«Прежде чем открыть дверь подумай сможешь ли ты закрыть её обратно».
– Аааа…! – мой болезненный крик-хрип с трудом вырвался из разбитых губ. Я не могла пошевелить даже пальцем, настолько была слаба. Как же все болит! Каждая клеточка моего многострадального тела.
– Значит, не добили… козлы, – прохрипела я.
Жива – это главное. Надо открыть глаза, но как же это сложно сделать, словно веки стали неимоверно тяжелы. Попытавшись несколько раз, мне все же удалось с болезненным всхлипом разлепить глаза. Но зрение оставляло желать лучшего, все расплывалось, и я никак не могла сфокусировать взгляд. С трудом совершенный мной подвиг дал результат только в одном – стало ясно, что на улице день, слева вроде гора или что-то похожее, а справа деревья, скорее всего лес. Думать тяжело, все болит, в голове – звон. Надо уползать из этого места, пока обо мне не вспомнили. Как же мне плохо… Голова кружится… Стоило мне перевернуться на живот, как в глазах потемнело от боли. Обломитесь, ублюдки, я всё ещё трепыхаюсь. Встать не могу, значит, протянуть руку вперед, загрести в кулак траву, приподнять немного голову, чтобы не глотать землю, медленно согнуть ногу и подтолкнуть себя пальцами ног. Я хочу жить, поэтому со стонами, сжав зубы, ползу вперед в слепом упрямстве. Медленно, не зная, куда, но ползу…
– Ох! Ёты, – до моего заторможенного мозга, словно издалека, донесся удивленный возглас. До меня это так и не дошло, так как я просто тупо продолжала ползти, на следующем рывке меня подняли и куда – то понесли, и я отключилась. И снова здравствуй, тьма. Умиротворяюще тут у тебя. Что-то в последнее время зачастила я к тебе…
Архи.
– Аруч, как думаешь, выживет?
– Они живучие. Ты давай хватайся лучше, и понесли. Снесем к лекарке.
– Вы это кого же ко мне приволокли?! Надо было оставить там, где нашли. Работы много, – с порога сказала она, подходя и осматривая раненого.
– Ёть, так дышит покась… не бросать же… – виновато поглядывал я на недовольную вторжением лекарку.
– А че? Не надо было? – стоя на пороге избы, замялся Аруч.
– Пошутила я. Идите уже гуляйте, – устало вздохнула уважаемая Гана.
– Может чего помочь надо? – словно извиняясь, поинтересовался староста у лекарки, хлопотавшей возле печи.
– Вон! Мешаете, – гаркнула она. Мы поспешили уйти побыстрее, но в дверях застряли с Аручем, пытаясь выйти одновременно. Когда все же вывалились из избы во двор, то я аж вздохнул с облегчением. У меня от пронзительного взгляда старой лекарки прямо поджилки трясутся.
***
В следующий раз я пришла в себя на более длительный срок уже утром. Птички поют. Утренней свежестью пахнет. Класс! На душе так легко и хорошо. Пойте, прекрасные певцы, лечите мою истерзанную душу. А двигаться еще не могу, больно. Зрение продолжает оставаться, как у крота. Вижу только какие-то расплывчатые картинки. Вливают в рот какую-то противную, вязкую гадость. Бэ… Отрубаюсь. Снова оказываюсь в моем недавнем персональном кошмаре, слышу хохот и вижу скалящиеся ухмылки, резко просыпаюсь. В темноте слышу успокаивающий голос пожилой женщины. Проваливаюсь в уже мирное сновидение.
Наконец – то наступило первое осмысленное утро после кошмаров. Солнечный лучик тепло скользит по моему лицу. Птицы заливаются на разные голоса. Тело уже не болит. Странно, так быстро все зажило? Ой, …, а быстро, это за сколько? С любопытством огляделась. Действительно изба травницы, под самым потолком разнообразные сушеные травки развешаны. Мда… глухая деревня. Деревянная изба, низенький потолок, массивная деревянная дверь и пряный терпкий аромат разнотравий. Идеально чистая комната не отличалась большим изыском: кровать, комод, крепкий шкаф с небольшим зеркалом. Видимо, я находилась на единственной кровати в этой избе, так как через открытую дверь просматривалась вторая комната, по всей видимости, служившая кухней. В ней была огромная печь, по середине стоял прочный стол с табуретками. И все из дерева. Вот где мечта пожарника, пока приехал – догорело.
– Оклемался? Вот и славненько, – сказала лекарка, прошаркав из кухни ко мне в комнату. – Я тебя по крупицам собрала, уж больно изранен был. Чудо, что выжил. Теперь сил набираться нужно.
Видимо, меня ещё клинит или моя спасительница на старости лет подслеповата стала, ко мне, как к мужчине обращается, но ладно, ей это простительно, я этой милой старушке жизнью обязана.
– Бабушка, спасибо Вам, что спасли и выходили меня, – искренне поблагодарила я.
– Бабушка? – удивилась лекарка, – давно меня так не называли, все только по имени. Приятно, спасибо, порадовал.
– Чудо просто Ваше лечение. У меня уже ничего и не болит, – от души польстила я травнице.
– Мои травки всем помогают, – незлобно фыркнула старушка, продолжая свои действия с какими-то склянками, – и нечего мне здесь во все зубы радостно скалиться.
Я рассмеялась.
– Вот выпей. Это укрепит тебя. Слабость быстро пройдет.
Я с некоторой опаской покосилась на зеленую вязкую жидкость, если будет такой же отвратительный вкус, как у предыдущего лекарства, я взвою. Бабушка лукаво прищурилась, глядя на меня.
– Пей. Это вкусно.
– Точно?
– Точно. Пей-не сомневайся, это другие травки.
Зажмурившись, опрокинула питье одним махом в себя. А ведь и правда вкусно, и уже с удовольствием облизывала с губ оставшиеся капли. Старушка с материнской любовью погладила меня по голове. Чудная старушенция.
– Надо подниматься тебе. К вечеру как новенький будешь. Залежался ты, милок.
Меня немного скривило от снова повторившегося обращения ко мне в мужском роде.
– А как вас зовут? И где я вообще нахожусь, и сколько времени я здесь? – засыпала вопросами лекарку.
– Звать меня будешь уважаемая Гана. Так меня все здесь кличут. А когда никто не слышит, можешь и бабушкой называть. Больно ласково у тебя это выходит, – добродушно сказала лекарка. – Находимся мы в селе Медовое. А болел ты неполных семь дней.
Ничего себе, неделю в отключке – это перебор. И непонятно, что со мной здесь случилось.
– А кто меня нашел?
– Двое наших охотников. Староста Аруч с Архи. Они с ним еще с пеленок дружат. Они тебя и притащили ко мне. Увидишь еще своих спасителей. Ты мне скажи, звать – то тебя как?
– Ирина.
Не нравится мне её взгляд, странный какой-то. Я невольно напряглась. Паника начала подкрадываться мелкими шагами, после её реплики.
– Хм. Имя у тебя странное, вроде же женское?
– А какое должно быть? – с недоумением посмотрела на задумавшуюся лекарку.
– Мужское. Ты же парень.
Я в ступоре. Парень. Парень? Парень! Когда я успела пол сменить?! Срочно надо зеркало. Естественно, первым делом нырнула под одеяло, там меня ждал большой такой сюрпрайз, который говорил однозначно, что я точно не женщина. Руки с играющим бицепсом и тонкими нежными пальцами, правда, на стороне ладони были загрубевшие уплотнения от старых мозолей. Торопливо ощупала лицо… гладкое, без щетины. Терпения на осмотр ощупыванием у меня не хватило.
Поспешно вскочила с кровати, с трудом удержавшись на ногах от внезапного головокружения, сделала первый шаг к желанному как никогда зеркалу. В полный рост я себя не увидела, но и половины мне вполне хватило, чтобы воплем довести до нервного тика певших птиц по всей деревне, а может и дальше. Эмоций было много, а слова только матерные.
– … … …! И это я?! Что за фигня?!
С зеркальной поверхности на меня огромными зелеными глазами таращился привлекательный, хорошо физически сложенный, смуглый парень. Заостренные слегка вытянутые уши торчали из-под длинных черных волос. Я их даже потрогала для достоверности. Вставленная в ухо сережка с изумрудом глумливо подмигивала при каждом движении. Предплечья обеих рук украшали золотистые витые тату с переливами синего огня в виде широких браслетов. Это что же, я эльф?! Тогда почему клыки торчат, пусть чуть – чуть, но ведь видны?!
Так спокойно. Вдох. Выдох. Надо успокоиться, а то развела тут панику. Ой, вон и старушка в обмороке аккуратно на полу лежит. Сильно удивилась, когда я подняла лекарку без малейших усилий. А готовилась – то, несколько минут напрягалась. А тут раз – и веса почти не чувствую. Делаю вывод: эльфы сильнее обычных людей. Это радует. Донесла старушку до кровати и поудобнее уложила. А что до остального: я в шоке, мозг в отпуске, думать буду позже.
– Да не переживай ты так, – всплеснула руками пришедшая в себя лекарка, – пройдет твой шрам, и намека не останется. С кряхтеньем сползла с кровати и отправилась в кухню.
– Шрам? – В задумчивости я снова посмотрела в зеркало. Да, вот еле заметная розовая ниточка на левой щеке. Словно злобная насмешка – в том теле и той жизни была подобная рана, только там я не выжила. А то, что было со мной там, я спрячу где – нибудь глубоко в моей душе и со временем постараюсь забыть как кошмарный сон. Меня там уже нет. Сейчас я здесь, и пусть стала эльфом и пол сменила, но ведь жива! А большего я и не просила…
Мудрая травница даже не отругала меня за то, что перепугала её до потери сознания своим криком. Скорее всего подумала, что я ненормальный эльф, трясущийся за свою внешность. Пусть так. Посмотрела на себя еще раз. А что, в принципе, трястись есть за что. Встретила бы его, когда еще была «ею», и до конца дней сладкие эротические сны мне были бы обеспечены, причем с ним в главной роли. Впрочем, я и сейчас на такого бы запала.
Внешность внешностью, а вот как быть с тем, что я понятия не имею, где я, кто я, и что мне делать дальше? Понятное дело, что буду бить на потерю памяти, и ранения как раз в этом помогут. Кстати, а ведь кто-то лихо постарался меня теперешнего так отделать. Не нашли бы меня вовремя охотники, и все – пишите письма, я мертв.
На столь позитивной ноте громко заурчало в животе. Философствовать хорошо, а кушать хочется. Снаружи послышались мужские голоса. Я насторожилась. Меня передернуло от мгновенно охватившего страха. Пусть я и решила начать все сначала, только кошмар не собирался так просто меня отпускать. Лекарка разговаривала с пришедшими мужиками грубо и на повышенных тонах. Мужские голоса стали приближаться к избе. Бессознательная паника захватила меня. Скачущие лихорадочно мысли выдавали только одно слово – нашли. В этот миг совершенно забыла, что я уже не хрупкая девушка, а вернее наоборот – совсем не девушка, да к тому же еще и эльф. Кроме того, в нашем мире НЕТ эльфов. Голос разума помахал на прощание ручкой, оставив во главе животный инстинкт: срочно спрятаться.
На пороге комнаты нарисовались застывшие в оцепенении селяне. Одной из них была сильно удивленная лекарка, а уж что говорить об ошарашенных мужиках. В самом дальнем углу комнаты, забившись в угол, скукожившись, сидела я. Сотрясаясь мелкой дрожью. Судорожно сжимала побелевшими от усилия пальцами какую – то железяку. С животным ужасом взирала на вошедших в избу мужиков. Один из них шевельнулся, чем заставил меня нервно дернуться.
Травница.
Уважаемая Гана много раз видела подобную реакцию, когда выхаживала изнасилованных девушек. Наверное, и с парнями такое может быть, тем более с такими смазливыми. Хотя он эльф, а кто их, эльфов, разберет, а этот вообще странный. Нет ни холодности во взгляде, ни надменности в речах, молодой совсем, наверное. И возраст не определишь, они и старые как молоденькие выглядят. Видно, в угол забился от страха, когда пришедших мужиков услыхал. Может, те раны получил от таких же людей, знамо дело, как завистливы люди до чужой красоты и долголетия эльфов.
– Теперь, мужики, не поворачиваясь спиной, медленно и тихо пятимся вон из избы, – старалась говорить ровным тихим голосом.
Кто-то неуклюже наступил один другому на ногу, пострадавший громко выругался. Эльф затравленно дернулся.
– Прошу же, тихо, – вот же неуклюжие. Когда выйдите, говорить начнете, лишь уйдя за забор. У эльфов слух отменный. А не послушаете – лечить не буду.
Дождавшись стихших шагов селян, я решила заговорить с испуганно жавшимся в углу эльфиком.
– Ну что ты, детка. Никто тебя не обидит. Видишь, они уже ушли. Бояться нечего, – ласково шепча, тихонечко подошла к нему, дотронуться не решилась.
***
Очень медленно, словно барахтаясь в киселе, ко мне стало возвращаться осмысленное понимание. Стыд-то какой, я здесь устроила целое представление. Теперь от меня шарахаться начнут или, вообще, сумасшедшей посчитают, вернее сумасшедшим.
– Ушли?
– Ушли. Нет никого. Видишь? Только ты, да я.
Крутанув головой по сторонам, и убедившись, что действительно одни, я немного расслабилась.
– Вот и молодец, – похвалила она, не торопясь вытягивая из рук железяку.
– Пошли, поспишь немного. Проснешься, и все как рукой снимет. Бояться перестанешь. Травки хорошей тебе дам. Да и больше с тобой такого не случится, такой страх лишь раз бывает, теперь сильнее станешь. А сон – хороший лекарь. Пойдем, пойдем, дитя, – ласково уговаривала старушка.
Я послушно плелась, пошатываясь от слабости, к кровати и свалилась на оную, словно мешок с мукой.
– Били люди?
– Три мужика.… Было страшно и больно, – отрешенно ответила я.
– Все позади. На вот выпей отвара, поспи.
Я насторожилась. Послушно приняв лекарство травницы, снова откинулась на подушку. Постепенно наваливалась сонная усталость. Пришедший в голову вопрос решила озвучить сразу.
– А как этот мир называется?
С небольшой заминкой, но все же лекарка ответила с нотками удивления в голосе:
– Мир наш зовется Данар.
– А страна?
– Баресия.
– Такая страна как Россия есть? – для полного подтверждения, для себя, о том, что мир чужой, продолжала я.
– Такой не слышала, может, где и есть, Данар велик, – продолжала отвечать на мои странные вопросы травница.
Я практически уже засыпала, но последний вопрос не давал мне покоя.
– А кто живет в этом мире?
– Это ты о чем? – ошалела лекарка.
– Люди, эльфы, а ещё кто? – пояснила я свой вопрос.
– Ах, вот ты о чем. Ну да, эльфы, люди, феи, орки, гномы, оборотни, и много кого ещё. Наш король создал Баресию, где все живут в мире, независимо от того, кем ты являешься. А название страна получила от имени объединившего нас короля. А он у нас мудрый и справедливый. А ещё…
Дальше я дослушать уже не смогла, сморивший меня сон мирно отправил в страну грез. Проснулась я поздним вечером, отлично выспавшаяся и полная сил. Плотно поужинала. Посидев немного за столом, решила в первый раз выйти на улицу. К тому же уже стемнело, значит, не будет любопытствующих, желающих посмотреть на дикого эльфа. Наверное охотники решили, что приволокли сбрендившего эльфа в своё село. Вздохнув, я взглянула наверх. То же темное небо, с россыпью мерцающих звезд, но две Луны. Хорошо, что луна все же есть, пусть две, было бы тоскливо, будь ночное небо вообще без лун. Этим вечером травница ни о чем меня расспрашивать не стала, но с любопытством поглядывала, когда ей казалось, что я этого не вижу. До утра она потерпит, а вот потом мне от нее будет точно не отвязаться.