Коммандер Уивер с благоговейным ужасом смотрел на окружавшие его стены. Они дрожали и грохотали так, будто великан лупил по ним снаружи одним из тех огромных шаров, которыми разрушают здания. С потолка сыпались куски звукоизоляции, пыль оседала белыми хлопьями.
Опустив голову между коленей, он сидел на лестнице, которая вела на второй этаж. Со стороны могло показаться, что он молится, но это было не так. Случаи, когда он действительно молился, можно было сосчитать по пальцам одной руки. Хотя то, что они с Джонсом до сих пор не погибли, было настоящим чудом.
– Сэр, на верхнем этаже пусто, – донесся с верхней площадки голос Джонса. – Там ничего нет. Ни признаков жизни, ни топливных элементов, ни клапанов давления. Ничего.
– Клянусь, я что-то слышал, – покачал головой Уивер. Он все не мог прийти в себя после того, как упал.
Джонс сбежал по лестнице и сел рядом. Они сидели молча, прислушиваясь к завыванию бури. Джонс что-то прошептал, но Уивер услышал только обрывок фразы.
– Что ты сказал?
– Это молитва, – ответил Джонс. – Христианская молитва.
– Ты что, веришь во всю эту чушь?
Джонс указал на крест у себя на шлеме.
– Если вернемся на «Арес», я вам расскажу.
Он повернулся и посмотрел на Уивера.
– Сэр, с вами точно все в порядке? – спросил он, глядя темными глазами на коммандера, освещенного голубым сиянием батареи.
– Я в норме, – солгал Уивер и сделал глоток из трубки в шлеме.
Стерилизованная вода имела привкус солевых таблеток, но так и должно было быть.
Половина припасов находилась в капсуле на дне воронки, полной чудовищ. Он надеялся, что вторая капсула благополучно опустилась на поверхность. Это их единственный шанс вернуться домой и спасти «Арес». Без капсулы они не смогут доставить на корабль достаточно топливных элементов или клапанов давления. Другого способа переправить все это на корабль у них нет – их личные гелиевые зонды такой вес не поднимут. Каждый клапан для реактора мощностью в восемьдесят мегаватт весил сорок фунтов. Кроме того, нужно найти другой бустер, иначе он навсегда застрянет здесь. Капитан Уиллис ни за что не решится приземлиться, чтобы забрать его.
Уивер крякнул, от таблеток крутило живот. Эти таблетки якобы превращали радиоактивный снег в воду, пригодную для питья, хотя он в этом сомневался. У него начали болеть внутренности.
– Как вы думаете, что это были за твари? – спросил Джонс, вытащил из кобуры на бедре «бластер» и очистил его ото льда.
– Понятия не имею, – ответил Уивер, – но я называю их сиренами.
– Почему?
– Они воют, как сирена, когда на корабле объявлен пятый уровень угрозы.
Джонс посмотрел на потолок, потом опять на Уивера.
– Как при такой радиации здесь вообще может быть что-то живое?
Уивер покачал головой.
– Не знаю. Но они же как-то выжили, правда? Все, хватит вопросов. Нужно сосредоточиться на том, чтобы выбраться отсюда и вернуться на «Арес».
Он встал, поднялся по ступенькам, снова спустился вниз.
– Там такая буря, что мы не продержимся и минуты, – крикнул ему Джонс. – Дождемся, когда она стихнет.
– Корабль не будет ждать нас вечно, – проворчал Уивер.
Джонс не сводил взгляда со стальной двери у подножия лестницы.
– Знаю, сэр. Но при всем уважении… Если мы погибнем, «Арес» будет обречен.
– Пойдем, как только буря немного стихнет.
– Слушаюсь, – вздохнул Джонс. Затем вытащил из штанов два мешочка для фекалий.
– Да будут благословенны наши шлемы, – сказал он, зашвыривая мешочки на верхнюю площадку. – Я бы не хотел нюхать эту вонь.
При других обстоятельствах Уивер засмеялся бы, но теперь словам Джонса не удалось пробиться сквозь туман охватившей его тревоги.
– Вы слышите? – вдруг спросил Джонс.
– Что? – насторожился Уивер, ожидая вновь услышать вой, который почудился ему перед бурей.
Он приложил руку к вибрирующей стене. Завывания ветра сменились непрекращающимся ревом. Бетонная лестница покрылась паутиной трещин. Уивер отступил назад. Яростный грохот металлической обшивки приковал его взгляд к перекрытию второго этажа. Джонс что-то крикнул, но треск рушившегося здания заглушил его голос. Под напором ветра бетонные стены вокруг Уивера и Джонса начали разваливаться.
Увернувшись от бетонной глыбы, коммандер едва не покатился вниз по ступеням. Он прижался к противоположной стене и в ужасе смотрел на широкую трещину, зигзагом помчавшуюся вверх, раскалывая ступени пополам.
– Бежим! – закричал он.
Но, подняв глаза наверх, понял, что бежать некуда. Железная крыша так грохотала, что было ясно – буря вот-вот сорвет ее и вышвырнет их наружу. Это всего лишь вопрос времени.
Джонс нерешительно замер на разрушенной лестнице, прижался к стене и закрыл голову руками. Спрятаться было негде, оставался только один выход.
Держась левой рукой за стену, чтобы не потерять равновесие, правой Уивер вытащил из наружного кармана на бедре моток веревки, которая выдерживала вес до пятисот пятидесяти фунтов, размотал его, протянул один конец Джонсу и проорал:
– Привяжи к ремню!
– Нет, – отмахнулся Джонс, – снаружи нам крышка!
– Либо мы попытаемся, либо нас раздавит!
Ураган сорвал крышу здания, будто корку с апельсина. Время вышло.
– Это приказ! – рявкнул Уивер.
Джонс схватил веревку и привязал к своему поясу узлом «восьмерка». Коммандер схватился за дверную ручку и приказал идти за ним. Изо всех сил навалившись на дверь плечом, он распахнул ее. Стены за спиной обрушились, обломки полетели вниз, едва не задев Джонса. Здание покачнулось, их швырнуло друг на друга, металлические конструкции стонали и скрежетали. Уивер скрипнул зубами, пожалев, что не запомнил слова молитвы, которые несколько минут назад читал Джонс. Он шагнул наружу, и ураган подхватил его, едва он вышел из двери. Веревка на поясе натянулась и выдернула Джонса из проема. В следующее мгновение дайверов втянула в себя белая пустота, их крики растворились в завываниях ветра.
Икс так и не дождался, когда Тин выйдет из своей комнаты.
– Буду позже, – громко сказал он и направился к выходу.
Закрыв за собой дверь, он зашагал по коридору. Идти было недалеко – от грязного бара «Ведомый» его отделяло всего несколько переходов.
Он шел, сунув руки в карманы и не поднимая глаз. Белый отблеск единственной лампочки подсказал ему, что он уже близко. Этот отблеск напоминал сигнал маяка, предупреждавшего корабли об опасной близости берега. И это предупреждение Икс всегда игнорировал.
У входа его встретил знакомый скрипучий, металлический звук древнего СД-плеера. Когда по ушам ударили гитарные аккорды «На сторожевой башне», он усмехнулся. Песня Джимми Хендрикса, которой исполнилась уже не одна сотня лет, идеально соответствовала его настроению.
Он кивнул Марву, бывшему полицейскому, который купил этот чертов бар, когда вышел в отставку.
– Добрый вечер, Икс. Чего тебе? – спросил бармен, протирая стакан тряпкой сомнительной чистоты.
– Как обычно.
Икс оглядел лица трех других посетителей, но никого не узнал. Вот и хорошо, он пришел сюда не за разговорами. Марв что-то тихо сказал женщине у другого конца стойки – она сидела на любимом месте Икса. Женщина взяла стакан и, сердито посмотрев на дайвера, протиснулась мимо. Он пересел, взял стакан, который поставил перед ним бармен, и в два глотка осушил его. В желудке разлилось тепло. После выпавшей ему недели это было даже приятно.
Икс постучал себя кулаком по груди, заказал еще. И плевать на приказ капитана Эш воздержаться сегодня вечером от выпивки. Алкоголь согрел его, настроение улучшилось, хотя он понимал, что это дурной знак.
– Решил сегодня не медлить? – спросил Марв.
– Хочу забыться. Есть причины.
Бармен наполнил стакан, на этот раз до краев, и ответил:
– А кто не хочет, брат?
– Вот за это и я выпью, – сказал его сосед справа.
Икс ничего не ответил. Он не сводил глаз с единственного украшения в баре – картины, на которой было изображено какое-то древнее сражение. Воины в доспехах из металлических пластин рубили друг друга мечами, орошая кровью траву на поле в давно забытом краю.
– Ты ведь хеллдайвер, да? – спросил тот, кто сидел рядом.
Икс быстро прикончил очередную порцию выпивки, слегка склонил голову и вскользь посмотрел на разговорчивого соседа. Тот был среднего возраста, с грубым лицом и черными, спадавшими на плечи дредами. Он показался Иксу знакомым, но тот явился сюда не ради того, чтобы что-то вспоминать. Он пришел, чтобы избавиться от мыслей.
– Меня выдает красная форма? – неохотно произнес Икс и со стуком поставил на стол пустой стакан, уже зная, что последует дальше.
– Я был знаком кое с кем из хеллдайверов. Эти парни не любят трепаться о том, что видели. Но ты, мужик, не скромничай. – Он ткнул Икса локтем в бок. – Я куплю тебе выпить.
Иксу это не понравилось. Его тело было единственным, что принадлежало ему на перенаселенном корабле, и любые посягательства на него могли обернуться проблемами.
– Да, все, что говорят о хеллдайверах, говорят не просто так, – медленно произнес Икс.
Сосед прищурился.
– Слушай, я ведь встречал тебя и раньше. Ты уже давно здесь ошиваешься. И я точно знаю – ты кое-что да видел.
Марв замер, не вынимая руку из стакана, который он протирал. Он пристально посмотрел на Икса, но ничего не сказал.
– Да что ты ломаешься! Всего один маленький рассказ, – уговаривал пьяница. – Мне тут говорили, что вы, ребята, нашли внизу живых существ. – Он опять помахал пальцем и добавил: – И это были не гуманоиды.
Это Иксу тоже не понравилось. Слухи его раздражали. Выпивка наконец подчинила себе чувства, глаза затуманились. Где-то на задворках сознания промелькнула мысль – может, рассказать этому мужику о тварях на поверхности? Просто чтобы посмотреть на реакцию.
В разговор вмешался Марв:
– Слушай, приятель, кажется, тебе пора. Хватит на сегодня бухать, а?
– Я разве с тобой разговариваю? – ответил тот.
Он перевел остекленевшие глаза на Икса и потянулся вперед, будто хотел коснуться шрама у него над глазом.
– Знаю, тебе есть что рассказать.
Икс вскочил, схватил его за руку и заломил за спину. Он вспомнил, где видел его раньше. Некоторое время назад этот тип орал в коридоре на полицейских.
Тот дернулся и попытался вырваться, однако Икс действовал быстро. Он заломил ему руку еще выше, к лопаткам, и приложил головой об стойку. Грохот от удара был слышен в каждом углу маленького бара. Пьяница опять дернулся, пытаясь освободиться, и прошипел:
– Успокойся, мужик! Думаешь, ты особенный? Ты хоть представляешь, как живут остальные? Думаю…
Икс вздернул руку пьяницы еще выше, и слова застряли у того в глотке, он заскулил. Клиенты бросились вон из бара.
– Что-то не похоже, что ты умеешь думать, – сказал Икс, ослабил хватку и отпустил его так же внезапно, как и схватил.
– Черт, – произнес Марв, поставил чистый стакан на стойку и достал тряпку для более грязной работы.
Пьяница поднял голову и, пошатываясь, забормотал какие-то ругательства. Марв быстро вытер кровавую полосу со стойки и велел:
– А теперь вали отсюда!
Пьяница заковылял прочь, приложил правую ладонь рупором к губам, а левой показал средний палец. Опять что-то пробормотал, но Икс услышал только конец фразы:
– Мой отец никогда тебя не любил.
Икс покачал головой и снова сел на табурет.
– Он заслужил трепку, – произнес Марв и снов протер стойку, – но его выпивку я включу в твой счет, потому что не заплатил он из-за тебя.
– Без проблем, – ответил Икс, допивая последнюю порцию. Бросил на стойку кредитную карту и подождал, пока Марв спишет деньги. – Ты, случайно, его не знаешь?
– Он был здесь всего пару раз. – Марв вернул Иксу карту и задумался, уставившись в потолок. – Трей? Нет, Тревис. Думаю, его зовут Тревис. Да, точно Тревис.
Когда-то Икс знал одного Тревиса, сына бывшего дайвера из отряда «Ангел». Неужели он превратился в такое ничтожество? Смотреть не на что. Но о чем это он бормотал?
Алкоголь приятно дурманил мозг, однако уже пора было возвращаться домой. Всего через несколько часов ему представят новых членов его отряда – очередных дайверов, которых он, скорее всего, поведет на смерть.
Тревис Эдди ковылял по лестницам на нижние палубы, держась за шишку на лбу. Он был зол и пьян – взрывоопасное состояние. Чувствовал, что исчерпал запасы самообладания, но не мог позволить себе слететь с катушек. Ему приходилось держать себя в узде. На его счету было уже два привода за насильственные действия, поэтому он был в шаге от гауптвахты. А если его туда посадят, то помочь обитателям нижних палуб и брату он не сможет. Гнить там невыносимо, но теперь его бросало в дрожь от другого – от мысли о виселице.
Нет, так не пойдет. Только не сейчас, когда он заметил на корабле некоторые перемены.
Тревис остановился у лестницы и перекинул дреды через плечо. Открыл люк в первый отсек и услышал, как там и тут кашляют больные пассажиры. Вдоль каждой стены, куда хватало глаз, тянулись сотни коек. Некоторые были разделены металлическими перегородками, другие отгорожены одеялами, наброшенными на самодельные полки для одежды. Как правило, минимум приватности обеспечивал кусок ткани.
Это был первый из двух отсеков, служивших домом для четырехсот обитателей нижних палуб. Тревису повезло, он жил в первом. Во втором собрали тех, кто пострадал от радиации. Он заходил туда только в крайнем случае. Переносить такие страдания было невозможно. Из-за утечки радиации все больше детей рождались с дефектами. Те, кто не умирал в младенчестве, редко покидали второй отсек. Они жили там, как звери в клетке, прикованные к грязным матрасам, во всем зависящие от родителей.
Капитан Эш и ее подчиненные редко отваживались спускаться туда. Наверное, легче жить наверху, не думая о тех, кто прозябает здесь. Тревис не отрицал, что капитан Эш кое-что изменила: увеличила пайки, назначила им врача, велела каждый день совершать обход и выделила команду инженеров, постоянно работавших над устранением утечек радиации. Но этого было недостаточно, еды можно было бы давать и больше, и вниз сама Эш почти никогда не спускалась.
Тревис почувствовал, как из груди рвется безмолвный крик. Это несправедливо! Ни одна живая душа не должна так жить, хотя именно такая жизнь ожидала его до конца дней.
Он сделал глубокий вдох и попытался преодолеть дурноту, вызванную выпивкой. Не надо было так самоуверенно говорить с тем хеллдайвером. Тут он допустил ошибку. Ну ничего, в следующий раз будет умнее.
Когда дурнота прошла, Тревис направился к своей койке, ориентируясь по ночному освещению – тусклым светодиодным лампам над головой. В их свете с трудом можно было различить изможденные лица спящих.
Большинству из них было от двадцати до тридцати лет, но выглядели они вдвое старше. Да и те, кто преодолевал тридцатилетний рубеж, жили недолго – только не здесь, внизу, где свирепствовали грипп и рак. Средняя продолжительность жизни составляла примерно тридцать семь лет, значит, ему оставалось еще лет десять.
Тревис проковылял мимо дюжины монахов, медитировавших при свете небольшой свечи. Сам он уже давно утратил веру. Увидев впереди извилистую очередь к дерьмобакам, он встал в ее конец.
Единственный металлический люк со скрипом открывался и тут же захлопывался: пассажиры старались не выпускать вонь наружу. Фокус заключался в том, чтобы, входя, набрать побольше воздуха в легкие и как можно дольше задерживать дыхание. Но когда все-таки приходилось сделать вдох, тебя настигали настоящие страдания.
Наконец подошла очередь Тревиса. Но он был настолько пьян, что забыл правило, вошел, пошатываясь, внутрь и едва не сблевал. Никакой вентиляции тут не было, от смрада слезились глаза. Тревис протиснулся между двумя мужчинами и справил малую нужду в одно из широких отверстий в полу. Отходы по трубам откачивали внутрь корабля, в отсек переработки, где они превращались в метан, на котором готовили еду, и в компост для огородов. Обо всем этом лучше было не думать.
Разговаривать внутри помещения с дерьмобаками никому и в голову не приходило, все старались не дышать.
Тревис постарался как можно быстрее опорожнить мочевой пузырь и заковылял обратно, в коридор, где воздух был относительно чистым. Он поспешил к своей койке и упал на спину, не задернув занавеску, которую он сам повесил на кусок провода, который где-то раздобыл.