В солнечное воскресное утро я проснулся в Тампе рано и с сильным стояком.
После победы в выездном матче против одной из лучших команд дивизиона во мне было столько тестостерона, что казалось, я могу поднять машину над головой и отбросить ее на сотню метров. А если вспомнить, что я провел сорок восемь часов с Мэйвен Кинг, которая просто вторглась в мою жизнь, то нет ничего удивительного, что я проснулся с утренней эрекцией.
Застонав, я закрыл глаза и обхватил член ладонью. Первым делом я подумал, как в самолете Мэйвен прижалась ко мне попкой в этих чертовски узких джинсах. Я скинул простынь и без тени стыда начал водить рукой по пенису. Я видел ее в том желтом платье со званого вечера, представлял ее дерзкий взгляд и сладкий рот, который любил огрызаться в ответ, если я бросал ей вызов.
Вспомнив, как Мэйвен округлила медовые глаза, когда я схватил ее за подбородок, когда заставил посмотреть на меня, пока сам пялился на ее рот, я кончил.
Я навсегда запомню, как держал ее за тонкую шею, помню, как пульсировала венка под кожей, умоляя, чтобы ее поцеловали, облизали, укусили. Я на долгие годы увековечу в памяти, как расширились ее зрачки, как исчезло золото радужки, как часто дышала Мэйвен, смотря на меня и ожидая приказа.
Ей нравилось, когда я вот так брал ее под контроль, когда заставлял ее замолчать.
Признает она это или нет – уже совсем другая история.
Я вытерся и принял горячий душ, и в моих мыслях о Мэйвен стало меньше похоти и больше вины. Нет, я не чувствовал себя виноватым за то, что дрочил, думая о ней. Скорее, мне стало стыдно за то, как сорвался на ней перед игрой, за то, что вел себя как ублюдок, коим она меня и считала.
Мне нужно все исправить, если нам предстоит целый месяц совместной работы.
Повязав на поясе полотенце, я прошлепал в спальню и, взяв с тумбочки телефон, набрал ей сообщение.
Я: Завтрак?
Мэйвен: Где?
Я: У меня.
Мэйвен: Ты умеешь готовить?
Я: Говорил же, что полон сюрпризов.
Мэйвен: Не вздумай угощать меня сгоревшим тостом. Буду через двадцать минут.
Ровно через двадцать минут Мэйвен постучала в дверь. Я как раз закончил смешивать знаменитую мамину смесь для вафель. У меня перехватило дыхание от Мэйвен, одетой в струящееся платье в стиле бохо, которое облегало ее талию и обрамляло небольшую грудь двумя треугольными полосками ткани. Юбка ниспадала до щиколоток, но в двух разрезах по бокам были видны ее стройные ноги. Когда я открыл дверь, Мэйвен робко, почти боязливо улыбнулась. Она не накрасилась, а из украшений на ней была только пара простых сережек. Черные волосы она собрала в пучок на макушке, а на лбу и на висках уложила их замысловатыми узорами.
– Черт, – подумал я, однако, когда Мэйвен улыбнулась, понял, что произнес это вслух. Потому не стал отрицать. – Доброе мне утро.
– Замолкни, – сказала она, легонько прижала руку к моей груди и протиснулась мимо меня в квартиру. Я закрыл дверь и направился вслед за ней на кухню, а Мэйвен села на барный стул так, словно бывала тут сотни раз, и положила сумочку на столешницу.
– Надеюсь, ты голодная.
– А я надеюсь, что ты не попытаешься меня отравить, – сказала Мэйвен, глядя на вязкую массу, которую я смешивал. Я опрыскал вафельницу, выложил смесь и закрыл крышку.
– И что мне с того? Ты теперь творишь чудеса для моей репутации.
– Хм, а вчера вечером показалось, что еще чуть-чуть – и ты меня прихлопнешь.
От ее слов стало трудно дышать, потому, проверив вафли, я повернулся лицом к Мэйвен и прислонился к стойке, скрестив на груди руки.
– Извини меня, Мэйвен.
Казалось, она удивилась моей искренней просьбе о прощении.
– Да брось, – отмахнулась она от меня. – Я…
– Ничего не брось. Я вел себя как урод, и ты этого не заслужила. Извини.
Мэйвен сглотнула.
– О. Ну, спасибо.
– Просто я заложник привычек и распорядка, особенно в день игр. Наверное, могу немного сходить с ума.
– Ты тоже меня извини, – сказала она. – За то, что ерничала. Сначала мне было любопытно, но, признаюсь, решила, что это немного странно. – Мэйвен хихикнула. – А потом увидела, как ты завелся, и я…
– Захотела вывести меня на эмоции.
Она прикусила губу, как будто ей стало стыдно. Но тут же улыбнулась, посмотрев в глаза, и мне стало интересно, помнит ли Мэйвен, как я поступил, когда она стала со мной пререкаться.
Мне стало интересно, как бы она отреагировала, если бы я снова так сделал, но уже без кипящей между нами злости. Как бы выглядели ее глаза, если бы я обхватил ее за шею и легонько сжал, совсем чуть-чуть.
– Все нормально, – заверил ее я. – Мне тоже нравится выводить тебя на эмоции.
Я отвернулся, чтобы положить Мэйвен вафли, но испытал легкое довольство, увидев выражение ее лица. Положив на тарелку вафли, я украсил их сладким сливочным сыром, черничным десертом, а сверху дополнил свежей черникой и клубникой. Когда поставил перед ней тарелку, вафля была похожа на кулинарный шедевр, и в глазах Мэйвен появился огонек.
Она с интересом посмотрела на меня, достала телефон и сфотографировала вафлю. А еще сняла, как я стою у кухонного островка, опираясь на столешницу ладонями, и улыбаюсь в камеру. Я совершенно не возражал, если она выложит эту фотографию, поскольку хотел, чтобы все думали только обо мне, когда придет время выбрать Новичка года.
Закончив снимать, Мэйвен убрала телефон и вилкой отковырнула кусочек вафли.
– Обязательно попробуй с ягодами, – посоветовал я, и она улыбнулась.
Мэйвен взяла в рот первый кусочек и застонала, закрыв глаза, пока я старался не пялиться на то, как она высунула язычок, чтобы слизать с губ ягодный сок.