Хэдли резала лук, стараясь не думать о завтрашнем дне и обо всем, что он с собой принесет. Принц Чарльз лежал у ее ног, накрыв ее пальцы будто тяжелое теплое собачье одеяло.
Фрэнк в шутку назвал пса Принцем Чарльзом. Ему нравилась то, что он словно командует королевской семьей. Принеси, Принц Чарльз. Сидеть, Принц Чарльз.
Это и правда было очень забавно.
– Перестань пукать, Принц Чарльз, – любил говорить Скиппер, когда у собаки выходили газы, и эта шутка никогда не устареет.
Даже Мэтти участвовала в этом.
– Принц Чарльз снес почтовый ящик соседа, – заявила она однажды, вернувшись с прогулки. – Поведение, не подобающее будущему королю.
Хэдли пошевелила пальцами ног, чтобы почесать живот старой собаки. Извини, приятель, мне бы очень хотелось взять тебя с собой. Она перестала резать, положила нож и потерла костяшками пальцев о грудь.
Ее взгляд остановился на клубничном кексе на столе, все еще в красивой коричневой коробке с красочной наклейкой Sprinkles, и ее решимость укрепилась. Выхода нет. Пятнадцать лет она ждала… молилась об этом шансе, и вот он.
– Это шанс, Принц, – прошептала она. Собака посмотрела наверх. – Сейчас или никогда, и «никогда» не вариант.
Она тяжело вздохнула и отложила лук в сторону. Когда она вытащила тесто для пиццы из теплого ящика под духовкой, открылась входная дверь.
– Привет, милая! – крикнула она, когда Мэтти прошла мимо арки.
Нет ответа. Шаги удалялись, поднимаясь по лестнице. Принц Чарльз приподнял свое старое тело и вскочил, чтобы последовать за ней.
– Я взяла тебе капкейк! – крикнула она им вслед. – Клубничный, твой любимый.
Голос Мэтти был очень тихим. Хэдли почти не слышала его, но всегда, когда речь заходила о ее детях, ее слух становился очень острым.
– Я не люблю клубничный лет с двенадцати. Можно подумать, она об этом знает.
Хэдли посмотрела на коробку. Она знала это, или, по крайней мере, знала раньше. Слишком сладкий. Вкусы ее дочери изменились, когда она пошла в среднюю школу и пристрастилась к кофе. Чай латте и кубинский кофе – единственные вкусы, которые ей теперь нравились.
Как Хэдли могла забыть? Но она забыла. Так и есть.
Она положила капкейк в холодильник и вернулась к приготовлению пиццы. Хэдли раскатала тесто и добавила начинку отдельно для каждого: острый красный соус, колбасу и пепперони для Фрэнка; перец, лук, вяленые помидоры и маринара для Мэтти; соус для барбекю Sweet Baby Ray и ананас для Скиппера.
Она улыбнулась финальному результату, на нее нахлынуло знакомое удовольствие от приготовления еды для своей семьи. Готовить домашнюю еду – это традиция, которую она унаследовала от матери, и одна из немногих вещей, которыми она гордилась.
Она направилась на задний двор разжечь огонь в печи для пиццы, чтобы она прогрелась к тому времени, когда Фрэнк вернется домой, и замерла прямо за дверью. Ее глаза уставились на зияющую дыру под печью – в то место, где хранились дрова, и ее пульс участился, когда в голове прокрутилось воспоминание о том, как Фрэнк сказал ей, что они закончились.
– Хотел посмотреть, как жарко ее можно растопить, – сообщил он неделю назад. – Чертова штука недурна. Потратил почти все дрова, но разогрел ее до восьми сотен.
Она забыла. Как она могла забыть?
С участившимся пульсом она вернулась на кухню, включила верхнюю духовку на самое большое деление и задвинула уже приготовленные пиццы в нижнюю духовку, чтобы их не было видно.
Она вытирала стол до тех пор, пока он не заблестел, а потом приглушила свет, чтобы он выглядел более красиво, и поспешила наверх, чтобы переодеться. Фрэнк требовал, чтобы она хорошо выглядела, когда он возвращался домой.
Фрэнк слишком многого требовал.