Звонок будильника прозвучал ровно в семь.
Инструментальный кавер на известный сингл группы ImagineDragons – Believer, в исполнении пианистки Дженифер Томас разгонял хмурые сумерки, наполняя пространство легкими, звенящими нотами. Затрагивая ненужные, почти забытые струны где-то глубоко в душе.
Не глядя нащупав телефон на тумбочке у кровати, выключила напоминание и повернулась на спину, уставившись в потолок. Вставать не хотелось. Идти в университет не хотелось. Начинать жить заново не хотелось. Совершенно. Но…
– Яра, ты встала? – заглянувшая в комнату мать мягко улыбнулась. И тихо напомнила, кинув взгляд на наручные часы. – Завтрак на столе. Хорошего дня и помни, все наладится, Яра.
– Конечно, – тихо откликнулась, закрыв глаза ладонью. Угрюмо добавив в закрывшуюся дверь. – Когда-нибудь. В следующей жизни. Не со мной…
Но выбора не было, вставать так вставать. Идти непонятно куда, к чужим людям, улыбаться, притворяться, что все хорошо. О, этому я уже практически виртуозно научилась. Даже родных иногда удается обмануть. Нечасто. И не братьев… Все равно в глубине души каждый из близких чувствует, что все не то и не так.
Я не та. Да я порой себя в зеркале не узнаю, так и хочется временами ударить по наглой блестящей поверхности, разрушить благостное впечатление, сорвать и уничтожить маску. Недолго. Потом это желание пропадает.
Вот и сейчас, я встаю и начинаю привычную череду рутинных дел. Умыться, не глядя в зеркало. Выпить порцию обезболивающих, растолкать лекарства по таблетнице. Выбрать неброскую, удобную одежду и собрать волосы в простой хвост. Закинуть книжки для записей в рюкзак и появиться на кухне.
Завтрак – это такое обязательное мероприятие, которое не стоит пропускать. Во избежание ненужного внимания со стороны родственников. Я их, конечно же, люблю…
Но их забота порою душит на корню все желание что-то делать. И что-то менять. Жалость вообще убивает. Заставляет свернуться клубком на диване под одеялом и упиваться собственной болью. Размягчает. Делает тряпкой. Ненавижу это ощущение.
Кухня встретила меня образцово-показательном порядком. Два брата-акробата уплетали за обе щеки очередной мамин шедевр, при этом строго следя, чтобы ни одному не достался выделенный мне кусок творожной запеканки.
– С добрым утром, Ярусь, – старший, Ден, пододвинул к моей тарелке бокал с кофе, увенчанный шипящей воздушной молочной пенкой и крупинками корицы. – Завтракай скорее, а то опоздаешь. А сегодня важный день.
Я люблю Дениса, очень. У меня вообще трепетное отношение к братцам. Но сегодня от одного лишь словосочетания “важный день” мне захотелось его стукнуть. Чем угодно, желательно потяжелее. Или вылить этот чудесный кофе, который братец варит мне каждое утро, прямо на его буйную, слишком счастливую голову.
Важный день… Как пафосно это звучит. Я этот день не считаю важным. Перемены, без них никуда. Но я не верю, что это сильно повлияет на мою судьбу. Все самое страшное, что могло произойти, уже случилось.
– Ярка, не пыхти, – второй братец, Стас, подергал меня за кончик хвоста и подмигнул, в один укус прикончив собственную порцию. – Все будет хорошо.
– Заезженная фраза, – тихо хмыкнула, вяло ковыряясь в тарелке. Аппетит отсутствовал как факт, то ли на нервной почве, то ли от таблеток. Желудок сжался от одного вида золотистой, пышной корочки, политой взбитой с сахаром сметаной.
Только вот есть по-прежнему не хотелось. Совершенно.
Со вздохом отодвинув тарелку в сторону, я обхватила руками кружку с кофе и прикрыла глаза, пытаясь отрешиться от всего сразу. От подшучивающих друг над другом братцев, от ароматов еды, витающих в воздухе. От ноющей боли в ноге, в конце-то концов. Но мысли так или иначе сворачивали к этому злополучному “важному дню”. И надо же было Дену так его обозвать-то…
Он даже мой день рождения важным днем не кличит. А тут…
Тряхнув головой, я поджала губы и принялась пить кофе. Всем своим видом демонстрируя откровенное нежелание развивать тему “Важного дня”. И уж тем более, не собираясь как-то комментировать выбор учебного заведения и специальности, на которой собираюсь продолжить обучение.
Я тысячу раз слышала их просьбы подумать получше, ведь это “совсем не мое”. На тысяча первый, если у меня и были какие-то сомнения, пришло банальное желание сделать назло. Потому что то, что было моим, кануло в бездну, разлетевшись на миллионы осколков. Как мои мечты, надежды и я сама, прежняя. Так что…
– Яр, тебя подвезти? – Ден залпом допил кофе и глянул на настенные часы. – Если да, то собирайся быстрее.
– Уже готова, – я одним глотком допила кофе под неодобрительными взглядами и встала, так и не съев ни кусочка.
– Хотя бы йогурт с собой возьми, – предложил Стас. – Если вдруг есть захочется.
Я потрепала младшего братишку по шевелюре шоколадного цвета. Не захочется. У меня аппетита не было, нет и не будет. Но йогурт взяла, чтобы не беспокоился. Где еще найдешь шестнадцатилетнего мальчишку, который о чужом питании заботится больше, чем о собственном набитом желудке?
– Хорошего дня, Яр! – проорал Стас мне в спину, пока я обувалась в прихожей и дожидалась Дена. Я на это только вздохнула, уже привычно промолчав. И поспешно юркнула в подъезд следом за старшим братом.
К университету меня доставили ровно к восьми часам. Нужно было заскочить в деканат и решить некоторые вопросы с куратором группы. За все время, проведенное в машине, я не сказала ни слова, сразу же воткнув наушники в уши и прибавив громкости на плеере. Ден только покосился неодобрительно, но промолчал.
И вздохнул так, словно я по-прежнему маленький, надоедливый ребенок, надувшийся на взрослых из-за ерунды. Словно действительно знал, как мне будет лучше, и все мои действия считал глупыми, неразумными капризами. Ладно, он не виноват, что все так сложилось. Никто не виноват.
– Все будет хорошо, – в сотый раз за сегодня повторили мне. Ага, будет, спасибо, я уже это выучила. – Ты справишься.
Конечно, справлюсь, разве у меня есть выбор?
Коснулась на прощанье щеки брата губами и выскользнула из машины. Неловко встала на ногу и поморщилась. Никак не привыкну. Вроде уже не один день прошел, а я все не могу смириться. Сложнее разве что искоренить многолетние привычки. Те, которые в новой жизни больше не понадобятся. Никогда.
Серое, кирпичное здание университета, глыбой возвышаюшееся за длинной плиточной дорогой, не впечатляло. Идти в него не хотелось. Но, к сожалению, есть жизненный антоним слова “не хочу”. Надо. Надо переступить через саму себя и жить дальше.
– Хватит, – тихо буркнула, сжав руки в кулаки. – Это в прошлом. Пора подумать о будущем…
И, забросив сумку на плечо, я осторожно захромала к лестнице. Стараясь как можно меньше нагружать ногу и обходить стороной группы студентов, встречающихся по пути. И все равно не избежав столкновения. Как в банальном, дешевом романе, прямо посреди лестницы врезавшись в какого-то парня.
– Эй, смотри, куда прешь, – возмущенно фыркнула стоявшая рядом с ним девчонка. Светловолосая, по-модному одетая, она словно сошла с обложки глянцевого журнала. Судя по прямоте волос, очень долго крутилась у зеркала с утюжком.
И сожгла их при этом к черту. Но так же модно, никто и не замечает. Вот и спутник ее, наверняка, не особо замечает проблем у своей красотки. Впрочем, он вообще мало что замечает, иначе бы не налетал на людей.
– Скажи это своему приятелю, – вежливо посоветовала я. И попыталась обойти эту парочку стороной. Но ногу свело легкой судорогой. И, тихо вскрикнув, я начала заваливаться набок, нелепо взмахнув руками. Морально готовясь к болезненной встрече с каменными ступеньками.
– Осторожней, – теплые, сильные руки обхватили меня за талию, помогая сохранить равновесие. Приятный, низкий голос с легкой хрипотцой. Наверное, он привык им девушек кадрить. Только это не мой случай.
– Спасибо за помощь, – не глядя на парня, я одернула куртку и продолжила путь. Вздрогнув, когда вслед раздалось насмешливо-удивленное:
– И это все?
– А что еще? – я даже не обернулась. – На шею броситься, затискать до смерти, в любви признаться? Если тебя за помощь благодарят так каждый раз, то мне тебя жаль.
– Почему? – он, судя по тону, даже растерялся.
– Шея болит, уши отвисли из-за лапши, а чувство собственного достоинства уже шишку о потолок набило, – просветив несчастного, я тихо хмыкнула, открывая входную дверь. Проигнорировав, как этот мой “спаситель” почти восхищенно протянул:
– Вот же… Ведьма.
– Стерва, – процедила вслед блондя, искренне не понимая, почему же спутник застыл, глядя на запертую дверь. – Зай, а пошли кофе попьем? До пары… Я так соскучилась…
– Не сейчас, милая, не сейчас, – как-то задумчиво протянул парень, высвобождаясь из загребущих лапок и направляясь ко входу в универ.
Я этого уже не видела, занявшись более важными делами. Найти нужный факультет труда не составило. Хотя и пришлось поплутать по коридорам и преодолеть некоторое количество лестничных пролетов. От этого ноющая боль в ноге стала сильнее, в какой-то момент заставив остановиться у расписания занятий и выпить таблетку. Прикрыв глаза, я прислонилась к стене потерев переносицу, дожидаясь пока подействует обезболивающее. После чего, сделав пару глубоких вдохов, постучала в дверь с надписью “деканат”.
На то, чтобы уладить последние бумажные вопросы, ушло почти полчаса. За это время я устала от косых взглядов со стороны преподавателей, заглянувших к декану под каким-то благовидным предлогом и трескотни секретаря, все время висевшей на телефоне. Так что знакомство с куратором группы было воспринято как манна небесная, не иначе.
– Вот, значит, какая ты, Ярослава Градова, – высокий блондин с серыми глазами, которому на вид больше двадцати семи не дашь, окинул меня изучающим взглядом. – Меня зовут Валентин Сергеевич Кротов. Считай, что на ближайшие несколько лет я твоя нянька. Твоя и всего курса. Так что идем знакомиться с ними. Они балбесы, но, думаю, поладите.
Вряд ли, Валентин Сергеевич, очень в этом сомневаюсь. Потому что не желаю с кем-то ладить. Вот только вслух это озвучивать я все-таки не стала, молча кивнув и поковыляв следом за ним в сторону одной из многочисленных аудиторий на этаже.
Кротов мою походку и медлительность отметил, но ничего не сказал. Зато едко и емко комментировал расписание занятий и давал краткую характеристику всем преподавателям. Некоторые перлы стоило бы записать отдельно. Первым в топе я бы поставила фразу: “Этот динозавр принимает по-старинке, допрашивает до кровавых сосулек в голове”. Хотя поэтичное описание преподавателя по философии, сводившееся к фразе “Летучая мышь слепа, глуха и нема к стенаниям студентов и вечно просит отменить свою электричку” тоже было ничего.
По крайней мере оно заставило меня невольно улыбнуться. И, судя по довольному прищуру блондина, именного этого Кротов и добивался.
Аудитория появилась перед моим носом быстро. Слишком быстро, я даже не успела морально подготовиться. Хотя, кому я вру. Будь у меня вечность, не успела бы. Ну что, Яра Градова, добро пожаловать в толпу неизвестных людей, которые будут рассматривать тебя, как обезьянку из зоопарка. Вздохнув, я шагнула вслед за куратором.