По окончанию спектакля желающих насладиться светской болтовнёй, танцами и игристым вином, собрали в главном холле театра. Большая часть зрителей разъехалась по домам, но и без них вестибюль пестрил лицами, сияющими в предвкушении развлечений.
Небольшая часть струнного оркестра разместилась справа от центральной лестницы. Официанты наводнили залу. Лакеи заняли свои места у входа и выхода. Газовое освещение приглушили, зато в канделябрах зажгли свечи, отчего огромное помещение вестибюля стало казаться значительно меньше и уютнее. Но располагающая к праздному веселью обстановка никак не повлияла на душевное состояние Мэри. Подавленная истиной открывшейся в финале спектакля девушка отчаянно упрашивала Эрин позволить ей и Николасу покинуть сборище. Мачеха была непреклонна и пристыдила падчерицу, заявив, что та нисколько не щадит чувства Грейс, для которой сегодняшний вечер безмерно важен.
Встретивший взглядом с младшей сестрой, Мэри заметила в отражение каре-зелёных глаз панику. И пусть Грейс держалась вполне уверенно, много улыбалась и без стеснения отвечала на вопросы новоприобретённых знакомых, тонкие пальчики, нервно теребящие рюши платья, выдавали волнение дебютантки с головой.
Решив отринуть собственные тревоги в угоду интересов сестры, Мэри согласилась остаться, но намеревалась держаться в стороне от общего веселья. Спустя полчаса истошно колотившееся в груди сердце поутихло, но как только управляющий театра появился у парадной лестницы, пульс молодой графини вновь сорвался в галоп, а корсет стал до невыносимого тесным.
Мистер Рид дал отмашку оркестру. Музыканты немедля заглушили струны, после чего мужчина прокашлялся в кулак, заговорив, как всегда, громко и торжественно.
– Дамы и господа, неподражаемый гений трагикомедии, сэр Уильям Уэйд!
При упоминании заветного имени леди Мильтон съёжилась, точно от холода, и попятилась назад, ютясь к стене. Аплодисменты, прокатившиеся волной по холлу, затмили собой фамилию виновника торжества, но та и без внятного оглашения звенела в голове девицы набатным гулом.
Уильям показался на верхней площадке. Возбуждение аристократии, в частности дам, стократ возросло, завибрировав в воздухе сплетением множества голосов и томных вздохов. Драматург не спешил присоединяться к гостям, наслаждаясь их нетерпением. Медленно преодолевая ступень за ступенью, он намеренно тянул время, упиваясь собственным превосходством. Любого другого мужчину Мэри непременно бы обвинила в чрезмерном тщеславии, но Уэйд был исключением из правил. Его выставленная напоказ гордыня, откровенное позёрство, кошачьи повадки, надменный взгляд и колдовская улыбка, казались леди совершенно естественными, неотделимыми друг от друга. И пусть она испытывала нечто близкое к разочарованию, ведь образ, сложившийся в воображении после прочтения воистину велики трудов драматурга, совершенно не совпадал с реальностью, графиня не смела отвести глаз, зачаровано наблюдая за своим кумиром.
В сей вечер Уильям Уэйд был нарасхват. После того как маэстро спустился к гостям, вдоволь потешив своё Эго восторженными возгласами поклонниц, его тотчас взяли в оборот особенно предприимчивые господа. Он много улыбался. Курил необычной формы трубку из слоновой кости, напоминающую мундштук с маленьким напёрстком на конце. Пил, в основном джин. К закускам не притрагивался, но лишь от того, что приходилось без конца отвечать на вопросы страждущих.
Сей ажиотаж, безусловно, играл Мэри на руку. Остаться незамеченной в обществе, где никому нет до тебя дела, значительно проще. И всё же, ужасно страшась встречи, леди беспрерывно следила за перемещениями поэта по залу, дабы ни в коем случае не столкнуться с ним лицом к лицу.
– Мэри, вот ты где! – из толпы вынырнул Николас, загородив собой обзор. – Идём, потанцуем.
– О нет, – сбивчиво отозвалась графиня, приподнявшись на носочки, чтобы не упустить драматурга из виду.
– Кого ты там высматриваешь? – обернувшись по направлению её взгляда, поинтересовался Ньюмен.
Опасаясь разоблачения, Мэри схватила джентльмена за руки, завладевая его вниманием.
– Никого! Точнее, Грейс. Да, я не могу отыскать Грейс.
– О, не стоит волноваться, твоя сестра танцует уже третий танец, – улыбнулся Николас и, склонившись к девушке, заговорщически шепнул, – ваша матушка безмерно счастлива.
Бросив взгляд в указанную Ньюменом сторону, Мэри заметила миссис Мильтон. Она вела беседу с неким представительным джентльменом близкого к ней возраста. Подле них стоял молодой юноша, безотрывно следящий за танцем Грейс, и пышная барышня с раскрасневшимися от шампанского щеками. Выглядела Эрин более чем довольной.
– Виргинская кадриль! – объявил распорядитель и Николас, перехватив руку графини, потянул её в центр бальной, где пары уже готовились пуститься в пляс.
– Ты ведь любишь кадриль! Пойдём скорее, пока осталось место на паркете!
Растерявшись, девушка сделала несколько торопливых шагов вслед за другом, но вовремя осознав, что происходит, остановилась, резко отняв руку.
– Стой, Николя! Не думаю, что это уместно…
Ньюмен обернулся, глядя на Мильтон озадачено.
– Брось, ты никогда не отказывалась танцевать!
– Никогда, кроме сегодня, – вымученно простонала леди.
Николя оглядел спутницу с придирчивым недоверием, в то время как она испугано озиралась по сторонам.
– Леди Мильтон, вы ничего не хотите мне рассказать? – спустя некоторое время осведомился джентльмен.
– Нет… – потерянно протянула Мэри, выглядывая из-за плеча собеседника, ни на секунду не забывая об Уильяме Уэйде.
У выхода в комнату, где театралы расставили карточные столы, мелькнул силуэт высокого мужчины с копной светлых волос и тотчас скрылся за дверьми.
– Я наблюдаю за тобой весь вечер, ты явно чем-то обременена, – продолжал наседать Николас.
Раскрывать правду приятелю графиня не желала. От того и решила уйти от вопроса весьма банальным способом, пока интересующая её персона покинула пределы главного зала.
– Мы танцуем или болтаем? – горделиво вскинув бровь, ответила Мильтон.
Ньюмен, в миг позабыв о своих тревогах, радостно улыбнулся и повёл партнёршу к выстроившимся в ряд парам.
Мэри любила улыбку Николя, она была всегда безмерно искренней и тёплой, на щеках появлялись прелестные ямочки, а глаза юноши становились стократ ярче. Засмотревшись на сие, греющее душу, великолепие, невольно погрузившись в воспоминания о детстве, графиня не обратила внимания на даму и джентльмена, замыкающих фигуру через две пары от них. И лишь когда зазвучала музыка, перевела взгляд на мужчину, с которым ей должно было совершить первые четыре проходки.
Воздух в лёгких замер на испуганном всхлипе, голова закружилась, леди слегка пошатнулась. Но Ньюмен, уже двинувшийся навстречу девушке в сиреневом платье, не заметил сего. Зато на состояние Мэри обратил внимание сэр, ставший причиной её потрясения. Он вопросительно повёл бровью, вглядываясь в стремительно тускнеющие глаза девицы, и чуть заметно кивнул в знак приветствия. Светлые волосы, мягкими волнами упали на плечи, скрадывая острые скулы. От волнения сердце Мильтон совершило кувырок и застучало где-то у яремной впадины.
Уильям Уэйд! Мэри предстояло танцевать с самим Уильямом Уэйдом!
Дождавшись пока Ньюмен и дама, приглашённая драматургом, займут свои места, поэт уверенно шагнул вперёд, подавая графине правую руку. Девушке полагалось выйти навстречу, вложить в раскрытую ладонь облачённые в перчатку пальцы и, совершив полный круг, вернуться на место. Но от волнения Мэри застыла на месте и шагнула вперёд, лишь когда женщина, стоящая слева, шепнула:
– Мисс, ваша очередь.
– Ах, простите… Я задумалась.
– Танцы не место для размышлений, просто получайте удовольствие, – улыбнулась соседка, слегка подтолкнув Мэри вперёд.
За мгновение до того как правая рука Мильтон коснулась ладони драматурга, она подняла взгляд, подмечая в глазах напротив искреннее любопытство. Если Уильям Уэйд вообще был способен на что-либо искреннее. Длинные пальцы мужчины обвили узкую девичью кисть, совсем без нажима, словно и вовсе не касаясь. Тихий, вкрадчивый голос, вплёлся в задорную мелодию, затмевая её красоту обволакивающей хрипотцой.
– Мисс, вы бледны, как первый снег. Всё в порядке?
Мэри молча кивнула и поспешила отвести взгляд, но от того, что её руку сжали сильнее, снова посмотрела на поэта.
Чуть наклонив голову вперёд, рассматривая партнёршу исподлобья, джентльмен загадочно улыбнулся.
– Мы прежде не встречались? – протяжно произнёс он, но ответить Мэри не удалось, танец развёл партнёров в разные стороны.
Вернувшись на прежнее место леди глянула Николаса. Молодой человек, не замечая подвоха, всё так же добродушно улыбался, беззаботно вышагивая к даме Уэйда.
С напряжённо сжатых губ графини сорвался тягостный вздох. В её распоряжении было всего четыре такта, дабы взять себя в руки. Музыка, вдруг, стала ужасно раздражать. Люди, с интересом наблюдающие за их восьмёркой, нервировали. Ноги отяжелели, а под весом кринолина и вовсе начали подгибаться. В висках бодро выстукивал пульс, отсчитывая секунды до нового сближения.
И вот пришло время очередной проходки. Всё те же злосчастные четыре такта, что в случае с Николя пролетели как один вздох, а в компании Уэйда обещали стать нескончаемыми.
На этот раз мужчина подал девушке левую руку и она, чувствуя лёгкое онемение в пальцах, дотронулась до крупной ладони, ступая по кругу. По правилам этикета танцующим полагалось смотреть друг другу в глаза, но Мэри никак не могла найти в себе мужества встретиться с Уильямом взглядом и цеплялась им то за остро скроенное плечо, то за шейный платок, то за кончики пепельно-пшеничных волос. Уэйд, безусловно, заметил чрезмерное смущение мисс, но пока не решил забавляло оно его или ввергало в смертельную скуку. Баронет знавал разных женщин и, смеется заметить, недотроги входили в их число разве чуть реже, нежели дамы умудрённые опытом. За скромностью и благочестием, по большей части, скрывалась надменная жеманность и бездна низменных пороков, но глядя на Мэри, он не находил ни того, ни другого.
– Хм! – басовито выстрелил драматург, Мильтон инстинктивно подняла взгляд, мгновенно об этом пожалев. – Конечно же, как я мог вас не узнать? Мисс «полное собрание сочинений»…
Леди Мильтон вспыхнула негодованием. Пухлые губы приоткрылись, будто девушка намеревалась заговорить, но Уэйд её опередил.
– Мэри, если не ошибаюсь, – более мягко и учтиво, припомнил Уильям. – Мне должно принести вам извинения за свой вопиющий обман.
Круг подошёл к концу, паре надлежало разойтись, но джентльмен бестактно потянул графиню на себя, впиваясь в карие глаза пристальным, пробирающим до нутра взглядом.
– Вы простите меня, миледи?..
Короткий выдох, надменная улыбка и драматург резко отступил назад, отдавая всё своё внимание даме в сиреневом.
Николас, наконец, приметил неоднозначное поведение обоих. Его пытливый взгляд устремился к драматургу, а затем встретился с рассеянным взором Мэри. Нервозно пожав плечами, Ньюмен вопросительно кивнул, графиня поспешила разорвать зрительный контакт, отвернувшись.
Третья проходка приближалась неумолимо. Ожидая пока Николя совершит поворот, леди прикрыла глаза, проклиная себя за то, что согласилась танцевать, внезапно осознавая, что её одолевает злость. Будучи девушкой твёрдого нрава, в данную минуту она, как никогда, чувствовала себя уязвимой и это ощущение выбивало их колеи. А потому графиня решила, во что бы то ни стало, поставить наглеца на место.
Шагнув навстречу поэту, Мильтон затаила дыхание, впервые посмотрев на него с вызовом.
– Вы правы, мистер Грант, прошу прощения, Уэйд, – голос леди слегка дрожал, но выглядела она вполне уверенно. – Мы виделись с вами вчера у салона тканей. Весьма поучительная выдалась встреча, как оказалось. Так позвольте же спросить, отчего вы представились чужим именем?
– Во избежание излишнего внимания, – шутливо отозвался Уильям.
– Полагаю из скромности, – иронично заметила Мэри.
Джентльмен самодовольно ухмыльнулся, ловко переводя тему.
– Вам понравилась пьеса?
– А вам? – надменно парировала Мильтон, не обдумав свои слова как следует, и тотчас поймала колючий взгляд.
Круг завершился, спешно отняв руки, Уильям шагнул назад. Мэри последовала его примеру, пленённая замешательством, слишком стремительно с лица поэта сползла улыбка, а взор стал отрешённо враждебным.
Паре предстояло ещё одно сближение, вскоре состоявшееся. За весь круг Уильям не обронил ни единого слова. А когда леди была полностью вверена своему настоящему партнёру, и вовсе перестал её замечать.
К финалу танца Мэри окончательно запуталась в собственных эмоциях. Возмущение и обида смешивались с чувством вины и невнятной тревогой.
Оркестр затих. Стены вестибюля содрогнулись от звонких аплодисментов. Уэйд крайне спешно поклонился девушке в сиреневом и немедля удалился, оставив партнёршу без сопровождения. Сконфуженно оглядевшись по сторонам, мисс торопливо покинула залу насовсем. Николас, как и прочие гости, удивлённый произошедшим, подошёл к Мэри, галантно подав ей руку. Новые пары уже начали стекаться на паркет. Струнные заиграли полонез.
– Это ведь был Уильям Уэйд? – нерешительно осведомился Ньюмен, уводя графиню с паркета.
– Да, – коротко ответила она, высматривая кого-то в толпе.
– Что между вами произошло? – ревностно хмыкнул Николя.
Мэри глянула на друга возмущённо. Джентльмен осёкся, поясняя более учтиво:
– Со стороны всё выглядело так, будто вы знакомы и повздорили.
– Что?! Какая глупость! – воскликнула графиня, краснея то ли от недовольства, то ли от стыда. – Лучше давай найдём Грейс.
На сём тема Уильяма Уэйда более не поднималась, как, собственно, не попадался на глаза и сам драматург.
Дамы семейства Мильтон провели в театре ещё около часа, на протяжении которого Мэри безрезультатно искала поэта взглядом. Позже она узнала из разговора неких дам, что драматург покинул приём сразу после кадрили, ни с кем не попрощавшись.
Поговаривают, тем же вечером его видели в районе Ковент-Гарден в мюзик-холле мадам Колетт, известном на весь Лондон своим компромиссным отношением к азартным играм, опиуму и дамам «полусвета»1.
___________________
[1] Полусвет (фр. Demi-monde) – одно из значений предполагает содержанку, иногда проститутку выше «классом», нежели обычные уличные проститутки.