Живой.
Я все-таки живой…
Я не ошибся.
Я медленно вдохнул, морщась от боли, и так же медленно выдохнул.
Я хотя бы могу дышать.
Чуть в стороне что-то звякнуло и уже знакомый мне старческий голос проскрипел:
– Постарайся не двигаться еще пару минут. Я почти закончил.
Я открыл глаза и скосился в сторону говорившего. Им оказался невысокий старичок лет семидесяти, не меньше. На горбатом носу сидели маленькие очки, а в целом голова была похожа на диковинный гриб из-за лысой макушки и торчащих в разные стороны седых волос вокруг нее. В руке старичок держал блестящий скальпель, в другой – хирургический зажим с иглой и вдетой в нее нитью.
Неужели опять?!Я попытался сесть, но руки и ноги оказались прикручены к кровати. Я скосился – это были не кандалы или наручники, а скрученные бинты.
Ну, как минимум этот старичок не занимается нарезанием людей на ломтики профессионально, раз не озаботился даже надежной фиксацией жертвы.
– Ну вот что ты… – расстроился старичок, глядя на меня и не предпринимая никаких действий. – Так я и знал, что ты будешь дергаться.
– Потому и привязал?
– А то как же! Сам я старенький, слабенький, куда мне с тобой тягаться, если ты буянить надумаешь? Вот и привязал.
– Да неужто? А как же такой слабак дотащил меня сюда?
– А вот это уже пусть останется моей тайной. – улыбнулся старичок, глядя поверх очков.
– Не люблю тайны.
Я откровенно тянул время, бегая взглядом по окружению и пытаясь придумать, как выпутаться из новой ловушки.
Старичок это заметил:
– Слушай, если бы я хотел тебя убить, я бы это сделал, пока ты спишь. Даже проще – я просто не стал бы тебя забирать с улицы и дал истечь кровью.
– Я не особо верю в альтруизм. Мне тут уже помогли один раз. Не понравилось.
– Разумно. – кивнул старичок. – Я бы даже сказал, совершенно правильно.
– Но ты пытаешься меня убедить, что помогаешь мне просто так?
– Я не пытаюсь тебя ни в чем убедить, что ты! – старичок замахал руками, воздух под скальпелем зашелестел. – Если ты не хочешь мне верить, не верь. Я развяжу тебя и отпущу в любой момент, и иди себе куда хочешь. Только далеко ты не уйдешь, потому что я еще не закончил с животом, а за спину и подавно не принимался. Истечешь кровью через полчаса. Да даже меньше, через десять минут.
– По-моему, я уже должен был истечь кровью. – заметил я. – Не просто же так я терял сознание.
– Не думаю, что это от кровопотери, скорее уж от удара по голове… Тебя же били по голове.
– Кажется, да. Не помню. – поморщился я.
– В любом случае, кровоточишь ты что твоя свинья на бойне и, говоря честно, порядком изгваздал мою берлогу. – старичок глянул исподлобья, сверкнув стеклами очков. – Так что давай уже свернем этот разговор и решим что дальше – ты лежишь и ждешь, когда я тебе зашью брюхо и примусь за спину, или я тебя развязываю и ты идешь за дверь. Только, прошу, не помирай прямо у меня на пороге, мне потом тебя либо оттаскивать придется, либо постоянно перешагивать.
Я хмыкнул этому нехитрому юмору.
– А если останусь, развяжешь?
– Если пообещаешь не лезть в драку, то да. – кивнул старичок.
– А что мне помешает нарушить мое обещание, едва ты меня освободишь?
– Ну, скажем так… – старичок задумчиво подпер подбородок рукой со скальпелем. – Я о тебе, конечно, ничего не знаю, в том числе, цены твоим словами… Но ведь и ты обо мне и моих возможностях не в курсе.
– Это такая завуалированная угроза?
– Можно и так назвать. Так что?
Я вздохнул:
– Обещаю. Развязывай.
Старичок кивнул и – вшух! – совершенно незаметно глазу махнул рукой.
Моя правая кисть тут же получила свободу.
Да, старичок и вправду отнюдь не простой. Даром что сморчок сморчком, а с ножом, по ходу не просто родился, а еще и не расставался ни единой минуты. Этот его взмах я даже уловить едва смог, а отразить или заблокировать – и думать нечего, если бы он ставил целью меня зарезать.
Убедительная демонстрация, ничего не скажешь.
Старичок один за другим перерезал бинты и застыл, вопросительно глядя на меня. Пальцы его правой руки ловко вертели скальпель, превращая его в размытую сверкающую карусель.
Я скосился на живот – туда, куда меня ткнули бутылкой. К счастью, глубоко воткнуть у подыхающего амбала не вышло, так что рана выглядела страшно – несколько глубоких разрезов, расположенных по кругу, но круг этот был хотя бы не замкнут, что не могло не радовать. Некоторые разрезы уже были зашиты и заклеены чем-то вроде пластыря, но парочка все еще сочилась кровью.
К горлу подступил комок, я откинул голову обратно на подушку:
– Ты вроде зашивать хотел.
– Я рад, что не ошибся в тебе. – кивнул старичок и согнулся над раной.
Мне уже доводилось несколько раз зашивать раны, приятного в этом мало. Не то чтобы это больно, боль от самой раны обычно все перекрывает… Но чувствовать как натягивается под изогнутой иглой кожа, до тех пор, пока не сдастся, и через отверстие не потянется игла – не очень-то приятно. Есть в этом какое-то… Осознание собственной неполноценности.
Но старик шил как-то по-своему. Кожа под его руками не натягивалась, а как будто сразу и моментально сдавалась игле. Это было чуть больнее, чем я привык, но при этом воспринималось легче. И это явно было быстрее – через тридцать секунд старикан уже перерезал шовный материал скальпелем.
– Ловко шьешь. – заметил я. – Врач?
– О нет, я бы сказал даже наоборот. – хихикнул старичок.
– А навык у тебя что надо. – обтекаемо продолжил я, решив на заострять внимание на том, кто же противоположен врачу.
– Колоть кожу все равно чем, – отстраненно ответил старичок, принимаясь за вторую рану. – Что ножом, что копьем, что иглой. Научишься чем-то одним – и другим будешь пытаться так же.
Снова несколько кратких вспышек боли – и он снова махнул скальпелем, отсекая нить.
– Ну что, приступим к спине?
Я кивнул и осторожно, опираясь руками, принял сидячее положение.
– О-о-о, да тут все еще хуже, чем я думал. – задумчиво пробормотал старичок за спиной. – Наконечник-то внутри остался.
– Это плохо? – в пространство спросил я.
– Не особо хорошо. Вырезать придется.
Я вздрогнул:
– Это как «вырезать»?
– Скальпелем. – беззаботно ответил старикан. – Только промою сначала рану, надо понять, как к ней подступиться половчее.
Заплескалась вода, спины коснулась прохладная губка, по спине потекло теплое. Пробитое плечо снова заныло, я закусил губу и принялся осматриваться вокруг, чтобы хоть как-то отвлечься.
Комната оказалась небольшой – тут всего-то и помещалось, что жесткая кровать, застеленная какой-то дерюгой, на которой лежал я, стол возле мутного окна и шкаф в углу. Еще была пара стульев, на одном из которых сидел старикан. В общем, ничего особо интересного.
– Как тебя зовут? – спросил я, скосившись через плечо.
– Дайс. – весело ответил сморчок. – Меня зовут Дайс. А тебя?
– Дима. – ответил я, морщась от боли в плече.
– Какое странное имя. – хмыкнул Дайс. – Из-за моря, что ли?
Я вспомнил совет Боджера и в этот раз ответил наоборот:
– Нет, я… Намного ближе.
– Ага, ну ладно. Держись, Дим, сейчас будет больно!
И в спину по-новой воткнулось острое!
Дайс заштопал меня как следует, потратив на лечение минимум час. По итогу я обзавелся забинтованным плечом, которое плохо шевелилось, и острым зазубренным наконечником стрелы на обломке древка. «На память» – усмехнулся Дайс, кидая мне окровавленную железку.
После экзекуции иглой и скальпелем Дайс порылся в шкафу и кинул мне светлую рубаху и того же цвета штаны:
– Переоденься. На твою одежду только нежить приманивать. А я пойду пока пойду соображу чо-нибудь пожевать. Голодный небось?
– Уже даже нет. – вздохнул я.
– Сколько не ел? – сощурился Дайс.
– Сутки точно.
– Это не страшно. – Дайс махнул рукой. – Поменьше жирного, и все будет хорошо. Одевайся.
Из-за стянутого бинтом плеча футболку было крайне трудно снимать, поэтому я просто потянул ее в сторону, разрывая, благо, она и так вся была в дырах. Ткань затрещала, расползаясь, и я бросил ошметки на пол. Накинул рубашку, переодел штаны, поискал, но не нашел свои ботинки, и босиком пошлепал к двери, за которой скрылся Дайс.
За дверью скрывалась небольшая кухня с плитой, точно такой же, как я видел в доме лукового мудака. На плите исходил паром грубо склепанный железный чайник, а над ней висели вязанки луки и чеснока, а рядом, на небольшом столике, Дайс стучал широким ножом по деревянной доске, шинкуя какие-то овощи. На столе побольше, за спиной хозяина, стояло большое блюдо с буханкой ароматного хлеба и половиной то ли жареной, то ли копченой курицы. Там же исходили паром две огромные кружки, маняще пахнущие бергамотом.
– Садись давай, чего встал? – проворчал Дайс, даже не оборачиваясь.
В этот раз я не допустил ошибки прошлого – сел так, чтобы видеть хозяина дома. Тот еще несколько секунд постучал ножом по доске, потом поднял доску, ловко перевернул нож режущей кромкой вверх и коротким движением обухом скинул нарезанное в большую миску. Протянул руку в сторону, нажал клинком ножа на носик умывальника, чтобы вода полилась, сполоснул обе стороны ножа, снова одним коротким движением пальцев развернул его в обратный хват, чиркнул два раза по полотенцу, вытирая клинок, и приложил его к стене, к двум полоскам магнитов, где уже висело полдесятка других ножей.
– Дайс, ты кто? – не выдержал я.
– Я маленький старик. – пожал плечами Дайс, швыряясь в миске двумя ложками, перемешивая содержимое. – Только и всего.
– Ну да. – усмехнулся я. – Тогда зачем ты так показательно рисуешься, если якобы не собираешься говорить правду?
Дайс метнул миску на стол вместе с ложками. Я заглянул внутрь – там оказался салат из помидоров, огурцов и белого сыра. Дайс молча сел напротив меня с еще двумя тарелками в руках. Одну поставил перед мной, на вторую принялся накладывать салат.
– Ладно, тогда хотя бы скажи, почему ты меня спас.
– О, ну тут вообще все просто. – усмехнулся Дайс. – Когда-то мой наставник меня самого спас из очень похожей ситуации. Тоже вытащил буквально из когтей смерти, выходил и дал приют и знания. Считай, я просто возвращаю этой жизни небольшой долг.
– В карму, стало быть, веришь? – усмехнулся я, неловко левой рукой накладывая себе салат.
– Что за слово такое? – удивился Дайс.
– Это… – я неопределенно покрутил ложкой. – Вроде как такая умозрительная сила, которая соблюдает равновесие. Если ты сделал что-то плохое – с тобой тоже случится что-то плохое, сделал хорошее – тебе воздастся сторицей.
– Да, что-то вроде того. – кивнул Дайс и сделал себе бутерброд из хлеба с курицей.
– А как это сочетается с твоими навыками владения ножом? – усмехнулся я. – Я бы понял еще меч, или алебарда, или хотя бы лук… В общем, оружие воина или там стражника. Но нож… Это оружие бандита, уголовника.
– Слишком ты умный, парень. – Дайс нехорошо сверкнул глазами. – В следующий раз держи свои умные мысли при себе с теми, кого не знаешь. Не все любят проницательных людей.
Черт, точно. Мне же уже говорили что-то похожее, а я снова на те же грабли…
Я принялся набивать рот салатом, усиленно изображая максимальную невинность, но взгляда при этом с Дайса не сводил.
Не помогло. Старикан стойко выдержал мой взгляд, невинно попивая чай из свой кружки, и даже не моргнул.
– А, может, лучше ты о себе расскажешь? – поинтересовался Дайс.
– Было бы неплохо. – притворно вздохнул я. – Вот только я не помню ничего. Пару дней назад проснулся где-то в лесу и нихрена не помню. Попал в рабство, смог оттуда сбежать и вот я здесь.
– Не очень интересно. – заметил Дайс.
– Ну да, твоя история была бы намного интереснее. – усмехнулся я. – Никогда не встречал воров на пенсии.
Дайс аккуратно поставил кружку на стол и переплел тонкие пальцы перед лицом.
– Как догадался?
– Сложив все вместе. Рассказывать о себе ты не захотел, ножом владеешь как своими пальцами – значит, ты из какого-то теневого бизнеса, преступного. Пальцы у тебя тонкие и ловкие, в твоем возрасте они должны быть артритом скрючены, а ты ножи крутишь, как барабанщик – палочки, значит, каждый день практикуешь упражнения на мелкую моторику – скорее, уже по привычке, чем из необходимости, но это дела не меняет. Ты мелкий и незаметный, но это так, мелочи. А вот вязанки твои, – я указал глазами на лук и чеснок над плитой, – завязаны самозатягивающимся узлом «восьмерка». Но даже это еще не приговор, а вот трехзубая кошка, которая висит между ними, и которую ты скорее всего уже несколько лет ленишься куда-то спрятать – вот это буквально печать.
– С последним ты ошибся. – хмыкнул Дайс. – Я не ленюсь, она там висит специально. Потому что для всего обычного мира я бывший трубочист Дайс, а якорь это вроде как наш ключевой инструмент. Видя его, но не видя других доказательств, что я вор, никто не сможет доказать, что это так. А вообще да, я бывший вор. Дайс Вуаль.
Он произнес свое имя, невольно повысив голос и даже чуть выпрямившись. Наверное, это должно было произвести на меня впечатление. Но, конечно, не произвело.
– Извини. – я постучал согнутым пальцем по своему лбу. – Память отшибло, помнишь?
– Ну да. – усмехнулся Дайс. – В общем, я бывший мастер-вор, один из Теневой Тройки… Собственно, единственный выживший из этой тройки.
– Куда делись остальные?
– Червей кормят. – вздохнул Дайс. – Многим не нравилось то, что у нас был свой кодекса и мы никогда не шли против короны и не брались за грязные дела.
– Воровство бывает чистым? – хихикнул я.
– Одно дело воровать у людей, которые заработали свое честным трудом, другое – у других воров.
– А, так вы благородные! Грабили богатых и раздавали бедным?
– Скажешь тоже. – хмыкнул Дайс. – На что мы жить тогда будем, если все будем раздавать бедным? Люди должны сами строить свою жизнь. Так что мы грабили богатых и отдавали другим богатым, тем, кому было, чем заплатить. Даже не представляешь, какие вещи мне приходилось красть, даже до нижнего белья доходило.
– Ну, этим как раз ты меня не удивишь. – вздохнул я и отхлебнул ароматного чаю. – А теперь, стало быть, ты на пенсии?
– Уже лет десять как. Немного учу молодняк, но, в основном, занимаюсь тем, что собираю информацию о городе и продаю ее тем, кто готов платить. Кто откуда приехал, кто куда уехал, кто что планирует делать, кто на ком женится, кто кого хочет убить… Собственно, так я на тебя и вышел – один из моих информаторов увидел, как ты выпадаешь из фургона компании Дайсона, и доложил мне.
– Информаторов? – удивился я. – Я же специально выбирал место без людей.
– Что ж за информатор такой, которого ты бы так легко заметил? – ухмыльнулся Дайс. – У меня по всему городу глаза и уши. Мелкие незаметные серые людишки, нищие, просящие милостыню, звонари на колокольнях, газетчики, лоточники…
– Времени зря не теряешь. – подвел итог я. – А на меня у тебя какие планы? Планируешь сделать меня одним из них?
– Не обижайся. – улыбнулся Дайс. – Но из тебя информатор как из меня гладиатор. Ты очень приметный, даже просто цвет кожи у тебя другой. Будем считать, что ты передо мной будешь в долгу за свое спасение. Даже не передо мной – перед жизнью. Мало ли – вдруг тебе доведется тоже кого-то спасти и выходить.
– И вот так просто? Никаких больше долгов, никаких клятв крови и прочей чепухи?
– Даже не знаю, о чем ты говоришь. – Дайс кивнул на салат. – Ешь давай, и иди спать, в ближайшие дней пять тебе все равно ничего кроме еды и сна не понадобится.
Я послушно уткнул взгляд в салат и принялся есть.
Так и прошло пять дней, отмеренных мне Дайсом – я ел и спал, в перерыве между тем и этим слушал байки Дайса о его воровском прошлом – как он проникал в дома богатеев и политиков, как разбирался с хитроумными ловушками, как воровал драгоценности с шей и пальцев спящих, а один раз даже умудрился срезать прядь волос, не потревожив сна. Показал, как взламывать простые замки фигурными отмычками, показал, какой узел надо вязать на веревке, чтобы по одному свисающему концу можно было подняться и спуститься, а при рывке за второй – узел расплетался.
А на шестой день Дайс ушел и дома и отсутствовал почти половину дня. Когда он вернулся, закутанный в плащ с капюшоном так, что даже глаз не было видно, я, честно говоря, занервничал.
И не зря.
Дайс скинул джедайский капюшон и посмотрел на меня очень недобрым взглядом.
И сказал всего два, но очень неприятных слова:
– Тебя ищут.