Сергей Дуло распахнул дверь, навстречу ему рванул упругий поток воздуха. От едкого запаха формалина у следователя заслезились глаза. Колючий свет многократно отразился от металлических лотков и инструментов, похожих на орудия мясника или столяра-краснодеревщика.
На прозекторском столе лежал труп обнаженной женщины. Рядом стоял пожилой судмедэксперт. Дуло знал его много лет, начиная с первого дня своей службы, когда, впервые оказавшись в мертвецкой, свалился в обморок при виде расколотой черепной коробки. Старик Ошаров привел его в чувство и, как порядочный человек, сохранил «постыдную» тайну посвящения молодого сотрудника в реалии следовательской профессии.
Патологоанатом поднял голову и кивнул. По глазам было видно: он улыбается. Нижнюю половину лица скрывала зеленая медицинская маска.
Ошаров отложил в сторону циркулярную пилу и повернулся к медицинской сестре.
– Записывай, Варечка. Женщина, возраст тридцать – тридцать пять лет, нормостенического телосложения. Длина тела составляет… – судмедэксперт взял в руки рулетку, – сто семьдесят шесть сантиметров.
Дуло подошел к столу, сунул руки в карманы брюк и склонился над трупом.
– Латеральное ранение черепной коробки, в левой височной области… – продолжал диктовать патологоанатом.
Под ярким светом хирургической лампы можно было рассмотреть каждый волосок или пятнышко на теле мертвой женщины. Несмотря на большой опыт работы, Дуло вдруг ощутил легкое смущение.
– Колотая рана правого подреберья размером шесть на два… Ранение прижизненное…
Следователь перевел глаза на бледное лицо женщины. Изящный, изысканно очерченный, отнюдь не короткий нос. Красивые бледные губы, фарфоровое лицо, темно-каштановые волосы у самых корней были немного светлее.
– На самом деле она блондинка, – заметил Сергей.
– Отразим, будь спок, – Ошаров кривым пинцетом вытянул из нагрудного кармана сигарету. Затем снял с лица маску. – Варечка, огоньку…
Прикурив от зажигалки в руках медсестры, затянулся и сел на высокий крутящийся табурет.
– Зачем явился? Не терпится?
– Не терпится. – Дуло тоже закурил. – Не знаю, с чего начать.
– Начни с главного. – Ошаров стряхнул пепел.
– Странная получается история, Виталий Ильич. Одежда, в которой была дамочка… В общем, все выглядело так, будто она утонула сразу после выступления народного хора. – Он вспомнил, о чем хотел спросить. – Слушай, а белье на ней было?
– Нет, Сережа, белья не было. Все, что было, сложил в пакет и отправил, как ты просил, прилуцкому участковому.
– В Прилуцке, в опорном пункте, размещен временный штаб.
– Одежонка, что и говорить, не приведи господи. Покуда снимали, намаялись. Варюха вот ноготь дорогостоящий обломала.
– Теперь опять наращивать, – проворчала медсестра. – А это – рублей двести!
– За все десять? – поинтересовался патологоанатом.
– Один!
– Мир сошел с ума… Свои уже не растут?
– Растут, Виталий Ильич, но не так красиво.
Ошаров затушил сигарету.
– Девочка, все это бессмысленная бутафория. Не трать понапрасну деньги, у тебя очаровательные ручки. Скажи ей, Сережа.
Медсестра кокетливо улыбнулась.
– Ну… – Дуло не нашелся что сказать.
– Так что там, говоришь, с одеждой? – Ошаров слез с табуретки и вернулся к своей работе.
– Бессмысленная бутафория. Именно что бутафория… Короче, пригласили костюмера из драмтеатра.
– Костюмер? Кто такая? – Ошаров приподнял руку женщины, осматривая кисть руки.
– Такой, – уточнил следователь Дуло.
– Мужчина-костюмер?
– Да. И тут нам повезло: человек с высшим образованием, двадцать лет в Московском историческом музее проработал. – Он помолчал. – Не нравится мне эта история. На прошлой неделе рапорт написал. Увольняюсь. Будто чувствовал. Теперь без меня…
Мертвая рука со стуком упала на стол. Ошаров поднял голову:
– Ты шутишь, Сережа?
– Не до шуток, Виталий Ильич.
– Конечно, тебе видней… Кто нашел труп?
– Первым заметил рыбак. К счастью, старик оказался продвинутым, имел при себе мобильник. Он и сообщил в дежурную часть. Пока отыскали водолаза, ее уже по течению вниз стащило. Достали еще свеженькую, без признаков разложения. Теперь вижу, пятна пошли… Знаете, ребята смеялись: вчера фильм по Первому каналу показывали, там труп средневековый в шотландском озере всплыл. Я, пока шел сюда, чего только не передумал.
– Смотри… – Патологоанатом ткнул пальцем в шрам под грудью женщины.
– Что это?
– Пластика груди. Не делали в Средневековье таких операций. И зубы у нее вставные, на штифтах, больших денег стоят. Что еще? Нос от пластического хирурга, коррекция лица. Короче, поработали над ней изрядно. Но случай действительно непростой…
– О чем вы?
– Сюда посмотри. Видишь, по всему телу проколы мелкие – на шее, на ногах… Ногти на пальцах обрезаны с мясом. Под коленями кровоподтеки, здесь было сильное сдавливание, скорей всего перетягивали жгутами. Но и это еще не все.
– Да уж куда больше!
– Труп криминальный, это и дураку ясно. Только будет маленькая поправочка к первичному протоколу осмотра. Похоже, что из нее, как из барана жертвенного, кровь выпускали. Так что причиной смерти могла быть кровопотеря.
– Вы предполагаете…
– Сережа, предполагать – твоя работа. Я говорю что вижу. Случай непростой. С отчетом не задержу. – Ошаров тяжело опустился на стул. – Ты прав, уходить с этой чертовой работы нужно. Страшные времена наступили. Мир сошел с ума… Варечка, принеси нам по пятьдесят. – Он поднял глаза. – Выпьешь со мной?
– Не могу, – сказал Дуло. – Мне нужно ехать в Прилуцк. Оперативники из Александрова к шести подтянутся, костюмер подойдет.
– Обрати внимание – одежда без повреждений.
– То есть как? А как же проколы, порезы? Совсем ничего?
– Ничего. – Ошаров взял из рук медсестры мензурку со спиртом, выпил и, задержав дыхание, выдохнул. – Теперь – самое главное…
– Неужели еще что-то? – Дуло насторожился.
– Сережа, ты хоть раз видел утопленницу в шляпке?
– Нет.
– А эта была в маленькой бордовой шапочке, похожей на таблетку. И заметь – ее не смыло водой.
– Почему?
– Она была прибита гвоздем.
– Что?!
– Прибита к голове двадцатисантиметровым гвоздем. – Старик с тоской посмотрел в маленькое окно. – И это был не единственный гвоздь в этой истории. На кистях рук и стопах очень характерные повреждения.
– Вы хотите сказать, что…
– … Ее распяли, – патологоанатом вздохнул. – Теперь все.