Едва мы с Романом пересекли порог школы Эбингтон, я почувствовала, как у меня подскочил адреналин. Я с трудом выделила время, чтобы его туда привести, и теперь, встретившись лицом к лицу с идеальными мамами, входящими и выходящими из этого похожего на Хогвартс здания, понимала, что влипла.
Мое сердцебиение немного успокоилось, когда мы вошли внутрь. Несмотря на суровый фасад, Эбингтон был ярким и теплым. В его коридорах витали ароматы тостов с маслом и новых книг. Классы можно было увидеть через большие панорамные окна. Я начала размышлять о том, какой могла бы стать моя жизнь, если бы родители вложились в мое образование.
– Поздравляю и приветствую! – произнесла маленькая женщина в очках Iris Apfel. Она стояла перед гигантским баннером со словами «Не мечтай об этом, живи этим».
– «Шоу ужасов Роки Хоррора»?[18] – легкомысленно воскликнула я.
– Почти уверена, что это высказывание Элеоноры Рузвельт, – возразила она.
Я, в свою очередь, была почти уверена, что это Тим Карри, но решила не спорить.
– Это Роман Чернофф. Он пришел на детский праздник, а я – на день открытых дверей для родителей.
– Ну, как мы говорим родителям наших потенциальных учеников, это не совсем праздник. – Она дала мне нагоняй бодрым тоном. – Мы предпочитаем называть его детским визитом.
– Ах, разумеется, – покраснела я, вспомнив выражение, которое использовал сотрудник Эбингтона, когда разговаривал со мной по телефону.
– На какое время вы записаны? – спросила она. Хоть эта женщина и вела себя тактично, я видела, что она сканировала меня на предмет часов «Ролекс» или других символов статуса, которые намекали бы, что я способна сделать щедрый вклад в ежегодный фонд школы.
– Я – Мэрилин, декан младших классов, – улыбнулась она, теребя простые жемчужные бусы, которые надела под клетчатую рубашку и кашемировый кардиган. – Если вы не против, то оставьте ваши контактные данные Норме, – она дала знак седовласой женщине, одиноко сидящей в углу, – а потом идите к комнате Манделы.
Она указала в глубь коридора своими крошечными, словно кукольными, пальчиками. Мэрилин напомнила мне ту маленькую женщину из телесериала «Морская полиция: Лос-Анджелес», которая всегда давала указания команде.
– Я не хочу на праздник! – захныкал Роман, когда мы заходили в обитый деревянными панелями конференц-зал, полный родителей, сидящих на складных стульях со стоическими лицами.
– Это детский визит, – спокойно поправила его я, глядя на других родителей в поиске одобрения.
– А кого я посещаю? – дал отпор он.
– Знаешь… Я сама не в курсе, – засмеялась я, надеясь, что кто-нибудь придет мне на помощь. Но толпа продолжала молчать и избегала зрительного контакта, как кучка пятнадцатилетних девочек в коридоре Федерации планирования семьи. Словно по договорённости, на всех родителях были серые свитера, темно-синие костюмы или жемчужные ожерелья, как у Мэрилин. Каждый казался более напряженным и взволнованным, чем предыдущий.
Из-за того, что мест для новых учеников было меньше дюжины, а у детей, старшие братья или сестры которых уже учились в школе, было преимущество, они готовы были к войне. Я тоже, но в меньшей степени.
– Мег? – позвал меня знакомый голос. Я обернулась и увидела сидящую в углу Сари. Сегодня вместо хлопкового шопера она отдала предпочтение утонченной сумочке от Chanel. А волнистые волосы решила уложить в стиле Хизер Локлир[19]. Она выглядела так, словно проснулась пораньше, чтобы щеткой Dry Bar сделать прическу «космо». Сари жестом пригласила меня сесть рядом.
– Я проснулась пораньше, чтобы сделать «космо» Dry Bar. Смотрится не слишком? – спросила она шепотом, трогая волосы.
– Выглядишь отлично, – уверила ее я.
Сари улыбнулась.
– Я хотела сделать такую укладку и Уэверли, но у нее слишком тонкие волосы, и ничего не держится, – призналась она, глядя на дочь. – Скажи «привет», милая, – проинструктировала она девочку. Уэверли посмотрела на меня ледяным взглядом, а затем сделала жест рукой, как будто стреляет в меня. Когда воображаемая пуля зацепила мое ухо, во мне окрепла вера в возможность поступления Романа.
– Нервничаешь? – спросила Сари. – Я вот не в своей тарелке.
Прежде чем я успела ответить, она наклонилась ко мне и начала шептать.
– Ты знаешь, что цена становится в два раза выше, когда они поступают в старшие классы, да? А еще они хотят, чтобы ты каждый год делала пожертвование.
Она обвела взглядом комнату, оценивая конкуренцию.
– Ты знала, что они нанимают следователей извне, которые их консультируют по поводу твоих денег? Безумие. Вы еще что-нибудь рассматриваете?
– Пока только эту школу, – через силу улыбнулась я и тут же поняла, что ответила неправильно.
– Девочка моя! Что я тебе сказала, когда мы в последний раз разговаривали? Тебе надо выстроить целую сеть. Вы же не поступите во все школы. Никто не поступает, если он, конечно, не безумный миллиардер или типа того. А ты ведь не сумасшедшая миллиардерша? – она вдруг замолчала, проявляя ко мне больший интерес, чем когда-либо. Я рассмеялась.
– Нет, я просто сумасшедшая.
– Ой, слава богу. Нам тут нужны нормальные люди. – Сари сделала паузу. – Под нормальными я, конечно, подразумеваю нормальных богатых людей. Я не говорю, что ты бедная. Знаешь, я ведь в Бруклине живу, – напомнила она, произнося название района так, словно это было венерическое заболевание.
В этот момент Мэрилин заглянула в дверной проем. Ее сопровождали две женщины помоложе, которые держали в руках папки с листами бумаги.
– Ладно, родители, время попрощаться с вашими маленькими исследователями. Мы совершим тур по школе, а они нанесут визиты. Мы разделим детей на группы по три человека и…
Я увидела, как она теряет нить мысли, уставившись на Романа, который прислонил свой бейджик к глазам, словно цензуру на фото. У меня заколотилось сердце, а она продолжила свои разглагольствования.