– Знаешь, когда Бет рассказала мне о вашей ссоре, я был просто в недоумении, – ругается папа, позвонив мне ранним утром.
Я зеваю, прислоняясь к спинке кровати и мысленно коря себя за то, что спутала рингтон с сигналом будильника. Мне хорошо удавалось игнорировать звонки отца до этого момента, и я бы дальше так делала, но теперь все пошло прахом.
– Сказать, что я разочарован в тебе, было бы преуменьшением, Сиенна, – продолжает он.
Я смотрю на экран телефона, издавая стон. Еще слишком рано для этого дерьма. По моей голове уже начинает расходиться пульсирующая боль, ударяющая в меня всякий раз, когда мы с отцом созваниваемся.
У нас очень непростые отношения. Отец буквально потерял рассудок с тех пор, как они с мамой расстались: за последние года он вступал в краткосрочный брак раза три. И, что подозрительно, в основном отец выбирал богатых наследниц. Его прошлая жена, будучи вдовой два раза, владела огромным состоянием, сопоставимым с трастовым фондом Гарри Кэррингтона. Могу только представить, откуда у нее столько денег.
Беспечное отношение отца к институту брака всегда раздражало меня, учитывая, что он никогда толком не пытался наладить отношения с мамой. Знаю, мои родители не идеальны, но их отношения были крепкими. Поэтому, когда отец предложил маме развестись, это стало огромным шоком для всей семьи. Мать была потрясена, но, в конце концов, согласилась на развод и переехала на другой конец света, чтобы хоть как-то отвлечься от всего этого.
Сдаваться – вторая натура моего отца. Остальные неудавшиеся браки только подтвердили мою точку зрения. Мне трудно его уважать, и я думаю, это никогда не изменится.
– Ну ладно… – Мой голос затихает, поскольку я не знаю, что ему ответить.
Ясно, он ждет мольбы о прощении. Что ж, ему не повезло, и он их не услышит. Я не сожалею о ссоре между мной и Бет. Она заслуживает осуждения за свой эгоизм.
– Ты даже не попытаешься объясниться? – возмущенно произносит он. Я ненавижу, когда отец говорит со мной таким тоном – будто он сам был когда-то хорошим семьянином.
– Объяснять нечего, – отвечаю я, крепко сжимая сотовый. – Она закрутила роман с моим парнем, и я отчитала ее. Конец истории.
– Так необходимо было ругаться на глазах у всех? Она была совершенно подавлена после этого.
– Ладно, во-первых, она сама подошла ко мне. И я высказала ей всю правду. Во-вторых, ты говоришь о Бет так, будто ей пятнадцать, и она не может сама справиться с конфликтом. Абсолютно оправданным конфликтом. – Меня поражает, что отец продолжает защищать Бет. Но удивляться тут нечему: в глазах папы Бет – идеальный ребенок. Мой левый глаз начинает дергаться, и я еще крепче сжимаю телефон. – Она ведь рассказала, что спала с Джаксом, верно? Тем самым парнем, которого ты глубоко презираешь. Или ты уже забыл свое к нему отношение?
Отец никогда не одобрял мои поступки и парней, которых я с ним знакомила. Когда я впервые представила Джакса семье, нескольких брошенных фраз оказалось достаточно, чтобы папа навсегда его возненавидел. С тех пор я никогда не позволяла им очутиться в одной комнате, поскольку боялась, что они столкнутся лбами.
Какова же ирония – теперь отец пытается защитить сестру, встречающуюся с ненавистным Джаксом. Классический пример того, кто реальный любимчик нашего папы.
– Слушай, я не пытаюсь оправдать ее поступок, – вздыхает отец. – Но, в конце концов, она все еще твоя сестра.
– Со мной это не сработает. Просто из-за того, что она член семьи, Бет автоматически не становится хорошим человеком. – Раздражение сжимает мое горло. – И, кстати, не тебе читать лекции о том, как поддерживать «семейные» отношения.
Слышу, как отец резко вздыхает, утомленный тем, что я постоянно припоминаю его собственные ошибки.
– Сиенна, прости. Не знаю, сколько еще должен это повторять.
Могу представить, как он массирует висок пальцами. Он всегда так делает, когда сильно злится на меня.
– Я подняла эту тему только потому, что ты сейчас лицемеришь. Так что извини, но твоих советов я слушать не стану. Эти наставления все равно, что советы Ганнибала Лектора о пользе вегетарианства. – Я вскакиваю с кровати, отбрасывая одеяло.
– Сиенна, твоя игра в обвинения становится очень утомительной. Сейчас мы говорим о Бет и тебе, о ваших отношениях. Ты же знаешь, ей больно.
– Ну, некоторые вещи просто непростительны, папа, – сухо отзываюсь я, впиваясь зубами в нижнюю губу.
Он делает паузу, а затем испускает сокрушенный вздох. Обычно этот момент в наших разговорах означает, что папа в растерянности, и сейчас последует очередной бестолковый отеческий совет.
– Ты идешь по опасному пути, Сиенна, – предупреждает он. – Тебе нужно отпустить гнев, иначе никогда не сможешь двигаться дальше.
– Правда? – Я безрадостно смеюсь. – А может, я не хочу никуда двигаться.
Сбросив звонок, я швыряю телефон на кровать.
Вот почему беседы с отцом меня не прельщают – независимо от того, что сделала Бет, он всегда будет видеть во мне иррационального, непостоянного человека, который вносит в семью только хаос.
Хотела бы я, чтобы мама была рядом. Она всегда понимала меня, и я ужасно скучаю по ней. Прошлым летом я навещала ее в Рио, и это было самое волшебное время в моей жизни. Мы побывали в лучших танцевальных клубах, пили и отжигали на всех пляжах города.
Мы видимся не так часто, как хотелось бы, но я счастлива, что ей хорошо в Рио. Иногда мы созваниваемся по видеосвязи, и я замечаю проблески печали в ее глазах, стоит мне упомянуть отца. Мама до сих пор скучает по нему. Хочет снова сойтись. Меня бесит, что отец никогда не пытался вернуть ее.
Я отправляюсь в душ, чтобы смыть с себя нахлынувшее раздражение после разговора, и надеваю удобную одежду. Решив, что хороший и сытный завтрак не помешает, я выхожу из комнаты. К моей двери приклеена записка, и ее содержание гласит:
«На пробежке. Не преследуй меня.
Кайден»
Неужели он проникся идеей оставлять послания? Пускай даже не самые дружелюбные. Я бросаю записку в мусорное ведро и прохожу через гостиную. Из кухни доносятся шуршащие звуки, и все мое тело тут же каменеет.
Если Кайден ушел, то кто здесь, черт возьми?
Отступая обратно в спальню, я хватаю клюшку для гольфа, спрятанную под кроватью на случай чрезвычайных ситуаций, и крепко сжимаю ее, медленно возвращаясь в гостиную. Поднимая клюшку в воздухе, я аккуратно подкрадываюсь к источнику звуков, собираясь с силами для предстоящей драки. Светловолосый мужчина стоит ко мне спиной и роется в кухонных шкафах.
Дерьмо. Это вор, ищущий чем бы поживиться!
Эта мысль немедленно подстегивает мои защитные инстинкты, и я выбегаю на кухню, замахиваюсь клюшкой, вознамерившись вмазать незваному гостю прямо по голове. От силы удара я даже вздрагиваю.
– Вот дерьмо! – Мужчина роняет всю еду, которую успел прибрать, и стонет в агонии, его руки взмывают к затылку.
– Ха! Получи, вор! – кричу я, замахиваясь клюшкой для очередного удара. – Даже не вздумай что-то стащить!
– Срань господня… – хрипит незнакомец, вытягивая руки в знак капитуляции. – Ты просто чокнутая, да не вор я!
Я ошеломленно наблюдаю за ним. Услышав шум, Брент выбегает из туалета, и его челюсть падает на пол, когда он видит представшую перед ним картину.
– Что, блин, здесь происходит? – вопрошает он в ужасе.
– Этот говнюк вломился в квартиру! – визжу я, оборачиваясь к вору, который валяется на полу и визжит от боли. – Дай мне телефон! Я вызову полицию.
– О боже. Нет, – отчаянно говорит Брент, обхватывая мое запястье, прежде чем я успеваю сделать еще какую-нибудь глупость. – Он наш друг.
Я в замешательстве смотрю на мужчину, потом снова на Брента.
– Он мне не друг.
– Это мой друг и друг Кайдена.
– Чего? – Кайден никогда не упоминал каких-либо приятелей. – Но… – я резко замолкаю и прищуриваюсь. – Как вы сюда вошли?
Незнакомец бросает на меня недовольный взгляд.
– У нас есть ключи, идиотка.
Я вырываю запястье из рук Брента, отвечая не менее раздраженным взглядом.
– Почему это у тебя ключи от нашей квартиры?
– Кайден не против, что иногда мы тусуемся здесь, когда его нет. – Брент пожимает плечами.
– Ну, я теперь тоже здесь живу. Вы, ребята, не должны больше врываться, когда вам вздумается! – Я тычу пальцем в не-вора, чувствуя себя абсолютно подавленно. – А ты. Я могла убить тебя!
– У тебя почти вышло, – хрипло отвечает он, когда Брент помогает ему подняться с пола.
– Мне очень жаль, – бормочу я и бросаюсь к холодильнику, пытаясь отойти от шокового состояния. – Давай я принесу тебе пакет со льдом.
Я прибью Кайдена за то, что он ничего не рассказал. Мог хотя бы предупредить, что друзья иногда вот так вваливаются в его квартиру.
– Извини, Сиенна. Мы отправили сообщение Кайдену и сказали, что приедем. Видимо, до тебя эта новость не добралась. – Брент следует за мной на кухню, выглядя крайне огорченным.
Конечно, Кайден ничего мне не передал. В одну секунду мы с ним болтаем по душам, а в следующую – он меня абсолютно игнорирует.
С ним всегда так: один шаг вперед, а потом два назад.
Я моргаю, глядя на незнакомца.
– Прости, что ударила тебя, эм…
– Эванс, – мягко представляется парень. – Хотя ты могла слышать в кампусе другой мой псевдоним: МистерПотрясающий-Красавчик, Бакалавр-Которого-Все-Хотят…
– Боже. Ты один из этих чудиков, – стону я.
Брент закатывает глаза.
– Не обращай на него внимания. У него эго размером с континент.
– А как еще я мог бы замаскировать глубоко укоренившуюся неуверенность в собственной мужественности? – цокает языком Эванс.
– Согласна, никак. – Я пожимаю плечами и протягиваю ему пакет со льдом. – По крайней мере, ты осознаешь это.
– Эванс, когда ты валялся на полу и стонал от боли, то нравился мне намного больше.
– Лучше помолчи и прояви сочувствие к моему бедственному положению. – Эванс бросает злобный взгляд на Брента, опуская пакет со льдом на голову. Он дергается, когда лед касается места удара и чувствительной кожи.
– Можешь отдать мне ключи, пожалуйста? – Я тяну ладонь к Бренту. – Думаю, будет лучше, если в следующий раз вы постучите, прежде чем войти. Так мне будет спокойней.
Брент яростно качает головой.
– Ни за что. Кайден – мой брат. Мне нужно время от времени навещать его, когда это необходимо.
– Конечно, но вы не можете врываться сюда каждый раз, как эта идея взбредает вам в голову. Теперь это и мой дом тоже, – протестую я. – Поэтому давай сюда ключи.
Я бросаюсь вперед, чтобы выхватить их из рук Брента, но он отшатывается от меня, ухмыляясь.
– Ничего не выйдет, Сиенна, – говорит он мне. – Может, заключим перемирие?
Из меня вырывается вздох.
– На каких условиях?
– Мы будем использовать ключи только в экстренных случаях. Если нам захочется потусоваться здесь, мы сначала пишем тебе, а потом Кайдену.
Погруженная в раздумья, я кусаю нижнюю губу. Думаю, с моей стороны было бы невежливо лишать их «ключевых» привилегий, учитывая, что я только недавно обосновалась в этой квартире.
– Ладно, – рявкаю я. – Только экстренные случаи, хорошо? Например, кто-то из вас умирает. А не потому, что захотелось совершить набег на нашу кухню в поисках еды.
Я бросаю взгляд на Эванса.
– Прошу прощения, но у меня дома «Читос» закончился. А у Кайдена их куча в тайнике, – невинно говорит Эванс, отвечая на мой хмурый взгляд застенчивой улыбкой.
Слышится звук открывающейся входной двери – Кайден вернулся с пробежки. Он проходит в гостиную, весь мокрый от пота, и когда замечает клюшку для гольфа и раненого Эванса, на его лице появляется недоумение.
– Какого черта здесь творится?
– У тебя очень свирепая соседка, Кайден! – Эванс стонет, вскакивает со стула и бросается к Кайдену, как дошкольник, жалующийся учителю на грубых одноклассников. – Она врезала мне клюшкой ни с того ни с сего!
– Твою ж мать. – Я чертыхаюсь себе под нос. – Мне было невдомек, кто вломился в квартиру. Я думала, что нас грабят. И всего этого можно было бы избежать, если бы ты предупредил меня.
– Кто, черт возьми, грабит квартиру средь бела дня? – вопрошает Кайден. – Ты должна была понять, что это друзья.
– Я не умею читать мысли, Кайден, – с напором огрызаюсь я. – Но я бы с радостью прочитала твое сообщение, где ты говоришь, что Эванс и Брент собираются заглянуть к нам на огонек. Ой, подождите, ты же ничего мне не отправил.
– Сиенна, я не в настроении для разборок. Просто забей. – Выражение его лица ожесточается, когда он смотрит на парней. – А вы двое уходите.
Брент опускает руки по бокам.
– Почему это?
– Я в душ, – ворчливо бросает Кайден.
– Но… – начинает Эванс.
– Сказал же, уходите! – рявкает Уильямс.
Затем он исчезает в своей комнате, предварительно хлопнув дверью. Вся квартира погружается в неуютную, колючую тишину.
– Что с ним такое? – говорю я Бренту, потрясенному внезапной вспышкой «дружелюбия» Кайдена.
– Вот почему у нас есть ключ, – жалобно говорит Брент. Эванс обиженно откидывается на спинку стула. Нахмурившись, Брент смотрит на своего друга, который действительно выглядит задетым и удрученным подобным отношением. – Порой Кайден так себя ведет. У каждого бывают плохие дни. – Он пожимает плечами. – Но у моего брата их больше, чем у остальных людей.
Точно. Брент намекнул мне на это, когда мы встретились в «Точке». Тогда я решила, что непонятные заскоки Кайдена не смогут повлиять на что-либо.
– Я понимаю, Брент. Правда. Но он не должен вымещать свое раздражение на всех, кто его окружает, – разочарованно говорю я.
Непредсказуемость Кайдена действует мне на нервы. Иногда мне кажется, будто мы могли бы стать друзьями, стать ближе, чем просто тренер и клиент, но похоже, на это потребуется гораздо больше времени и терпения. А у меня мало и того, и другого.
– Мне нужно передохнуть от перепадов настроения Кайдена, – бормочу я Бренту, хватая со стола сумочку. – Дай мне знать, когда он возьмет себя в руки.
Выхожу из квартиры и не запираю за собой дверь. Это бессмысленно. У Брента все равно есть ключи.
Последнее, что я слышу, когда вбегаю в лифт, это истошные крики Эванса:
– Ну почему сегодня все такие злые!