отличный шпион, а в прошлом и очень опасный воин. О Янвене говорили, в нем сидел дикий зверь, готовый разорвать любого. Он дослужился до высокого чина, но его боялись – разве можно приручить свирепого хищника?
Он стал задирать других солдат, не знал, куда выплеснуть силу, как её направить. Агат придумал поставить Янвена во главе шпионов.
Они не были какой-то тайной организацией, но при императоре Рубине почти исчезли. Он был воином, предпочитал военные походы, а не политику и интриги. Агат решил, что это неправильно и ему нужен верный человек, у которого хватит пыла и знаний, чтобы возродить шпионов как внутри дворца, так и за его пределами.
Сначала Янвен относился к принцу как к члену императорской семьи, но без особого уважения. Агат мог его понять. Он тогда был совсем мальчишкой, не имел понятия о шпионах и с трудом представлял, как всё организовать.
Агат предложил учебный бой. Он сражался неплохо, но Янвен легко его победил. Другой, может, и расстроился бы, но Агат широко улыбнулся:
– Отлично! Значит, я сделал правильный выбор.
Янвен прищурился:
– Потому что я победил? Грубой силой?
– Потому что не испугался победить принца.
– Это был честный бой.
– И я о том же. При моем деде ты начинал как шпион, а позже пошел в армию. Ты знаешь, как всё устроено. И тебе хватит решительности.
– Зачем вам шпионы?
– Потому что я хочу защитить империю, трон моего брата и его самого.
Янвен удивился. Не упомянуть нынешнего императора было опасно, но Агат не питал любви к отцу, тот к младшему принцу тоже, к чему лицемерие. Янвен это оценил и с тех пор за пару лет создал отличную сеть шпионов.
Отчитываться Янвен предпочитал принцу, а к императору шел только по его приказу. Иногда Агат находил опасным, что Янвен лично его воин, но в то же время это немного тешило самолюбие. К тому же Янвен был прежде всего верен империи и трону – просто их воплощение предпочитал видеть в Берилле и Агате, а не в императоре.
Пока это не представляло угрозы. Берилл же заявил, что ничего не понимает в этих делах, и не лез к шпионам брата, предпочитая просто использовать их донесения.
С легкой руки Янвена младший принц получил прозвище Теневой клинок. Оно поразительно быстро распространилось и прижилось. Если Янвен больше подразумевал шпионов, то люди ухватились за мысль о том, что дашнаданцев называли теневым народом. Они не живут в сиянии богов.
Финальным штрихом для прозвища был кинжал: Агат всюду таскал его с собой, так что многие видели необычное чернильное лезвие, которое привлекало внимание больше, чем орихалковые вставки в чешуйках змей на рукояти.
Подарок Берилла на совершеннолетие брата.
Комната, ставшая центром их исследований, была небольшой. Вслед за Каэром все стали звать их предприятие «экспедицией потерянного города», хотя куда-то выходить было еще слишком рано.
Каэр был не сильно младше Агата, почти ровесник, но принц ощущал между ними бездну. Его поражал восторженный энтузиазм этого парня, за прошедшие пару дней он ни разу не пожалел, что выслушал его.
Каэр отодвинул всю мебель к стенам, ничуть не заботясь о вышитых подушках, которые упали на пол. Изящные мозаики его тоже не волновали: он устлал пол бумагами и ползал среди них, отмечая на картах точки, соединяя некоторые линиями.
Берилл наблюдал, скрестив руки.
– Что он делает? – шепотом спросил Агат.
– Без понятия.
На диване у стены устроились несколько ученых из библиотеки, но основная их часть сидела в другой комнате, которая ужасала Агата даже больше: он не представлял, как они ориентируются в завалах притащенных книг.
Оба принца не интересовались географией и уж точно не обладали нужными знаниями в истории древних городов. Но у них имелись ресурсы.
– Чувствую себя тупым, – пробормотал Берилл. – Каэр, конечно, объясняет, но я мало что понимаю.
– Главное, чтобы отыскал Ша’харар.
– Утверждает, что близок.
– А что говорят остальные ученые?
– Что он близок.
– Вот и чудненько.
Агат не видел смысла переживать, что он чего-то не понимает. Древние города его не интересовали, в отличие от магии. Главное, не думать о том, что и с магией у него вряд ли хоть что-то выйдет.
– Каш’шины, – коротко бросил он.
Использовал древнее слово, которым они сами себя именовали. Но Берилл никогда не любил их, поэтому называл так, как принято в империи:
– Кехты! Что они придумали на этот раз?
– Усиливают крепости.
– Думаешь, готовятся к войне?
– Боюсь, опасаются, что на них пойдут войной.
– С чего бы?
– Возможно, их убийцы уже во дворце какого-нибудь императора.
Кехты никогда не славились как хорошие воины. Они жили среди гор, строили там крепости и обучали убийц. Пусть не особенно умелых, зато они готовы умереть, выполняя свой долг. Чаще всего так и выходило, только их жертве на это было уже плевать.
Когда братья были маленькими, умер владыка Анарского каганата. Говорили, его зарезали два кехта средь бела дня. Одного убили на месте, другого взяли в плен и пытали. Каган к тому времени был мертв, и началась грызня за власть. Император Рубин тогда сумел захватить приличный кусок их земли.
– Что говорят шпионы?
– Только это. Кехты не воюют, идти против их крепостей тоже глупо, но они всегда предусмотрительны.
– Хорошо, я увеличу императорскую охрану.
– Не забудь о своей собственной. Ты всё-таки наследный принц.
– И о твоей.
Агат не стал спорить. Именно Берилл возглавлял дворцовую гвардию, так что это действительно было его делом.
– Вот! – радостно воскликнул Каэр с пола и ткнул куда-то в листы.
– Нашел? – встрепенулся Берилл.
– Место встречи наемников, которое описал Каранис в своей книге. Скалы в виде пяти пальцев… тут землетрясение было, скал осталось всего четыре и на пальцы они уже не похожи, вот все и путались.
– Ша’харар там?
– Нет. Но эти наемники двинулись на запад, если удастся высчитать, как именно шли… через три дня они ночевали в руинах города. Наверняка после землетрясения эти стены совсем разрушились, вот их никто и не нашел.
– Ну точно, – проворчал Берилл. – А вовсе не из-за того, что Армаранское нагорье огромное и почти неизученное.
Каэр посмотрел с удивлением, явно не сразу поняв иронию или попросту не ожидав, что принц может иронизировать. Потом широко улыбнулся и продолжил копаться в бумагах, что-то бормоча себе под нос.
– Где ты его нашел? – шепотом спросил Берилл у Агата.
– Это он меня нашел. Отличный же парень!
– И город найдет, не сомневаюсь. Просто удивляюсь, как ты умудряешься притягивать к себе самых нужных людей.
– Талант, братец! И немного везения. – Агат задумался. – Ладно, прилично везения.
Он искренне считал, что главное – это результат. Каэр действительно оказался кладезем ценных знаний, к тому же он просто нравился Агату.
Дверь открылась, и на пороге возникла девушка в коричневом платье библиотекаря с грудой книг в руках. Такой высокой, что она с трудом что-либо видела и едва успела удержать чуть не свалившийся сверху том. При этом неизящно, хоть и вполголоса, выругалась.
Агат подошел, проворно подхватывая книги сверху. Вскользь отметил у вошедшей правильные черты лица, бледную кожу и красиво уложенные косы – такие прически делали только аристократки. Среди библиотекарей и ученых, конечно, встречались образованные люди из мелкого дворянства, но в основном были именно интересующиеся наукой аристократы.
А вот девушка явно удивилась, разглядев принца. Не стушевалась, не смутилась, но точно не ожидала. Она уставилась на него во все глаза, потом спохватилась и попыталась присесть в подобающем поклоне, при этом чуть не уронив оставшиеся книги.
– Ваше высочество… я думала, здесь только мой брат.
Агат не сразу понял, что она говорит о Каэре. Тот успел подняться и подойти, бесцеремонно указывая Агату, куда положить книги.
Что ж, либо в них обоих не воспитали восхищение королевскими персонами, либо они слишком увлеченные люди. Агату это в любом случае нравилось.
Водрузив книги на указанный столик, он вернулся к Бериллу. Тот даже не скрывал усмешки, но шепнул так, чтобы его не услышали другие:
– Тишлин Ташар. Да, она сестра Каэра.
– Похоже, носит ему нужные книги из библиотеки.
– Она помолвлена.
– Даже не думал об этом!
– Я тебя слишком хорошо знаю.
Агат попытался изобразить оскорбленную невинность, украдкой наблюдая за Тишлин и Каэром. Хватило его выдержки на пару минут, после чего он сдался:
– С кем помолвка?
– Элам Итанис.
– Да он же урод!
– Твоя оценка цвета нашей аристократии поражает глубиной. Не вздумай при нем такое говорить.
– Да ладно, это тебе надо держать лицо, мне не обязательно. Но я правда удивлен выбором.
– Почему? Итанисы – знатный богатый род, Элам хорош собой, завидный жених.
– Он ни одной юбки не пропускает!
– Может, теперь влюбился.
– Такие не меняются.
Берилл не стал отвечать, а мысли Агата уже унеслись дальше от Итаниса, и он пробормотал:
– Хотя все меняются.
Берилл искоса на него посмотрел, но промолчал. Даже не стал спрашивать, просто отошел к Тишлин и Каэру, чтобы помочь им с книгами. Он всегда так делал. Стоило Агату намекнуть на то, что раньше было иначе, попытаться завязать разговор о чём-то более личном, как Берилл тут же сворачивал с темы.
Раньше он таким не был. В детстве три принца дружили. После смерти Алмаза Агат и Берилл тоже держались друг друга. Потом Берилл стал уезжать в военные походы с отцом, позже брали и Агата, но всего пару раз. Он никогда не любил военное дело, а там создавалось впечатление, что он нужен всем вокруг только из-за брата – к Бериллу так просто не подобраться, поэтому шли к Агату, уговаривали его «похлопотать». Агат уставал от этого больше, чем от самих походов. Возможно, в настоящих всё иначе и суровее, но в тех вылазках, куда брали Агата, именно так.
Отец явно не считал нужным показывать ему настоящий бой. Или думал, что это не для него, в отличие от Берилла.
А сам Берилл с тех пор старался держать расстояние. Не стал холоднее, скорее предпочитал не подпускать слишком близко. Агат не понимал, что он сделал не так, а Берилл не спешил объяснять.
Порой Агату казалось: когда они выросли, Берилл осознал, что умер не тот брат. Вот Алмаза он боготворил.
Отогнав мрачные мысли, Агат присоединился к остальным. Некоторые книги он знал, сам их изучал, хотя и с точки зрения грезящих. Так что мог быстрее других отыскать нужные места. В основном не понимая, зачем то или иное Каэру, но доверяя его чутью.
Тишлин сначала смущалась, но потом стала вести себя свободнее. Агат невольно любовался ею и даже подумал, что её присутствие странно на него влияет, – пока не понял, что попросту возвращался жар.
Проклятье! Иногда такое случалось, одной ванны оказывалось мало.
Агат поднялся, не объясняя, на вопросительный взгляд Берилла только бросил:
– Скоро вернусь.
Берилл нагнал его у дверей, почти успел положить руку на плечо, но Агат обернулся раньше.
– Всё в порядке? – Берилл хмурился.
Агату так хотелось рассказать. Поделиться, что жар стал чаще, и как же он раздражает! Почти как тот факт, что для него магия не превращается в грёзы, а остается горячкой. Хотелось просто поделиться, чтобы Берилл выслушал.
Агат отступил к дверям и кивнул:
– Да. Всё в порядке.
