Так мы стали жить на новом месте. В конюшне, куда Рыжулина поставили, он вначале был один, потом приехали еще две лошади, а позже обитателей «отсека» стало пятеро. Шестым в соседний с Рыжулиным денник школа поставила своего коня по кличке Чабрец. Но все равно было пустовато.
В первый же день мы определились с конюхом Инной, с рационом (ибо предлагаемых 6 кг овса и 6 кг сена нам как-то совсем не подходили), а вот договориться насчет выгула оказалось проблематично. Левада была одна, а лошадей много. Конечно, мы попросили Любу, которая отвечала за Чабреца, Рыжулиного соседа, и Инну, чтобы те по возможности выпускали моего лошаденыша погулять, и они это исправно делали, когда могли, но возможность выпадала нечасто – леваду приходилось караулить. Я первые два месяца нашла возможность ездить туда каждый день, до или после работы, так что проблема пока не стояла слишком остро, но день становился все короче, маршрутки ходили все реже, и надо было думать, что делать дальше.
Впрочем, Рыжулин о наших проблемах осведомлен не был и просто, как мог, радовался жизни. Тем более что мы нашли весьма симпатичный лужок возле речки, куда спокойно могли ходить гулять.
Тогда же к нам впервые приехала в гости мама из детской деревни с детьми-сиротами. Им очень нравилось общаться с Рыжулиным. Да и общий язык с ним они нашли моментально. Было классно. У людей, которые совсем не конники – поразительное чувство лошади, такое бережное отношение, какое нечасто встретишь. А Рыжуль… Он вообще был молодец и умничка, так бережно ходил рядом с детенками (младшей из которых было на тот момент всего 3 года!), давал ножки, даже кранч изобразил. Был напичкан яблоками, сушками и морковкой.