– Ты серьезно?
Прозвучало не как вопрос, а скорее как заявление с ноткой неверия. Я приподнял бровь, смотря на тренера Маккейба, который выглядел таким же довольным, как Папаша Пи, когда кому-то удавалось забросить ему шайбу. После чего я снова обратил внимание на нашего генерального менеджера.
Ричард Банкрофт – жизнерадостный мужчина с рыхлым животом, белоснежной кожей, рыжими волосами и красными щеками. На лице у него всегда сияла улыбка, словно он только сейчас узнал, что его единственная дочь выходит замуж, а еще Ричард был известен тем, что предлагал наиглупейшие идеи с той же самой улыбкой.
А среди персонала и игроков он был известен кличкой Дик, которой нарек себя еще в колледже. Конечно, в зависимости от того, во что он втянул команду на неделе, игроки, возможно, пользуются этой кличкой более грубо, чем ему бы хотелось.
– Гениально! – заявил он, и я задумался: кого он пытался убедить этим заявлением – меня или моего тренера, руки которого были скрещены на груди, а на хмуром лице по-прежнему присутствовала невеселая гримаса.
Если Дик был рыхлым и задорным, то тренер Шейн Маккейб – высоким, подтянутым и суровым. В свои тридцать восемь он был одним из самых молодых тренеров в лиге, и одного взгляда на этого мужика хватало, чтобы понять: Шейн – задира и всегда добивается своего. Любой игрок мечтал о таком жестком и нетерпимом тренере, который бы притом не загонял игроков до посинения.
– Просто подумай, какая шумиха, – продолжил Дик. – Парень, ты самая жаркая новость в этой команде с две тысячи четвертого. И если мы не воспользуемся этим в своих интересах, чтобы заполнить трибуны, – добавил он, ткнув в сторону катка, – то мы идиоты.
– Это отвлекающий фактор, – высказался из своего угла тренер.
– Это золотая жила, – возразил Дик, многозначительно глянув на тренера, и по непривычно суровому выражению его лица я понял, что он не собирается это обсуждать.
«Крошки Тампа-Бэй» хотели собрать эксклюзивный материал и месяц ходить за мной по пятам в разгар моего первого сезона в «Оспрейс». А та склочная маленькая задавака со званого вечера возьмет эту миссию на себя.
Мэйвен Кинг.
При мысли о ней я еле заметно ухмыльнулся, а в груди снова вспыхнуло любопытство и возмущение. Сказать, что я удивился, просмотрев ее профиль, это ничего не сказать.
Я не знал, чего ждать, но уж точно не рассчитывал увидеть богемное дитя цветов, любившее разгуливать босиком в родительском саду. У нее было пятьдесят тысяч подписчиков. Помня, какой расфуфыренной она была на званом ужине, в платье и со сверкающими в ушах бриллиантами, я обалдел, увидев снимки в ее естественной среде обитания: одежда из струящейся ткани землистых оттенков, чистая кожа без косметики и от природы курчавые волосы.
Фотографии, на которых она была запечатлена вместе с семьей, составляли разительный контраст с моими семейными снимками. Мои родители родом из богатых семей, их бабушки и дедушки мудро распоряжались инвестициями. Мы владели богатством, которое передавалось из поколения в поколение, а значит, нам и правда не приходилось ни в чем нуждаться.
Я не гордился тем, что эта атмосфера немного меня избаловала. Мне нравилась дизайнерская одежда, редкие тачки, дорогие рестораны и роскошные путешествия. Я не смотрел на цену перед тем, как совершить покупку. И так было даже до того, как я получил приятный бонус, подписав контракт с «Оспрейс».
И все же у моих родителей сложилась карьера, хотя по факту им не нужно было обеспечивать себя средствами к существованию, и они воспитывали меня и мою сестру с теми же принципами. Я был благодарен родителям за поддержку, когда сказал им, что хоккей – моя мечта.
Я прекрасно понимал, что не у каждого ребенка есть возможность заниматься дорогим видом спорта, не говоря уже о том, чтобы его родители присутствовали почти на каждой игре.
Я не готов признаваться, сколько провел времени, просматривая фотографии Мэйвен, задаваясь вопросом, каким было ее детство, и улыбаясь все чаще от каждого нового открытия, кем она стала теперь. Увидев пост о ее родителях и их склонности к филантропии вместе с десятком снимков и видео, на которых Мэйвен работала с ними на благо общества, я получил некоторое представление, почему она так отнеслась ко мне на званом вечере.
Еще я немного позабавился, лайкнув несколько ее фоток, и почувствовал удовлетворение, зная, что она наверняка лопнет от злости, когда увидит уведомления.
Но какой бы интерес она у меня ни вызывала, в одном я был согласен с тренером. Если кто-то начнет ходит за мной по пятам, это станет досадной неприятностью. Но если это будет Мэйвен?
Без преувеличения – отвлекающий фактор.
Но если мне суждено пройти этот путь, чтобы произвести впечатление на генерального менеджера и хотя бы отчасти приблизиться к Колдер Мемориал Трофи[8], то возражать не стану. Я хотел стать новичком года, а иногда, чтобы осчастливить начальников, нужно совершить какую-нибудь глупость, даже если не хочется.
Судя по поведению Дика, сомневаюсь, что у меня вообще есть выбор.
– Сделаю все, что смогу, чтобы помочь команде, – наконец ответил я.
– Молодчина! – расплылся в улыбке Дик, вскочив со стула, и я тоже встал. Он пожал мне руку и хлопнул по плечу, а я тем временем осторожно глянул на тренера. – Пусть все, кто списал «Тампу» со счетов несколько лет назад, подавятся своими же словами.
– Да, сэр, – согласился я, и мы отошли друг от друга.
Ричард и тренер поболтали еще несколько минут, а потом нас отпустили. Тренер вздохнул, как только мы вышли из приемной и спустились на лифте к зоне, выделенной команде.
– Мне жаль, – сказал он. – Уверен, ты понимаешь, что отговорить его невозможно.
– Все нормально, – заверил я тренера. – К тому же, может, он в чем-то прав. Хорошие заголовки в прессе не повредят, верно?
Тренер приподнял бровь.
– Только если они правда будут хорошими.
Я ухмыльнулся, нарисовав вокруг головы нимб, и у тренера вырвался смешок.
– Я должен созвониться с… – Он замолчал, сморщив нос. – Как ее называть? Репортером? Инфлюэнсером? – Он покачал головой. – В любом случае, приступаем сегодня же. Банкрофт горит желанием притащить ее сюда как можно быстрее, так что, думаю, она явится к утренней тренировке. Надеюсь, она быстро освоится, потому что завтра вечером мы отправляемся в Бостон.
– О, хорошо, – сказал я, когда мы вышли из лифта и направились в раздевалку. – Она будет здесь как раз вовремя, когда я разделаю под орех «Биверс».
– Когда мы их разделаем, – поправил он.
– Точно, – подмигнув, сказал я.
Тренер только покачал головой и свистнул, когда мы вернулись на лед. Мне пришлось задержаться, снова надевая коньки, пока он собирал всех вместе, чтобы повторить тренировку.
– У тебя уже проблемы, Голубь? – спросил Джексон, когда я выехал на лед.
– Нет. Просто выступаю в роли новой блестящей игрушки Тампы.
Он приподнял бровь.
– Какой-то репортер будет весь месяц за мной таскаться, – как ни в чем не бывало сообщил я. А потом заговорил тише, чтобы тренер не огрел меня за то, что мешаю ему проводить тренировку. – Помнишь девушку в желтом платье на званом ужине?
– Можно подумать, ее так легко забыть.
– Она та самая.
– Уже делаешь предложение? – ухмыльнулся он.
Я поджал губы.
– Она – та журналистка, которая будет собирать материал.
При этих словах брови у него взлетели на лоб.
– Хочешь сказать, это она будет ходить за тобой по пятам?
Я кивнул.
– А что в это включено? Например, она будет тут, на катке?
– Везде, – сказал я. – На тренировках, в путешествиях, на домашних и выездных играх. В дороге. И в городе.
– Типа круглосуточно?
– Именно.
На лице Джексона появилась самодовольная ухмылка.
– Интересно.
Я лишь кивнул, тоже улыбаясь.
И правда интересно.