Часы показывали полдень, а значит, где-то наверху должно было быть солнце, но плотные зеленоватые облака надежно скрыли его от людских глаз. Даже стоя на крыше самого высокого здания в городе – делового центра Голден Вэй – нельзя было рассмотреть за этой грязной завесой яркого диска. Улицы, которые десятки лет назад проектировали под плотный поток автомобилей, постепенно превратились в узкие плохо освещенные неоном и дешевыми фонарями лабиринты. Над некогда роскошными проспектами нависали колоссы жилых небоскребов, обмотанные пучками проводов так, что казалось, они держатся только на этой искусственной паутине. Городские власти не обращали никакого внимания на их аварийное состояние. Старые постройки поддерживали ровно настолько, чтобы не дать им рухнуть и похоронить под собой тысячу-другую бесполезных для города людей, не имеющих на счету средств, чтобы оплачивать многочисленные товары и услуги, которые предлагали яркие вывески. Возникал вопрос о целесообразности искусственного поддержания ещё теплящейся здесь жизни, однако городские власти понимали: нельзя лишать город даже этой люмпенизированной прослойки. Всё это было частью игры элиты. Той элиты, которая обитает в центре города в стеклянных башнях благополучия, за бетонными стенами и блокпостами полиции. Ведь если жилой клоповник рухнет, очередная белая пешка получит возможность съесть черную и приблизиться еще на шаг к тому, чтобы стать ферзем. Или наоборот – это уже давно не имело особого значения.
Между запущенного вида небоскрёбами свистели и гудели потомки автомобилей – большие и маленькие летательные аппараты, похожие на вертолеты или на вагоны с крыльями. По их внешнему виду можно было легко угадать производителя, модель и даже год выпуска. Разреженным потоком эти аппараты всех сортов и расцветок сновали между высокими городскими зданиями, то садясь на более-менее подходящие для этого площадки, то снова взлетая, разбрасывая потоками воздуха оставленный на месте посадки мусор. Архаичного вида автомобили всё ещё ездили по узким улочкам между хибарами и торговыми палатками. Зачастую это были небольшие фургоны или универсалы, но проскакивали и седаны. Тем не менее, большая часть населения использовала скутера, которые блохами сновали в каждом подходящем закоулке и просачивались между автомобилями. В самом низу этой странной иерархии оказывались пешеходы, горожане, население этой брошенной дыры. Здесь, далеко от Центра, люди выглядели разномастно, блистая яркими одеждами и не всегда нормальными модификациями организма. И хотя вне Центра Нового Роттердама все были мусором, даже в этом мусоре было свое разделение: более богатые поселялись на этажах повыше и имели доступ к товарам и услугам лучшего качества. Чем ниже располагалось жилье, тем беднее оно было. В хибарах из мусора жил такой же человеческий мусор даже по меркам жилых районов. Мусор, на который уже не обращали внимания. Впрочем, мусор этот мало чем отличался от горожан рангом выше и даже от элиты.
Синт сидел за столом в одной из полутёмных жилых капсул, глядя на яркий экран планшета. Его жилая капсула – одна из тысяч в дешевой постройке для самых нищих – внутри походила на брошенное бродягами пристанище. В комнате не было ничего, кроме узкой койки, стола, стула, небольшого шкафа, встроенного в стену, разбросанных на полу коробок из-под дешёвой еды, целлофана и немногочисленных вещей, нуждающихся в хорошей обработке паром. Небольшая полочка в стене, которую Синт привык называть столом, была завалена горкой из пластиковых бутылок, обрывков бумаги и проводов.
Ожидая извещения о пополнении баланса, Синт листал новости, особенно не вчитываясь в их содержание. Заголовки носили довольно однотипный характер: очередную поп-звезду засняли в баре, новая гражданская война, ещё одна миссия агонизирующей ООН, очередной антинаркотический рейд. Последнее заставило Синта тяжело вздохнуть: в последнее время выручка от реализации синтетики была не слишком богатой. Помимо многочисленных конкурентов еще и Европейский Корпус по Борьбе с Наркотиками начал проявлять большую активность, чем обычно. Однако бедственной ситуацию называть было рано. Каждую неделю появлялись новые клиенты и, как правило, оставались они надолго. Достаточно надолго, чтобы успеть получить с них прибыль и найти новых. Странно, но даже не смотря на все усилия – или имитацию усилий со стороны ЕКБН, – наркобизнес разрастался и вширь, и в глубину, затягивая всё больше народа. Заработок был стабильным, хотя и мерзким. Каждый выживал в меру своих способностей на этой человеческой свалке.
Наконец короткий сигнал – звон монеток – и всплывающее окно с довольной мультяшной птичкой известили о поступлении денежных средств. Спустя минуту Синт отправил очередному клиенту координаты крайней закладки, сделанной им накануне. Остальные места закладок были уже пусты, и торговцу следовало подыскать новые. Он выключил обклеенный стикерами планшет и запер его в сейфе, забрав оттуда же тщательно подготовленные к продаже дозы. По пути к двери захватил измятую пачку дешёвых горьких сигарет, быстрыми шагами спустился по исписанной похабными надписями лестнице, минуя десятки одинаковых капсул с неряшливого вида жильцами, и вышел вон, надеясь, что хотя бы сегодня небо будет ясным.
Шагая по угрюмым закоулкам мимо серых стен с чёрными пятнами ожогов от горючих смесей, Синт вышел на оживлённый проспект Рандвег, где уже нельзя было встретить плохо одетых нищих и неприкаянно шатающихся фигур, похожих на тени. Здесь, на освещенных неоном всех цветов радуги улицах, люди двигались быстрым потоком, глядя под ноги, изредка озираясь, чтобы прочитать разнообразные табло, транслирующие рекламу и курсы валют. Автомобили ползли то чуть быстрее пешеходов, то становились в пробки, в которых проскакивали скутеры под аккомпанемент клаксонов.
Несколько небрежная одежда Синта не привлекала ничьего внимания. Он бы без труда растворился в толпе, где между дешевыми классическими костюмами и малозаметными модификациями проносились диковатого вида личности с торчащими из головы проводами в одежде из искусственной кожи, но довольно высокий рост делал его излишне заметным в людской массе. Впрочем, рваные на коленях джинсы и синяя майка не делали из него нечто неподобающее или из ряда вон выходящее в этом человеческом потоке, похожем на кислотный трип.
Он оказался на узкой улице между палатками с шаурмой и дешевой лапшой. Быстро оглядевшись, Синт присел, чтобы завязать шнурок. По крайней мере, так казалось со стороны, если бы кому-то вообще пришло в голову задержать на нём свой взгляд. Вложив пакетик в щель на асфальте, Синт невозмутимо продолжил свой путь.
Он сделал ещё восемь подобных закладок, каждый раз спеша уйти как можно быстрее и незаметнее. Из-за конкурентов Синту приходилось работать в ограниченном районе, чтобы не нарываться на большие неприятности, однако из-за этого существовал риск быть вычисленным полицией или кем-то из постоянных клиентов. Это заставляло Синта никогда не использовать в качестве мест закладки близкие или тем более одни и те же координатные точки дважды. Не то, чтобы это могло его обезопасить от перспективы быть схваченным блюстителями закона во времена цифровых камер, которыми были усеяны фасады любого, даже самого убогого здания, но всё же так было спокойнее. В таком поведении было что-то старинное, почти инстинктивное. То, что было с товаром потом, Синта мало интересовало, как и не интересовало и то, кто был его клиентом в очередной раз.
Завершив довольно продолжительный и растянутый по площади обход, торговец остановился перекурить у неприметной бетонной стены. То, чем он занимался, не было чем-то непривычным для буквально поднятого из грязи и вновь отстроенного Роттердама. Город, который должен был служить символом объединения людских сил и идей, постепенно превратился в помойную яму Европейского Союза. Наркотики растекались по улицам портового города, отравляя каждого третьего жителя, уходили с кораблями на другие континенты. Этот бизнес был территориально поделён около десяти лет назад между руководителями ячеек образовавшегося здесь картеля. Синт же предпочитал держаться от него подальше. Он работал только на себя, и его это вполне устраивало. Расширять деятельность он не планировал, хотя в даркнете несколько курьеров уже предлагали свои услуги, намекая на потенциал продукта химика.
Идти куда-либо ещё не хотелось, но и возвращаться в свою нору не было никакого желания. Просто чтобы убить время Синт отправился на рынок, который располагался неподалёку. То ныряя в закоулки, то снова оказываясь на пристойно выглядящих улицах, Синт уходил все дальше и дальше от Центра. Центр был единственным ориентиром в непрерывно меняющемся и расширяющемся городе, и чем дальше от этого маяка, тем беднее и скуднее становилось окружение. Постепенно проспекты с неоном делались все менее различимы среди застроенных мусором трущоб, и в какой-то момент все слилось в одну сплошную мозаику из нищеты, рекламы дорогих имплантатов и застоявшейся в выбоинах дорог жижи. Люди выглядели все хуже, и дело не столько в одежде, сколько в дешевых протезах. Такие на черном рынке ставили себе те, кто не мог позволить большего, когда загрязненный отходами город выводил из строя жизненно важный орган или заражал очередной неизлечимой болезнью, которая начинала вяло течь в организме, медленно его убивая. Улица за улицей Синт оказался на рынке.
Здесь закупались люди низших социальных ступеней. Те, кто в связи со своим бедственным материальным положением был вынужден жить в таких же капсулах, как Синт, куда не осуществлялась доставка товаров – крайняя мера торговых корпораций, терпение которых иссякло, когда из десяти посланных роботов-курьеров возвращался в лучшем случае один. Остальных разбирали на запчасти, которые очень быстро распродавались на подобных рынках. На импровизированных витринах без соблюдения элементарного товарного соседства выставлялись металлические запчасти, крупы, ношеного вида одежда, газировка и печенье с кричащими эмблемами крупнейших пищевых ТНК. Все это либо крали со складов корпораций, либо находили в мусорных контейнерах неподалёку от Центра, а кое-что могли собирать и в кустарных условиях.
Продвигаясь к противоположному выходу и вдыхая дикую смесь запахов машинного масла, ржавчины и острых специй, Синт заметил впереди оживлённое движение, будто кто-то целеустремлённо направлялся к центру рынка. Благодаря своему высокому росту он разглядел синие шлемы полицейских, словно буйки стройным рядом выныривающие из толпы. Вот кого ему совсем не хотелось видеть. Синт задержался у одной из палаток, хозяином которой являлся полумеханический торгаш, расхваливавший свой очевидно бывший в употреблении товар в виде металлических запчастей не ясно к чему, а затем не спеша направился в обратную сторону. Но сегодняшний день явно не хотел становиться лучше: сзади что-то оглушительно взорвалось, кто-то закричал, толпа бросилась к выходу. Синта подхватило людским потоком, который внезапно остановился. Похоже, что бежать было некуда. Офицер полиции – высокий, в бронированном экзоскелете – через динамик, подвешенный на летающем над толпой квадрокоптере, потребовал сохранять спокойствие. Он стоял во главе полицейского кордона – таких же высоких и мощных парней в экзоскелетах, с дубинами в руках и с прозрачными щитами за спинами. И если сами по себе полицейские могли у кого-то не вызвать желания спрятаться подальше, то появившийся сверху ударный вертолет стражей правопорядка напугал бы многих из тех, кто привык считать себя матерым уличным отморозком. Трое полицейских отделились от группы и клином начали продвижение вглубь. Очередной рейд служб правопорядка против воров, наркоманов, пьяниц и прочих явных отбросов общества. При этом совсем не обязательно являться таковым, достаточно находиться в месте, где добропорядочным гражданам быть не подобает.
Полицейские уже отобрали десяток человек, и Синт с облегчением отметил, что они возвращаются к своим. Но тут его грубо толкнули в спину, он обернулся и увидел прямо перед собой лишенный эмоций полицейский шлем, полностью скрывавший лицо.
– Ты, за мной, – механически скрипнули динамики на полицейской броне.
Развязывать спор не имело смысла и, к тому же, вредно для здоровья, поэтому Синт покорно пошел в сторону другого летающего темно-синего полицейского чудовища, гордо именуемого вертолетом, которое тяжело приземлилось сразу за полицейским кордоном. Прикрываемый ударной машиной, вертолёт доставлял собранные на улицах отбросы в полицейский участок, где службы правопорядка «проводили профилактическую работу» по предотвращению преступлений. Зная об этом, торговец лишь в очередной раз пожалел, что на голову превосходит ростом среднестатистического жителя города.