К тому времени, как Бен вернулся к машине спустя два часа, Зои была настолько поглощена чтением его книги, что едва заметила, как он открыл пассажирскую дверь и сел рядом.
– Нравится? – спросил он.
Она жестом остановила его, уткнувшись в страницы.
– Подожди минутку, я как раз заканчиваю главу. – И, даже не взглянув на него, продолжила чтение, не подозревая о том, что Бен наблюдает за ней с веселым изумлением. – Все, закончила. – Зои закрыла книгу и положила ее на заднее сиденье.
– Эй, она моя! – воскликнул Бен.
– Уже нет, – усмехнулась она, запуская мотор. – Считай это платой за проезд.
– Не я принимал решение, – проворчал Бен, складывая руки на груди. – Не думаю, что это должно стоить мне книги.
– Ну, так уж вышло. Верну, когда дочитаю до конца. – Она выехала с парковки, возвращаясь на главную дорогу.
На какое-то время воцарилось молчание, прежде чем Зои поинтересовалась:
– Как прошло совещание?
Бен рассмеялся.
– Думаю, ты сама знаешь ответ.
– Скажем так: было много причин, почему я не хотела занимать руководящую должность, – озвучила свое мнение Зои.
– После этого совещания я могу назвать одну из них. – Бен вздохнул, откидывая голову на спинку сиденья. – Ненавижу всю эту тягомотину с регламентами и бюджетом.
– Я думала, это твоя стихия! – воскликнула Зои. – Зачем тогда становиться траблшутером?
– Это лучший способ добиться перемен, – искренне произнес Бен. – Если не подталкивать себя и других, никогда не добиться положительного результата. А для этого приходится делать в том числе и то, что не нравится, включая участие в совещаниях.
– Во всей бумажной работе меня интересовали только письма пациентов.
На мгновение повисла пауза, и Зои забеспокоилась, не зашла ли она слишком далеко, но тут заговорил Бен. Его тон был на удивление мягок:
– Ты знаешь, когда я был еще медбратом, а не бюрократом, мне доводилось записывать последние пожелания умирающих.
Остановившись на красный сигнал светофора, Зои взглянула на Бена.
– Тебе?
Бен покачал головой, увидев недоверие на лице Зои.
– Да, мне. Когда-то я работал медбратом в хирургии. Когда пациента помещали в палату, я спрашивал, не хочет ли он что-нибудь сказать, на случай если… ну, ты понимаешь.
– Не было ли это несколько жестоко, если они собирались на операцию? – ошеломленно посмотрела на него Зои.
– А чем это отличается от того, что делаешь ты? – возразил Бен.
– Я работаю в хосписе. То, что я делаю, помогает людям смириться с процессом умирания. Они уходят со спокойной душой. – Зои тронулась с места, когда загорелся зеленый свет. – Ты как хирургический медбрат спрашиваешь об этом непосредственно перед приходом анестезиолога, что заставило бы меня очень волноваться по поводу операции.
Бен разразился лающим смехом. Зои поймала себя на мысли, что ему идет этот смех, когда на секунду оторвала взгляд от дороги. Улыбка, коснувшаяся его глаз, преобразила все его лицо, придала ему привлекательности и расслабленности.
– Неудивительно, что мои пациенты всегда выглядели такими испуганными, когда видели меня. Но мне нравилось записывать пожелания и доставлять письма их близким, если пациент не выживал.
– Так зачем прекращать эту практику?
При этом вопросе вспышка вины промелькнула на его лице.
– Когда Карен на днях попросила меня честно ответить, почему я запретил тебе заниматься записками, она знала, что я не до конца откровенно рассказал о причинах такого решения.
– В смысле?
– А причина на самом деле в том, что однажды мне угрожали судебным иском из-за такой записки, – признался Бен.
Внезапно небо потемнело, и дождь с таким грохотом обрушился на лобовое стекло, что Зои пришлось прокричать свой следующий вопрос:
– На тебя подали в суд? – Она включила фары, чтобы лучше видеть дорогу.
– Нет. Это было нечто иное. Я отдал записку родственнику, и тот воспринял ее содержание настолько враждебно, что набросился на меня с кулаками, и мы подрались прямо в больничном коридоре.
– О боже! – воскликнула Зои. – Чем же все обернулось?
– Меня отстранили от работы, вынесли письменное предупреждение и попросили не слишком вмешиваться в жизнь пациентов. Иначе я мог создать проблемы не только себе, но и больнице.
– Вау! – возглас Зои прорвался сквозь шум дождя.
– После этого я занялся менеджментом, поклявшись никогда больше не делать ничего, что могло бы поставить мою карьеру под угрозу.
– Так вот почему ты стал бюрократом?
– В значительной степени, – ответил Бен. – Это не значит, что я забыл о том, что такое сострадание и как ухаживать за больными.
Зои ничего не сказала. Дождь оборвался так же внезапно, как и начался, и небо прочертила радуга.
– Смотри, какое чудо! – изумилась Зои, останавливая машину на обочине дороги, ведущей к дому миссис Смит.
– Возможно, это хороший знак, – предположил Бен с короткой улыбкой.
– Будем надеяться, что так, – ответила Зои.
Выйдя из машины, она почувствовала странное беспокойство.
– Зои, я здесь не для того, чтобы подловить тебя. – Бен правильно истолковал выражение ее лица. – Я здесь, чтобы помочь. Я не меньше твоего хочу, чтобы все прошло успешно.
– Хорошо. – Они вместе направились к дому миссис Смит. Зои мысленно отметила, какой это райский уголок. Дома сплошь из красного кирпича, посыпанные гравием дорожки, массивные ворота и цветущие вишневые деревья, окаймляющие широкий тротуар.
Зои позвонила в дверь шикарного особняка в викторианском стиле, и на пороге появился мужчина, с виду на несколько лет моложе миссис Тимпсон.
– Чем я могу вам помочь? – Он приветливо улыбался из ярко освещенной прихожей.
– Мы ищем миссис Смит, – сказала Зои.
– Я – мистер Смит. Могу я помочь?
Зои обменялась неловким взглядом с Беном. Миссис Тимпсон говорила, что ее сестра живет одна.
– Мне нужна миссис Смит, – осторожно произнесла Зои.
Мистер Смит насторожился.
– Кому она понадобилась?
– Нам, сэр, – тепло улыбнулся Бен. – Мы из «Оукс», хосписа на окраине Бата. Мы надеемся найти миссис Смит, поскольку ухаживали за миссис Тимпсон, ее сестрой.
– Хильда? – Мистер Смит ахнул, прижимая руки к груди. – С ней все в порядке?
– Мы могли бы войти? – спросила Зои, заметив соседей, выглядывающих из-за занавесок.
Не говоря ни слова, мистер Смит провел их в маленькую гостиную и жестом пригласил присесть на диван у эркерного окна.
– Так не могли бы вы помочь нам найти миссис Смит? – продолжил Бен, когда мистер Смит вернулся спустя какое-то время с чайным подносом.
Мистер Смит поставил поднос на столик, сел в кресло напротив и глубоко вздохнул.
– Миссис Смит – это я.
– Вы? – воскликнула Зои.
Зои подалась вперед, вглядываясь в лицо мужчины. Даже сквозь морщины вокруг глаз и на лбу проступало внешнее сходство с миссис Тимпсон.
– Я перенес операцию десять лет назад, – объяснил мистер Смит. – С Хильдой я виделся незадолго до того, как лег под нож.
– И с тех пор ни разу? – рискнул спросить Бен.
– Нет, больше никогда, – произнес мистер Смит с оттенком грусти. – Она не могла понять, что я делаю. Говорила, что я разрушаю свое тело.
– Но на самом деле просто складывали фрагменты головоломки воедино, – подсказал Бен.
– Совершенно верно, – кивнул мистер Смит. Судя по тому, как расслабились его плечи, он испытал невероятное облегчение от того, что его поняли. – Так чего же хочет Хильда? Я не могу представить, что с ней все в порядке, если она в хосписе.
Зои посмотрела в пол, прежде чем поднять глаза и встретиться взглядом с мистером Смитом.
– Мне очень жаль, сэр. Она скончалась на прошлой неделе.
Лицо мистера Смита сморщилось.
– Нет. Только не Хильда. Она же крепкая, как огненная вода.
– Даже огненная вода имеет срок годности. – Бен заработал сердитый взгляд от Зои.
– Она попросила меня передать вам эту записку. – Зои нащупала в кармане конверт, который обещала доставить, и передала письмо мистеру Смиту, тот держал конверт на расстоянии вытянутой руки, словно боялся обжечься.
– Вы знаете, что она хотела сказать?
Зои отрицательно покачала головой.
– Зачастую люди, когда умирают или сталкиваются лицом к лицу со смертью, сами не знают, что говорят…
Ее голос затих, когда она увидела, что мистер Смит уже вскрыл конверт и уставился на сложенный лист разлинованной бумаги.
– Я надеюсь, что она была в здравом уме, когда писала это. – Мистер Смит вернул записку Зои и Бену для прочтения.
Взяв листок его из рук, Зои увидела два слова. Прости меня.
Зои повернулась к мистеру Смиту и поняла, что записка опустошила его. Он сгорбился, обхватил себя руками и раскачивался взад-вперед, оплакивая сестру, как ребенок.
В течение следующего часа мистер Смит сидел в кресле, прикрыв глаза, и изливал душу. Бен и Зои хранили молчание, предлагая руку или салфетку всякий раз, когда считали это уместным.
– Я годами ждал, когда моя сестра примет меня. Почему она не могла этого сделать, когда была жива? – завывал мистер Смит. Его голубые глаза казались еще более пронзительными на фоне покрасневшей кожи.
– Я думаю, все происходит в должное время. Если бы Хильда попыталась сказать вам это при жизни, она могла бы разрушить то немногое, что осталось от ваших отношений, и это письмо, – Бен указал на записку, скомканную в пальцах мистера Смита, – возможно, не произвело бы ожидаемого эффекта. Возможно, вы были слишком рассержены, чтобы простить ее. А так вы сохраните добрую память о своей сестре.
– Полагаю, да, – неохотно согласился мистер Смит. – Но мне бы хотелось, чтобы все было по-другому. Столько времени потрачено впустую.
Вскоре после этого Бен и Зои покинули дом мистера Смита и большую часть обратной дороги провели в молчании. Теперь, когда они вернулись в хоспис, Зои с тревогой задалась вопросом, что обо всем этом думает Бен.
– Спасибо, что позволила мне повидаться с мистером Смитом, – задумчиво промолвил Бен, когда они вышли из машины. – Это были прекрасные мгновения. Наверное, нужно было напомнить себе об этом. После инцидента с моим письмом я сосредоточился на достижении целей как в личном, так и в профессиональном плане. Думаю, именно поэтому я никогда не дорожил своим браком и не завел детей.
– Ты был женат? – воскликнула Зои.
Бен рассмеялся, увидев недоверие на лице Зои.
– Как ни забавно, я действительно нашел женщину, которая вышла за меня замуж! Однако мы продержались всего два года, а потом развелись. Я понял, что люблю свою работу больше, чем ее.
– Это честно.
– Я не пролил ни слезинки по этому поводу, – продолжал Бен. – Я скучал по ней. Но не то чтобы мне хотелось когда-нибудь завести детей. Джесс, моя жена, все надеялась, что я передумаю, но нет. Семейная жизнь была не для меня, так что, когда она попросила развода, я почувствовал облегчение. Оставшись без нее, я мог больше отдаваться любимой работе.
– Я понимаю. Я сама собираюсь развестись.
Лишь только эти слова сорвались с губ, как Зои задалась вопросом: почему она рассказывает боссу свои секреты?
– Ты этого хочешь? – мягко спросил Бен.
– Не знаю, – ответила Зои тихим голосом. – Мы расстались пару лет назад, он там, в Австралии. Такое чувство, что всему конец.
– Или это может быть началом чего-то. Может быть, жизнь подталкивает тебя вперед, потому что ты не делаешь этого сама.
– Что навело тебя на эту мысль? – спросила она.
– Не знаю. – Бен пожал плечами. – Просто чутье. Ты как будто в подвешенном состоянии.
«Снова эти слова», – подумала Зои. Так Сара описывала ее жизнь. Порой Зои даже задавалась вопросом: что в этом плохого?
– Вчера я говорил с юристами о твоих записках, – сообщил Бен, возвращая ее в настоящее. – Они предложили составить документ, в котором говорится, что ты действуешь по своему усмотрению, а не по инициативе хосписа. Если тебя устроит такое условие, я не против того, чтобы ты продолжала этим заниматься.
– Ты серьезно? – вымолвила она.
Бен улыбнулся.
– Мне следовало с самого начала пойти таким путем. Прости, что рубанул сплеча.
– И ты меня прости, – Зои слегка улыбнулась боссу. – Мне не следовало доводить до этого.
– Давай оставим это в прошлом, – предложил Бен, протягивая правую руку для пожатия.
Зои ответила тем же. Она невольно отметила, какие у него большие руки, когда ее ладошка утонула в его ладони.
– И, Зои… – Бен ослабил хватку. – Если бы ты уговорила Майлза не называть меня придурком, я был бы тебе очень признателен.
Зои рассмеялась.
– Я подумаю, что можно сделать.