По соседству с нами жила Лайла Джейн, девочка моих лет. Мне по-прежнему не разрешалось играть с детьми из нашего района. Но постоянно сидеть в своей комнате было очень скучно. Я выходил на задний двор и бродил по нему, разглядывая насекомых, или садился на траву и фантазировал. Я представлял себя великим бейсболистом. Я был так велик, что моя бита никогда не проходила мимо мяча и при любой подаче я мог выиграть полный круг. Но я умышленно скрывал свой коронный удар, чтобы одурачить противника. Я бил только тогда, когда чувствовал, что время пришло. В начале одного сезона, открывшегося в июле, я пробил только 139 раз и всего один раз выиграл полный круг. «ГЕНРИ ЧИНАСКИ ВЫДОХСЯ» – поспешили объявить все газеты. И тогда я начал бить. Как я бил! Однажды я позволил себе 16 полных кругов подряд. Другой раз – 24 полных круга за игру. В конце сезона я имел 523 победных удара.
Лайла Джейн была одной из самых прекрасных девочек в нашей школе. Она была настоящей красавицей и жила прямо рядом со мной. Однажды, когда я сидел во дворе, она подошла к забору и стала смотреть на меня, а я на нее.
– Ты не играешь с другими ребятами? – спросила она.
У нее были длинные каштановые волосы и карие глаза.
– Нет, – ответил я, – не играю.
– А почему?
– Они надоедают мне в школе.
– Я – Лайла Джейн.
– Я – Генри.
Она продолжала разглядывать меня, а я сидел на траве и глазел на нее.
– Хочешь посмотреть мои трусики? – предложила она.
– Конечно, – согласился я.
Лайла приподняла подол платья. Трусики были розового цвета и совершенно чистые. Смотрелись они здорово. Придерживая платьице, она повернулась, чтобы я мог посмотреть на них и сзади. На попке они выглядели еще лучше. Потом Лайла одернула подол и сказала:
– До свидания, – повернулась и ушла.
– До свидания, – крикнул я вслед. Это повторялось каждый день.
– Хочешь посмотреть мои трусики?
– Конечно.
Почти всегда трусики оказывались другого цвета и с каждым разом они выглядели все лучше.
Однажды, после демонстрации Лайлой очередных трусиков, я предложил ей:
– Пойдем погуляем.
– Пойдем, – согласилась она.
Мы встретились на улице и пошли гулять. До чего же она была хорошенькая. Мы шли молча, пока не оказались на заросшем пустыре. Трава была высокая и зеленая.
– Пошли на пустырь, – предложил я.
– Пошли, – снова согласилась Лайла Джейн. Мы скрылись в высокой траве.
– Покажи мне еще свои трусы. Она подняла подол. Голубые.
– Давай побудем здесь, – сказал я.
Мы опустились в траву, я схватил ее за волосы и поцеловал. Потом сам задрал подол платья, еще раз осмотрел голубые трусишки и положил руки на попку. Я снова поцеловал Лайлу. Она не протестовала. Я держал ее за задницу и продолжал лобызать. Это продолжалось довольно долго. Затем я сказал:
– Давай сделаем это.
Я точно не знал, что нужно делать, но чувствовал: есть что-то большее.
– Нет, я не могу, – ответила Лайла.
– Почему?
– Люди увидят.
– Какие люди?
– Вон те, – показала она.
Я поглядел сквозь траву. Неподалеку несколько рабочих ремонтировало улицу.
– Они не могут увидеть нас!
– Нет, могут!
Я вскочил и выкрикнул:
– Черта лысого они увидят!
Потом выбрался из травы и вернулся домой.
Лайла Джейн перестала появляться после обеда возле моего забора. Ничего страшного. Начался футбольный сезон, и я – в моих фантазиях – был великим нападающим. Я бросал мяч на 90 ярдов, а ногой посылал его на 80. Но мы редко били по мячу особенно когда он был у меня. Я был как снаряд и разбивал защиту противника. Пять-шесть человек, пытающихся блокировать меня, разлетались в разные стороны. Правда, иногда, как и в бейсболе, мне было жалко моих противников, и я позволял им блокировать меня, пробежав всего лишь 8 или 10 ярдов. И, как правило, получал травму. Полуживого меня уносили с поля. Моя команда начинала проигрывать – 40:17. И за три-четыре минуты до окончания матча я возвращался, неукротимый и злой за причиненную травму. Теперь каждый раз, когда ко мне попадал мяч, я доставлял его к воротам противника. Как вопила толпа! И в обороне не было мне равных: я блокировал нападающих, перехватывал каждый пас. Я был вездесущ. Чинаски – фурия! И вот, когда судья уже был готов подать сигнал об окончании матча, я получил мяч, находясь в самом начале своей зоны. Я бросился вперед. Я разбивал один блок за другим и, перескакивая через поверженного противника, двигался дальше. Никакой блок не мог остановить меня. Моя команда была сборищем маменькиных сынков. В конце концов на мне повисло человек пять, но я не сдался. Вместе с ношей я дотащился до голевой линии и вырвал победу.
Однажды после обеда через заднюю калитку в наш двор вошел крепкий парень. Он остановился и уставился на меня. Парень был старше меня на год, а может, и больше, и точно не из нашей школы.
– Я из школы Мармаунт, – объявил он.
– Тебе лучше валить отсюда, – сказал я ему. – Скоро мой отец вернется домой.
– Правда? – усмехнулся он.
Я встал.
– Чего тебе здесь надо?
– Я слышал, что парни из Делси считают себя крутыми чуваками.
– Мы побеждаем все школы во всех играх, – заявил я.
– Потому что вы мухлюете. В Мармаунте не любят мухлевщиков.
Он был в голубой рубашке, расстегнутой почти до пупка. На левом запястье красовался кожаный ремешок.
– Ты тоже считаешь себя крутым? – спросил он меня.
– Нет.
– Что у тебя есть в гараже? Я думаю чего-нибудь прихватить из твоего гаража.
– Вали отсюда.
Дверь в гараж была открыта, и он вошел в него. Собственно, ничего ценного там не было. Он нашел лишь старый сдутый пляжный мяч.
– О, я возьму это.
– Положи на место.
– Заткни хайло! – крикнул он и швырнул мяч мне в голову.
Я уклонился. Парень пошел на меня. Я стал отступать.
Он приближался.
– Мухлевщикам не фартит! – сказал парень и попробовал ударить меня.
Я снова увернулся, но почувствовал, как по лицу пробежался ветерок от удара. Тогда я закрыл глаза и ринулся навстречу, беспорядочно молотя. Иногда мои удары куда-то попадали. Иногда я чувствовал и ответные тумаки, но боли они мне не причиняли. Страх перекрывал боль. Ничего не оставалось, как продолжать махать кулаками. И вдруг я услышал крик: «Прекратите!» Это был голос Лайлы Джейн. Она тоже оказалась в моем дворе. Мы остановили наш бой. Тогда Лайла Джейн схватила старую жестяную банку и бросила. Банка угодила парню из Мармаунта прямо в лоб. Он постоял несколько секунд, потом взвыл и, расплакавшись, бросился прочь. Агрессор выскочил из калитки, побежал по аллее и вскоре исчез. Маленькая жестяная банка. Я был поражен: такой жлоб, а ныл, как девчонка. Нет, в Делен чтили кодекс чести. Мы никогда не издавали ни звука. Даже маменькины сынки сносили побои молча. Эти ребята из Мармаунта были слабаки.
– Ты не должна была вмешиваться, – сказал я Лайле Джейн.
– Он бил тебя!
– Да ну, мне было совсем не больно.
Лайла Джейн выбежала с моего двора и скрылась в доме.
Я подумал, что она мне все еще нравится.