– Вынужден вмешаться. – Фарх говорит нарочито безразлично. – По приказу короля Заболотье находится под контролем моих войск. О какой выручке вы говорите?
– Генерал, – цедит сквозь зубы козломуж, – Заболотье по-прежнему собственность моей семьи.
Так они знакомы! Видно, что бывший хочет сказать еще очень много, но сдерживается. Боится генерала драконов. Боится и ненавидит.
А вот рыжая любовница совсем иное дело. При виде Фарха она облизывает губы, занижает декольте платья и призывно выгибается, тихонечко отпуская рукав козломужа.
О-го-го! Она та еще штучка. Как там ее зовут? Присцилла, кажется. И папаша у нее военный министр. Значит, она не может не знать генерала драконов.
Интересно.
И как это уважаемый министр позволил дочке скакать по кроватям?
Фарх отвечает словно с ленцой:
– Собственность, которая вышла из-под контроля двадцать лет назад. Помнится мне, ваша семья была рада избавиться от головной боли. А теперь делите какую-то прибыль…
Эх! Я уж было подумала, что Фарх меня защищать будет, а он о прибыли талдычит. Бездушный драконище!
Но ничего, с козломужем разберусь, с растениями договорюсь, и мы с ним еще поторгуемся.
– А вы не много себе позволяете, генерал? Заболотье ваше, моя жена… тоже ваша?
При этом муж переводит взгляд на меня и буквально прожигает полуголые ноги взглядом. «Потаскуха», – читается в его глазах.
Фарх хмурится:
– Жены неприкосновенны.
– Тогда почему вы здесь?
– Помогаю.
В глазах козломужа читается отчетливое «Ну да, ну да!».
– И насколько глубоко вы ей «помогаете»? Всю ночь, наверное, старались?
Бывший бросает на меня взгляд, полный ненависти и презрения. А еще ревности, жгучей, кислой, выжигающей все на своем пути.
Ого! Так он еще не остыл к своей женушке. Сейчас я вижу отголосок глубокой мужской обиды. Интересно, что же случилось между этими двумя?
– Я всего лишь помог сберечь вашу потерянную жену до вашего прихода. Это место опасно. Вам ли не знать. – Фарх многозначительно смотрит на двух огненных магов, которых козломуж взял с собой.
– Мне стоит вас поблагодарить, – цедит сквозь зубы бывший.
– Вам стоит как можно быстрее забрать отсюда свою леди. – Неожиданно голос Фарха становится ледяным. – Меня благодарить не стоит. Я ничего не видел.
Вот дает! Не видел он ничего.
Меня никуда не нужно забирать. Со мной развестись нужно, безголовый ты драконище!
Не видел он ничего. Нет, ну вы посмотрите на него, а?
Фарх явно подумал, что это я сбежала от муженька и хочу с ним развестись из-за любовницы, и ратует за сохранение семьи даже в форме треугольника.
Ну что за древний век?
Я прочищаю горло и говорю громко:
– «Его леди» я перестала быть в момент, когда он решил скормить меня хищным растениям.
Муж не ожидает такого от меня, смотрит удивленно и напряженно, отвечает лишь одно:
– Собирайся.
Ну уж нет! Здесь убить не получилось, так по дороге прихлопнет. Или ночью придушит. Или еще что.
Мне нельзя уезжать из Заболотья. Никак нельзя.
Киара роняет швабру на землю и бросается мне в ноги:
– Госпожа, поедем. Умоляю вас. Нам здесь не жить.
Я смотрю на девушку и говорю:
– Нам с ним не жить.
А потом поднимаю взгляд на мужа:
– Теор, меня устроит только развод. И я никуда не поеду.
Козломуж сощуривает глаза и внимательно меня разглядывает:
– Ты сбрендила или всегда была такой? Теперь я понял, почему ты убила нашего ребенка. Ты сумасшедшая. Тебя надо запереть.
– Про ребенка тебе уже все рассказали. Его не было!
– Еще и вреш-ш-шь, – почти шипит козломуж.
Я бросаю взгляд на Фарха, и он обдает холодом. Кажется, он верит во всю эту чушь, что несет бывший.
Дурак. Идиот. Дитя махрового патриархата.
Его даже не стыдно теперь использовать, ведь дело поворачивается не в мою пользу. Еще чуть-чуть – и нас с Киарой погрузят в вагон, отравят и похоронят за бугром. И все. Нет больше шанса на вторую жизнь.
– Открыть ворота! – приказывает муженек своим подопечным.
Помощники выпускают две струи огня по лозам, что обвили кованые ворота. Растения шипят от боли так, что хочется зажать уши.
– Остановись! – Я злюсь не на шутку.
Всех решил уничтожить. Ничего святого нет.
Муж делает знак магам огня остановиться и смотрит на меня:
– Сама выйдешь?
– Выйду! – Я упираю руки в бока.
Я тебе сейчас так выйду.
Шепчу Ковальски:
– У нас в огороде или саду есть что-нибудь жутко ядовитое?
– Драконофрукт.
О, в моем мире такой тоже есть, только вкусный и безобидный.
– Тащи, – шепчу я.
Ворон улетает, так и не выпустив пинцет, а я медленно двигаюсь к воротам. По пути бросаю на Фарха внимательный взгляд. Солдафон! Стоит как вкопанный. Окаменел, что ли?
Надежда только на себя.
Я подхожу к воротам, так и не выпустив грабли. Смотрю на наш с Киарой подкоп, в котором погиб цветок, который так напоминал мне побитого щенка. Я заматывала ему стебелек еще вчера, теперь же он сожран пламенем, поник и почернел.
Какой же бывший урод. Ничего живого не жалко.
Я смотрю на большой замок, висящий на той стороне. Мне его не открыть. С Киарой мы сюда пролезали под воротами, а вот как назад – еще не придумали.
Лозы замирают, словно ожидая моих действий. Мне кажется, они боязливо жмутся к прутьям, опасаясь новой огненной атаки.
– Хм… – Я осматриваю ворота снизу доверху и хватаюсь за решетку.
Я помню, как соскальзывали ноги, вчера я не смогла перелезть ворота. Но сегодня, стоит мне поднять правую ногу, как лоза делает ступеньку, на которую я могу опереться, и отпружинивает меня вверх.
– Свят-свят-свят, дорогой, смотри, на ней нет панталон! – восклицает рыжая.
И это все, что ее волнует? Попробовала бы она по Заболотью в кружевном объемном белье пошастать – я бы на нее посмотрела.
Я оседлываю ворота и смотрю вниз. Все стоят, открыв рты, что муженек с любовницей и магами, что Фарх с Киарой. Никто не ожидал от меня такого.
– Ничего не было видно. Я следила за юбками, – улыбаюсь я.
Козломуж смотрит на мои ноги так, словно первый раз видит. Фарх с другой стороны забора тоже не стесняется разглядывать мои голые колени.
Неужели тут те самые времена, когда ногу чуть выше щиколотки показываешь – и мужчина уже в агонии женитьбы?
Эх, им бы в наш продвинутый век – мимо голой женщины бы прошли, вызывая полицию.
В этот момент очень вовремя возвращается Ковальски, садится на ворота рядом со мной, садовым пинцетом держа в клюве веточку, на которой висит фиолетовый фрукт. Он пахнет так сладко, что хочется впиться в него губами и втянуть в себя сок.
– Насколько ядовит? – тихонечко спрашиваю я, пользуясь тем, что все пялятся на мои возмутительно голые ноги.
– Шмертельно, – отвечает ворон, стараясь не разжать клюв.
– Внутрь? Снаружи? – шепотом уточняю я.
– Шак угодно. Шуткие ошоги снаружи и внутри.
Значит, кислотный фруктик. Поэтому Ковальски его и держит пинцетом. Экий продуман!
Я осматриваюсь. Можно позаимствовать лист лозы, чтобы держать снаряд, но это бы значило, что я осознанно наврежу растению, защищая себя. А они только начали мне помогать, мы с ними только сплотились перед общим врагом. И вот!
Нет, не подойдет. Они больше никогда мне не поверят.
Я пытаюсь взять фрукт на пинцете. Протягиваю руку, примеряюсь, надеясь, что зрители не знакомы со свойствами ароматного плода, беру пинцет и чувствую, что драконофрукт вот-вот ускользнет вниз, на землю.
И у меня вряд ли будет еще время отправить Ковальски на второй круг. Как только козломуж увидит, что делает фрукт, когда падает на землю, мне крышка.
Поэтому, когда фрукт выскальзывает из пинцета, я ловлю его рукой. Ощущаю жгучую, невероятную боль, словно коснулась пламени, и с наслаждением запуляю драконофрукт в бывшего.
Тот не ожидает подлянки и пропускает удар. Фрукт попадает ему прямо в грудь, растекается густой кляксой и начинает пузыриться.
– Что ты делаешь? Что за детские выходки?
В борьбе за жизнь все средства хороши.
Я смотрю на свою руку. Она красная, на ней появляются волдыри.
Черт. Рабочая рука же.
Когда бывший понимает, что фрукт проел одежду и добрался до кожи, он начинает орать и снимать с себя слои ткани.
– А-а-а! Что это за хрень? А-а-а! Жжет! Сделайте что-нибудь!
Маги мечут в меня злые взгляды, но без приказа не атакуют. Рыжая Присцилла же, махая руками в воздухе, кудахчет вокруг любовника.
И я пользуюсь заминкой. Нужно дожимать:
– У меня наготове целый сад таких фруктов. Ты не выйдешь из Заболотья, Теор, если посмеешь меня отсюда увозить силой. Мой отряд воронов обстреляет ими сверху.
Муженек слушает меня вполуха. Он срывает с себя верх, оставшись топлес, и я вижу, как фиолетовое пятно фрукта проедает кожу в районе солнечного сплетения. Его пытаются стереть остатками одежды маги, Присциллу же хватает только на причитания – свои нежные ручонки она держит подальше от любовника.
Я не спрашиваю у Ковальски про противоядие. Мне не нужно, чтобы враги получили знания, как мне противостоять. И хоть я чувствую себя плохой от подобного поступка, на чаше весов моя жизнь, а мой враг – беспринципный мужик, хотевший скормить меня росянкам и заведший любовницу.
Я оборачиваюсь и смотрю на Фарха. Мне интересна его реакция, хотя я в нем разочаровалась.
Он глядит на меня, едва склонив голову набок, при этом выражение его лица едва заметно изменилось. Линия подбородка стала чуть ниже, рот едва приоткрылся, а глаза чуть-чуть расширились.
Руку саднит, и я морщусь. Взгляд Фарха останавливается на ожогах, и он осуждающе стискивает челюсти.
Я поворачиваюсь к козломужу. Он как раз избавился от остатков фрукта на себе и оценивает огромный волдырь посередине груди.
– Генерал, что стоите? – кричит Присцилла.
Фарх даже не кидает на нее и взгляда. Ну, хоть что-то.
– Нам снять ее, господин? – спрашивают маги, и я напрягаюсь.
Напрягаются и лозы, что оплетают ворота. Кончики их встают как змеи перед прыжком, готовые метнуться к врагу.
– Еще стоите? Я вам за что плачу? Поджарить ее! – рявкает бывший и злобно смотрит на меня.
Маги тут же поворачиваются ко мне, подняв руки.
А вот это плохо. Очень плохо.
– Кажется, одного фрукта тебе показалось мало? – нервно спрашиваю я.
А сама выбираю положение поудобней на воротах, чтобы в случае чего отклониться от струи. И без того твердое железо, кажется, становится еще неудобней.
Неожиданно позади слышу шум крыльев. Быстро оборачиваюсь, чтобы не пропустить атаку, и вижу по соседству дракона размером с оранжерею. Черный, опасный, он медленно подходит к воротам и кладет голову рядом со мной, поворачивая ее в сторону магов.
Да неужели? Смотрел-смотрел и решил вмешаться? А как же махровый патриархат?
Зря муженек приказал здесь разобраться со мной. Кажется, это было последней каплей в чаше терпения Фарха. У генерала есть принципы, и это радует.
И тут он мордой делает резкое движение в мою сторону. Я не сразу понимаю, что получаю тычок чуть спереди и вбок, и лечу с забора спиной вперед.