«Поживем – увидим, доживем – узнаем, выживем – учтем».
Приходил в себя медленно. Сильно болела голова. Попытался сесть. Ага, как же. Упаковали как окорок в сетку. Рядом кто-то сопел. Открыл сначала один глаз, осмотрелся – ничего интересного. Телега, я и Митяка, находящийся все еще в отключке. День. Куда-то едем. И все. Закрыл обратно. Оказывается, биться и так больной головой об доски трясущейся телеги – мало приятного.
– Слышь, батя, эльф очухался, – пробасил рядом с телегой «голосок».
У них здесь что, семейный бизнес?!
– Может его еще раз по башке долбануть?
– Не тронь! Зашибешь его насмерть, – пресек батя порыв сынка.
Шедшие рядом разбойники, заржали. Ненавижу такой смех.
– Скоро мы придем? Жрать охота, – ныл детина.
Мне это тоже интересно. Митяка пришел в себя и ошарашенными взглядом уставился на меня. А я чего? Я ничего. Сам связан.
– Уже скоро. Этих в клетку пересадим. И спокойно пожрем, – объяснил главарь.
Слово «клетка» мне очень не понравилось. Надо выбираться, вон и Митяка смотрит с надеждой. На кого бы мне таким же взглядом посмотреть? Кто бы меня спас? Тоже мне, додумался в ком искать героя. Попытался сосредоточиться и сменить ипостась. Фигу, причем с большой буквы. Веревочка-то специальная… Ладно оттопыриваю палец и пытаюсь представить, как вырастает коготь, хоть немного… о… получилось! А теперь аккуратненько надрезаю веревки свои и его. А коготок-то – скальпель. Круто. Впереди шум голосов. Значит приехали.
– Ворек, тащи наш улов в клетку!
– Подмоги, Корек, один двоих не уволоку.
– Не вопрос.
– Сейчас, в лес, – шепчу Митяке.
Резко вскакиваем, секунды на сориентироваться. Позади лагерь впереди лесок. Бежим изо всех сил, петляя как ушастые. Мимо просвистели стрелы. Одна… вторая… третья.…Все, я в лесу. Оглядываюсь. Митяка ранен, недалеко от опушки. Пытается ползти. Черт! Метнулся к нему. Поднял. Сделал первый шаг. Дикая боль в плече, кричу, и вместе со мной в крике выгибается Митяка. Его взгляд стекленеет, он обмякает и перестает дышать. Все еще ничего не понимая, я держу его за плечи. Время для меня замедлилось. Никогда я еще не видел смерть так близко, глаза в глаза.
Мое замешательство мне дорого стоило. Мир стал тускнеть, закружилась голова, и я рухнул на землю.
– Говорил же, батя, давай по башке приложу.
– Прыткие ребята. Если бы эльф не вернулся, точно бы его не поймали.
– Ты какой стрелой стрелял?
– Какая попалась, такой и стрелял.
– Посмотри, сын.
– В мужике с красным, в эльфе с зеленым.
– Повезло эльфу, со снотворным досталось, а мужику с ядом перепала.
– Это не ему, а тебе повезло…
И я отключился. Пришел в себя уже в клетке, с полоской кожаного ошейника на шее. Болела голова и плечо. Невероятная слабость не позволяла мне двигаться.
– С возвращением, – сказал главарь, подходя к моей клетке. Я с отвращением скривился.
– Слабость, да? Это от ошейника. Привыкнешь.
«Пошел ты в малину мелкими шажками,» – подумал я. Демонстративно отвернулся и перестал двигаться.
– Молчишь. Гордый. Ну – ну. Посмотрим на тебя через недельку.
Вот же сволочь, издевается. И серьга моя у него в ухе болтается.
– Знаешь, о чем я думаю? – не утерпел я.
– О чем?
– Повезло мне, что бриться не надо, а то, как тебе, в бороде пришлось бы живность разводить и вонять. Вот понять не могу. Как вы с такой паклей по лесу ходите? Видимо, вам нравится всякий мусор вечером из нее выгребать, а вдруг повезет, что съестное найдется, – с издевкой сказал я.
– Я персонально позабочусь о твоем новом хозяине, – бешено зашипел он, – с извращенными изысками.
Я побледнел. С него станется. Рабство – это страшно. Когда ты никто, ничто и звать тебя никак – это ужасно. Мной смогут распоряжаться по малейшей прихоти хозяина, не считаясь с моими мыслями и чувствами. Это чудовищно! Я такого не желаю.
Солнце палило, повозка тряслась при езде. Я продолжал лежать, так как клетка позволяла либо сидеть, либо лежать. Обреченным взглядом рассматривал пейзаж пустыни, в которую мы въехали, пока я был в отключке. Все бы ничего, только в туалет хочется. Проэксперементировал в дальности и высоте, к тому же добавил плюсик в удобстве быть мужчиной.
Почему там, где процветает работорговля, всегда пески?! Видимо, чтобы добраться было сложнее. Ближе к ночи стало заметно прохладнее, люди засуетились более активно, готовя ночлег. Есть хотелось жутко. Мне в клетку всунули миску с едой и ретировались. До моего острого слуха донесся разговор.
– Отнес? – спросил кто-то, кто именно я определить не смог, я же лежал к лагерю спиной и поворачиваться категорически не желал.
– Да. Не ест.
– Хреново. Главное, чтобы не сдох. Не хочу потерять такие деньжищи.
– А что, большие деньги получим?
– Сможем небольшое село прикупить.
– Ого!
– Жрать не будет – усыпим. Тут три дня идти осталось. Выживет, – пробасил сынок.
Его «голосок» я везде узнаю. Вот где же тебя такого умного взяли?! Усыпит он. Все затихли, значит, спать расползлись. Бок затек. Так, надо завязывать с глупостью. Кому хуже сделал, что целый день на одном боку пролежал? Правильно только себе. Кто-то шепчется, тихо так, но мне-то слышно. Идиоты, честное слово.
– Давай позабавимся с ним, Ворек?
– Нет, батя по земле, как букашку, размажет.
– Эльфы живучие, ничего с ним не станет, – уговаривал второй.
– Боязно мне, Корек.
– А ты представь его смазливое личико, и как он под тобой кричать будет?! – умасливал второй.
– Ладно, но тихо.
– Только по голове его не бей, а то вдруг и правда загнется, – забеспокоился второй. – Ты его держишь, я пользую, потом поменяемся.
– Как держать так постоянно Ворек. Я тоже хочу первым быть, – обиженно возмутился он.
Вот скоты! Это что, дежавю?! Сколько можно! Весь напрягся. А если.… Развернулся к ним лицом, томно потянулся, откинув со лба прядь волос, и призывно улыбнулся.
– Вы чего-то хотели, сладкие? – с придыханием произнес я.
Кажется, стоят не дышат, а нет – дышат. Жаль.
– А я все жду. Когда же таки милые мальчики на меня внимание обратят, – капризно надул я губы. Фу, какая гадость.
– Учти, ты оборачиваться не можешь, – выпуская меня из клетки, просветил второй.
– Учту, – согласился я.
Выползши из клетки, я с удовольствием потянулся всем телом. Два дуболома нерешительно замерли, не зная, что делать с покладистой жертвой. Наклонившись к самому уху сынка главаря, прерывающимся страстным шепотом я сказал:
– Но это не значит, что не смогу бежать.
И со всей силы ударил того ногой в коленную чашечку, кажется, сломал, вон как взвыл, и хруст такой противный был. Силы не рассчитал, но не раскаиваюсь. Пока второй не успел опомниться, присевши, двинул ему кулаком в пах. Теперь взвыл и этот. Радует. Хотел бежать, но про ночную охрану-то забыл, схватили вдвоем и заломили руки.
– Что здесь происходит?! – взревел главарь. Правду говорят, у мерзавцев сон хороший. Столько событий, а проснулся только сейчас. Просвистели две стрелы, и двух жлобов отнесло от меня в стороны. Я упал на землю, прикрывшись руками, и замер. Крики нападающих, стоны умирающих, мельтешение теней в ночи, звон метала… И тишина.
С земли меня подняли резким рывком. Я недовольно заворчал.
– Ты здорово помог нам, эльф. Так красиво отвлек все внимание на себя. И мы обошлись без потерь, – обратился ко мне главарь очередной шайки. Я прям переходящий приз. У них что, мода бороды носить?!
– Главари работорговцев все такие вежливые? – оскалилась я в подобие улыбки. – Что будет со мной?
– Для тебя все останется по старому, – сказав, он шутовски развел в стороны руки.
– Ясно. У меня просьба, – обратилась я к главарю.
– Какая? – удивился главарь.
Разбойники недовольно загалдели. Властный взмах руки главаря – и тишина. Круто. Хочу так же!
– Предлагаю сделку. Вы мне возвращаете мою серьгу, она у проигравшего главаря, а я дам слово, что до торгов не буду пытаться самостоятельно убежать.
– Может, я её себе заберу? – сказал он, крутя в пальцах серьгу, полученную от подсуетившегося разбойника.
– Носить будешь? – усмехнулся я. – Продать не сможешь – редкая вещь, а один камень стоит немного.
– Почему такая оговорка – « пытаться самостоятельно»? – поинтересовался главарь.
– А вдруг кто поможет. Я же не дурак отказываться от такого шанса, – иронично ответил я. Работорговцы заржали.
Серьгу я получил обратно. Через два дня мы пришли в город, то есть они пришли, а меня привезли. Тело ужасно болело, хотелось встать и походить. Меня быстро сбагрили шустрому толстому торговцу за хорошую цену, судя по довольным мордам. Под внушительным конвоем, с надежно связанными руками, меня проводили в какую-то каморку. От стоявшей здесь вони чуть не стошнило. Вдоль стен жались друг к другу люди, испуганные и сломленные. Дверь открылась и два здоровенных шкафа стали выталкивать рабов по одному в коридор, не трогая меня.
– Прошу вас, принц, – склонился в поклоне купивший меня торговец, предлагая на выход.
Знает ведь, что заработает приличные деньги, вот и прогибается. Должен заметить, его методика вежливости действенна. Ну, раз меня назвали принцем, так и выход должен быть соответствующий – с гордо поднятой головой. Одежда, как и я сам, давно просила постирушек. А мое желание большой горячей ванны стало навязчивым. На помост, стоявший на забитой народом площади, я поднялся медленно и величественно. Охи и ахи прокатились по толпе. Темного эльфа видеть в качестве раба народ просто не ожидал. Предвкушая хорошие торги, стоявший рядом торговец, довольно улыбаясь, потирал руки.
– Начинаем торги с 400 золотых, – оповестил собравшихся торговец.
Толпа возмущенно загалдела. Послышались выкрики.
– На эти деньги можно купить двадцать рабов!
– Цена высока!
– Посмотрите, кого я вам предлагаю! Темный эльф! Молод, силен, красив! Кто сможет похвастаться таким рабом?! – продолжал расхваливать свой товар торговец.
– Прежде отмыть надо было!
– Или боялись, что убежит?!
– Он добровольно взошел на помост. Все видели. А не привели в должный вид только из- за того, что купил я его только что у пришедшего каравана, – притворно обиженно прогорланил торговец.
– Даю 420! – выкрикнул сморщенный старикашка.
– 450, – кричит один.
– 470, – орет другой.
– 490, – вопит третий.
– А… пусть будет 500, – горланит старикашка.
Я от отвращения поморщился.
– 550, – проговорил мелодичный мужской голос, зазвучавший из-под капюшона плаща.
– Не мог бы господин показаться? – вежливо попросил торговец.
Мужчина скинул капюшон, и им оказался светлый эльф.
– Обалдеть… – выдохнул я. Отчего светлый на меня недобро зыркнул. Красное золото волос, играющее на солнце, кремовая кожа, смазливое личико. И как он под этим балахоном не сварился? Конечно, как же мог упустить свой шанс поиздеваться светлый над темным, судя по рассказам.
– Как тебя зовут? – грубо спросил светлый, подойдя ко мне.
Ах, какие глаза чистого небесного цвета, только взгляд злорадствующий. А голос! Словно мелодия. Все держите меня семеро. Вдребезги разбила мой романтический настрой оплеуха по моему лицу.
Светлый эльф
А темный-то красив, под грязью почти не видно, но мы, эльфы, умеем видеть и различать истинную красоту. Серьга? Надо же, а раб-то благородных кровей. А взгляд зеленых глаз такой… такой… восхищенный?! Это меня злит, как он смеет так на меня смотреть?! Не удержавшись, я влепил ему пощечину. В зеленых глазах мгновенно показался красный всполох, заставивший меня вздрогнуть. Скрипнув зубами, он прошипел: « Не стоит так делать». И снова взял себя в руки, невольно заслужив мое уважение.
***
– Как твое имя? – уже спокойнее спросил светлый.
– Даэ.
– Тень? – выдохнул эльф.
– Тень, – согласился я.
– Ко мне будешь обращаться «господин». Понятно? – величественно позволил мне он.
– Да, – ща, разбежался, прям бегу и спотыкаюсь.
– Иди за мной. И не стоит пробовать сбежать, убьют сразу, как беглого раба. Но с твоей внешностью вероятнее продадут в дома радости.
Все ясно. Сбежать низя, пока хозяин не скажет: «мозя». А дождаться вольной от рабовладельца – это из разряда пожизненных мечтаний. Мрак. Усталость брала свое. Поездку в невысокой клетке под палящим солнцем сложно назвать комфортабельной. Мне уже надоело бродить по узким улочкам этого города. Впереди шел светлый, а я, уставившись на его спину, как на ориентир, брел следом, не хуже привязанной собачонки.