У Заболотья коллективный разум?
Только бы не это!
– Госпож-ж-жа… – Киара прижимается ко мне спиной к спине.
Толстая лиана, словно змея, ползет по земле к ее ноге. Сбегать некуда. С моей стороны громко щелкает пастью хищное растение. Сок капает на траву со смачным «чпок».
Заболотье хочет нас сожрать с потрохами.
– Дай мне эти молочные шарики, – протягиваю руку назад.
– Госпожа! – возмущается Киара.
– Делай что говорю.
Дрожащей рукой девушка протягивает мне две штучки. Я тут же наклоняюсь и крошу их над землей, очерчивая полукруг.
– Делай то же самое! – кричу я.
Киара повторяет. Ее линия идет волной из-за трясущихся рук, но смыкается с моей с одного края и с другого. Лиана, что подбиралась с ее стороны, касается линии и тут же словно ошпаривается.
Отлично! Получилось.
– Сколько у нас еще таких шариков?
– Штук десять, госпожа.
– Так, давай сразу договоримся: после того, что мы переживаем вместе, мы больше не госпожа и служанка. Мы Ингрид и Киара. Хорошо?
– Я не посмею, госпожа.
– Не посмеешь ты умирать. А после таких приключений мы на «ты» и по имени.
Киара молчит. Значит, согласна.
– Так сколько там в запасе, говоришь? Десять? Не хватит. У нас не получилось их задобрить, не выйдет и побороться, – говорю я.
Что же делать?
Над головой раздается резкий шум. Я поднимаю взгляд и вижу сразу несколько драконов, бороздящих небо над Заболотьем.
Их привлекла шумиха, которую мы устроили? Нас спасут?
Разглядят ли они двух девушек в густоте зелени?
– Киара, сейчас будем кричать о помощи, – говорю я.
– Нельзя! Это же драконы.
– Ты же сама сказала, что они в людей превращаются. Неужели не спасут?
– Может, и спасут, да только оказаться у них смерти подобно.
– Почему?
– Говорят, что они просто чудовища по характеру.
– Чудовище – твой бывший господин и мой муж, который забросил нас сюда. Давай поконкретней.
Я вижу, как лианы начинают закидывать земелькой наш защитный круг. Ишь, какие умные!
– Киара, обновляй черту и мне дай шарик. И расскажи быстро, почему мы не можем позвать на помощь драконов.
– Говорят, женщин, который к ним в лапы попадают, больше не видят. Не знаю, что они с ними делают: сжирают или издеваются до смерти.
Из зелени к нам тянутся со всех сторон лианы. Нас окружают. Нет-нет, тут не до реверансов и сказок.
– Значит, всё слухи и ни одного факта, да? – уточняю я.
– Пропадают – это факт.
– А мы еще до их прихода пропадем. Это тоже факт, – говорю я, а потом кричу во всю глотку: – Помогите! Спасите!
Киара закрывает ладонью мой рот, но я убираю руку.
– Помогите! Спасите! – повторяю снова.
Шум крыльев нарастает. Над нами зависает большой черный дракон. Взмахами крыльев он обдает воздухом наши лица, пригибает растения, а заодно нарушает целость нашего защитного круга.
Ну е-мое!
Неожиданно недалеко от лица проходит струя пламени, обдает жаром. Я даже проверяю брови и ресницы – уж не опалило ли их. Огонь выжигает землю рядом с нами по кругу, а потом уходит в сторону.
Дракон продолжает извергать пламя, словно прокладывая нам тропу, но не назад и не по почти исчезнувшей щебенке, а в новом направлении.
– Идем! – Я хватаю Киару за руку.
– Они ведут нас в свой лагерь, госпожа. Это ловушка, – трясется девушка в ужасе.
Я делаю шаг по выжженной земле, Киара упирается. Зелень вокруг буквально встает на дыбы.
– Так отлично! Лагерь так лагерь.
– Залюбят до смерти в своих палатках!
– От любви еще никто не умирал.
Я буквально тащу упирающуюся девчонку за собой. Приходится наступать на тлеющие угли, золу и просто горячую землю, поэтому идем быстро-быстро. По пути вижу, как кое-где занялся огонь и растения прихлопывают его лопухами.
Я уже боюсь местную флору.
Да уж, наше знакомство с Заболотьем не задалось. Может, оно и к лучшему, что выйдем в лагерь. Оттуда в большой мир. Да-да! Так будет идеально.
Я уже раскатываю губу, как передохну в тени палатки, попью воды и выдохну. И даже мстительно щелкающие пасти растений уже не так пугают.
Но внезапно тропинка упирается в высокие ворота, на которых висит большой замок. За ними стоит зеленый холм, который раньше был домом, а сейчас закрылся от мира плющом и мхом. В редких местах выглядывают камни, из которых он построен.
– Это же дом старшей госпожи! – кричит Киара.
За прутьями виднеются заросшие оранжереи, стекла которых пробили деревья. Сорняки мне по грудь.
Ворота высотой в два моих роста. Каменный забор не меньше.
Уж лучше бы военный лагерь. Как мы туда попадем?
Киара старается протиснуться между прутьями ворот, но очень себе льстит. Я даже не пытаюсь. Мое новое тело застрянет своими формами – это и ежу понятно.
А между тем позади нас растения очень быстро приходят в себя: вскапывают корнями обожженную почву, крошат золу и присыпают себе земельку удобрением.
Они меня все больше пугают. Это вам не наши росянки, у которых пощекотал усики ловчего листа – они сомкнулись и так и остались. У них странная реакция на сухое молоко, зато они с аппетитом чавкают мясом с ягодами. Это разумная флора с мешком сюрпризов.
Одно обнадеживает: за высоким забором особняка нет хищных растений. По крайней мере на глаз.
Несмотря на все, в воздухе пахнет обалденно. Цветочно, немного фруктово и чуть-чуть забродивше. И этот запах идет с территории особняка.
Я хватаюсь за прутья ворот и пытаюсь вскарабкаться наверх. Мышцы тут же дрожат от слабости, и я срываюсь вниз.
– Не убейтесь, госпожа.
– Ингрид, – напоминаю я, немного запыхавшись. – И на «ты».
Тело мне попалось изнеженное и слабенькое. Видимо, только и делало, что на софе лежало да крестиком вышивало. Или гладью. Или еще бог знает чем.
Трогаю большой замок. Он поржавел, пахнет железом, и от него холодит руку, что особо странно при такой жаре.
Оглядываюсь в поисках подручных материалов. Вокруг пышная зелень – настоящие тропики на вид. И ничего полезного для скалолазания. Даже палок в округе нет.
Беру камень под ногами и кидаю в увитый местным плющом забор. И зелень тут же приходит в движение, шуршит листьями.
– Перелезть не получится, – выношу вердикт я.
Смотрю на Киару. Та прикусывает до крови губу.
– Не дорожишь маникюром? – спрашиваю ее.
– Что?
Ага, такого местные женщины не видывали.
– Говорю – копать руками будем.
– Как?
– А вот так. – Я опускаюсь на колени перед воротами и начинаю ковырять пальцами землю. – Поняла? Присоединяйся.
– Госпожа!
– Я Ингрид. Можешь называть кратко – Ирой.
Киара неловко опускается рядом, с тревогой смотрит на меня, несмело начинает копать. С каждой секундой она становится все энергичней и яростней, потому что почва здесь рыхлая.
В четыре руки мы роем себе проход под воротами. Ломаются ногти, зарабатываются заусенцы, появляется кровь, но нам плевать. Растения за нами все быстрее приходят в себя и все громче шелестят листвой.
Мы возимся долго. Очень устаем. Пьем, немного отдыхаем и снова принимаемся за дело, пока не вырываем яму, через которую можем влезть внутрь.
– Давай первая, – говорю Киаре.
И она, наплевав на платье, ложится на живот и змеей проскальзывает внутрь. Мое тело не такое грациозное и ловкое. Но ничего, подтянем.
Я оказываюсь по ту сторону забора и смотрю на чемодан на другой стороне.
– Забыли!
Протягиваю руку, хватаю его, тащу, но он не проходит краями – застревает. Приходится расширять яму.
Наконец, и я, и Киара, и чемодан на территории особняка.
Откуда-то берутся новые силы. Впереди сорняки по грудь, на вид безобидные, даже знакомые, родные такие.
– Я боюсь, – говорит Киара.
– Идем. – Я первая протаптываю тропу, приминая ногой длинные ростки.
Кое-где они колючие и толстые, кое-где тонкие и податливые. Я словно оказалась на своей даче после того, как месяц серьезно болела.
– Эх, сейчас бы газонокосилку!
– Чегось?
– Говорю, тут точно есть садовые принадлежности для покоса. Но сначала посмотрим, что у нас с домом, а потом уже найдем сарай.
Киара поглядывает на меня с опаской, но молчит. Я же стараюсь разглядеть владения.
Вижу две оранжереи с выбитыми стеклами. Вижу пристройку в стороне. А еще вижу деревья с фиолетовыми фруктами, от которых и идет пьянящий аромат. Там разбит небольшой сад из них.
Мы идем мимо, и я вижу, что плоды переспели. Оттого и пахнет перебродившим. Урожай скудный, даже если бы все плоды были спелыми. За деревьями давно никто не ухаживает, и они болеют – это видно по стволу и листьям.
Нога путается в траве. Наклоняюсь и вижу ярко-красную ягоду земляники. Срываю ее и протягиваю Киаре:
– Хочешь?
Та смотрит на ягоду и сглатывает, но не решается брать.
– Это земляника.
– Знаю. Просто боюсь тут есть. Говорят, старая госпожа выращивала ядовитые фрукты и ягоды. Тут не зря хищники не растут.
Я верчу ягодку в руках. На вид нормальная.
Подношу к носу – ароматная.
Но Киара права. Пока не разберусь, почему здесь другая растительность, чем за забором, есть что-либо чревато. Тем более пока у нас есть чемодан со съестным.
Обсуждая территорию, подходим к дому, увитому зеленью. Он словно из сказки про гномов. Я трогаю пушистый мех на камне – он не двигается, в отличие от зелени за забором. Плющ тоже дает себя потрогать без признаков активной жизни.
Я поднимаю голову вверх. Два этажа дома различить трудно, но возможно. Окна закрывают снаружи живые шторы.
Каменные ступени к входу в дом все поросли травой. Мы подходим к массивной двери из дерева.
Интересно, она не гуляет в проеме? А то может статься, что не откроем.
Но стоит мне нажать на ручку, как петли приветственно скрипят.
Дом дышит нам в лицо пылью, холодом и плесенью.
Последним особенно сильно.
В доме темно. Стоит могильный холод.
Я шагаю внутрь и замираю. Такого я точно не ожидала здесь увидеть!
На меня смотрят два светящихся глаза. Мне требуется несколько секунд, чтобы унять страх и рассмотреть очертания птицы.
– Проваливай! – гостеприимно кричит она нам.
– Чудище! – Киара в страхе отступает, но я не даю – хватаю за юбку.
Я щурюсь, присматриваюсь. Да это же говорящий ворон!
Сидит на подставке в центре комнаты и вертит головой.
Свет от двери едва освещает пространство. Я вижу справа хаотичную прихожую. На крючках висит верхняя одежда, плащи, дождевики. На полу стоят сапоги разной высоты. И все это под таким слоем пыли и паутины, что она светится покровом в неясном свете.
Делаю шаг вперед, и деревянный пол под ногами протяжно скрипит. Ворон тут же распахивает крылья и повторяет:
– Проваливай!
– И не подумаю. Теперь я здесь хозяйка, – говорю я уверенно, а сама осторожно поглядываю на птицу.
В мире, где есть драконы и коллективный разум растений, говорящие птицы могут быть еще теми интеллектуалами.
– Хозяйка мертва! – отвечает мне птица.
– Да с тобой можно вести диалог, – поражаюсь я вслух.
– Проваливай.
– Ни за что. Голодный? – спрашиваю и вижу, как открывшая было клюв птица тут же захлопывает его и смотрит на меня внимательно-внимательно.
Я беру из рук Киары чемодан, кладу на пол и достаю горсть орехов. Кидаю одну штучку ворону, и тот ловит на лету. Заглатывает моментально и смотрит на меня с ожиданием и опасением.
С ума сойти – я читаю взгляды ворона! Но уж больно выразительная попалась птица.
– Хочешь еще?
Птица кивает.
А я беру орех в руку и прохожу в небольшой холл. Раскрываю окно, раздвигаю лозы плюща, насколько возможно, и пускаю в помещение свет и тепло.
Втягиваю воздух полной грудью и оглядываю владения. Пока что выглядит жутко, но если подключить фантазию и мысленно все расчистить, то вполне себе.
Кидаю орех ворону – тот ловит на лету, с аппетитом проглатывает. Больше не гонит нас, внимательно следит за каждым движением.
Я отворачиваюсь от окна.
Ох, да тут работы непочатый край!
Киара подхватывает инициативу и идет к другому окну – открывает, запускает тепло и свет. И так мы распахиваем все четыре окна и оглядываемся.
Нос щекочет пыль. Затхлый запах гонит на улицу, но я держусь.
– Апчхи! – чихаю я.
Пол черный от грязи и слоя пыли. Еще непонятно его состояние – гнилой или целый.
Паутина везде. Какие-то деревянные коробки, мешки. Не холл особняка, а деревенский сарай какой-то.
Вижу стеллажи с горшками. Ростки в них давно загнулись, а почва иссохла и отошла от краев.
В углу стоят большие кадки, сложенные одна в другую. Рядом бочки с чем-то дурно пахнущим. Тут же стол для пересадки, но самое удивительное другое…
– Зачем тут клетка? – спрашиваю я.
Ее не сразу замечаешь. Она стоит слева от входа, вся искрится в паутине и пыли. Прутья толстые, частые. Большая дверца – слоненка можно провести.
Я кидаю еще один орех ворону и, когда он проглатывает, спрашиваю:
– Как тебя зовут?
Он больше не прогоняет, но не спешит разговаривать. Видимо, орешки очень вкусные. Я осторожно подхожу ближе. Высотой птица в три четверти моей руки, не меньше. Если клюнет в голову, будет не до смеха. И мне нужно понять, уживемся мы или нет.
Даю орешек на протянутой ладони. Птица смотрит то на вкусняшку, то на меня.
Чем-то напоминает Петра, покойного мужа. Я его так же едой приручала.
Но ворон не готов кормиться с руки. Я пожимаю плечами, убираю орех обратно к горсти других в руке и слышу недовольное кряхтение.
– Не хочешь – как хочешь, – говорю я и отхожу.
Я рассматриваю колбы на столе. Ленты, на которые налип слой грязи. Беру в руки ржавые ножницы. Оглядываю ряд непонятных мне инструментов.
Создается ощущение, что на этом столе лечили растения. Я словно нахожусь в садовой клинике.
Замечаю рядом на полу поддон со сливом и шланг на держателе. Пробую открыть вентиль – но вместо воды в меня разок плюет чем-то тухлым, и все.
Я снова подхожу к ворону и протягиваю на ладони орех. В этот раз он берет тут же, не выпендривается.
– Я Ингрид, а это Киара, – представляю я нас птице.
– Коваль, – гордо вскидывает клюв ворон.
Коваль. Это кузнец на устаревшем, да? А еще имя мне напоминает персонажа одного известного мультфильма.
– Приятно познакомиться. Можно я буду называть тебя Ковальски? Я знаю одну легенду, где так звали мудреца. К нему всегда обращались за советами.
Ворон задумчиво косится на меня. Вижу, как его птичье сердце тает. Никаких сомнений, что эта птица – мужик. Надо только чуть-чуть добавить.
– Знаешь как? – спрашиваю я.
– Как? – подхватывает ворон.
Я оглядываю комнату взглядом.
– Для чего использовались все эти вещи? Ковальски, варианты! – говорю я и вижу, как птица сначала теряется, потом окидывает взглядом помещение и приосанивается.
Ну же! Сработает или нет?