– После войны не наступит никогда. Такого времени не было и не будет. Может ли трава расти и не расти? Может ли ветер перестать? Знаешь ли ты, что стало с ветром, который перестал? Его нет.
Он кричал хриплым сорванным голосом у городских ворот. Он совсем не был похож на нищих попрошаек, что по воскресеньям собираются на ступенях собора. Когда проходившая мимо женщина бросила к его ногам мелочь, он мгновенно поднял деньги и крикнул ей:
– Стой, женщина! Тебе не хватит этого вечером. Вернись и возьми.
– После войны не наступит. Для вас не наступит, потому что вас не будет. Война сожрет вас, разгрызет ваши кости, как голодная бешеная сука.
Старик в черном рваном плаще стоял, опираясь на посох-костыль и кричал всем, кто шел в Город или выходил из него. Старика обходили, не глядя, как препятствие на дороге. А он грязный, в лохмотьях, хрипел, заглядывал в глаза, как будто искал что-то в лицах этих усталых людей, спешивших по своим делам.
– Бегите! Иначе ветер с пустошей развеет вас, разнесет пылью, пеплом. Бегите! Грядет Бог, который не знает вас и не захочет вас знать. Кто вы? Пыль. Попал…
Из будки у ворот, где прятался от солнца патруль, выбрались двое солдат. В черной форме Корпуса, но без шлемов. Жарко. Солдаты подошли к проповеднику. Он, не обращая на них внимания, все кричал о войне.
– Что расшумелся, старик. Заткнись и убирайся отсюда, – молодой высокий солдат обращался к проповеднику, но тот даже не повернулся, как будто не слышал.
– Упрямый, старый бродяга. Он так не уйдет. Не понимает по-хорошему.
Второй солдат, пониже ростом, но значительно шире в плечах, с нашивками капрала, растирал запястья, сжимая и разжимая кулак в черной перчатке. Не дождавшись ответа от проповедника, капрал пнул тяжелым ботинком костыль, выбивая опору у старика. Костыль полетел в пыль. Проповедник взмахнул руками, точно неловкая нелепая птица, пытаясь устоять. Капрал ударил его в лицо кулаком. Быстро, без замаха.
Проповедник рухнул на колени. Капрал сделал полшага вперед, намереваясь пнуть его в ребра, но молодой солдат положил ему руку на плечо:
– Не надо, Кэп, пусть сам уйдет. А то потом тащить его с дороги…
Капрал кивнул, и наклонившись к проповеднику внушительно сказал:
– Ползи отсюда. Еще раз здесь увижу, убью.
Поток людей огибал стоящего на коленях старика и двух солдат. Происходящее никого не касалось. Простое правила выживания: пока бьют другого, не бьют тебя.
Проповедник на четвереньках добрался до костыля. Кашляя, встал. Побрел, хромая и что-то бормоча в свою седую бороду. Солдаты вернулись в будку. Кэп (так звали капрала) остановился и услышал:
– Один или два? Один мертвый или два мертвых глупых солдатика? Один или два? Пепел… – старик говорил сам с собой.
Кэп покачал головой, с досадой потер кулак. Он старался ударить легко, старика было жаль, но все равно вышло слишком сильно.
– Старый дурак, ходит как на работу. И каркает-каркает, слушать тошно, – Кэп не оправдывался, просто объяснял.
– Интересно, где он живет? Он ведь на ночь в город не входит?
– Кто ему на ночь позволит? На помойке, где-нибудь, за стеной.
– И дикие его не трогают?
– Кому нужно это старое дерьмо? Его даже крысы не станут жрать…
Шутка была не бог весть, но солдаты посмеялись.
– Четко ты ему врезал, Кэп, – молоденький солдат смотрел на капрала с уважением, – Готовишься к бою?
– Да, думаю участвовать в воскресенье. Пора, – капрал потянулся, похлопал молодого солдата по плечу, – хочешь ко мне в клуб? Любишь подраться?
– Ну, нет, – молодой солдат, неуверенно улыбнулся, – я видел, что в последнем бою было с тем шахтером.
– Да, парень вряд ли сможет ходить. Рик сломал ему хребет. Но Рик, он – отморозок. Звереет, когда дерется и совсем не умеет останавливаться. Все-таки бои – это спорт, хоть и жесткий.
– А ты бы справился с Риком, Кэп? Он ведь опять будет в этом сезоне.
Капрал задумался, посмотрел в окно:
– Посмотрим. Он, конечно, тяжелее. Но я быстрее. И дыхалка у меня получше. Думаю, справлюсь. Деньги, парень, это хорошие деньги, которые мне не помешают.
Молодой солдат кивнул, хотя куда ему понять… Капрал снова посмотрел в окно. Как будто ждал кого-то. Молодой солдат почувствовал, что Кэп не расположен говорить. С Кэпом ему не повезло. Этот неразговорчивый капрал, ничем кроме боев на арене и лошадей не интересовался. Его уважали в Корпусе, но друзей у него не было. «Может он мутант? Ишь как поглядывает, точно сам – зверь», – подумал Пабло, избегая пристального взгляда необыкновенно синих глаз капрала. Говорили, что Кэп из диких. Правда это или нет – Пабло не знал. Если выбирать того, с кем выйти в пустоши на разведку, то лучше Кэпа не было никого. Но провести целый день в карауле с молчаливым человеком, который не играет в карты, не травит анекдоты и не обсуждает женщин… Не лучший день в жизни Пабло Эпштейна.
В прошлую смену с двумя курсантами они играли в покер на интерес. Всю смену резались. Это было повеселее, чем гонять бездомных сумасшедших. А больше ничего не происходило. Город слишком силен, чтобы дикие пытались его штурмовать. Крысы и те давно держались от ворот подальше. Говорят, раньше крысы были маленькими и кошки их гоняли. Но это было до войны. Хуже крысы ночью за стеной ничего нет. Огромные крысы, вставая на задние лапы, были выше взрослого человека и нападали на людей без раздумий. Ночью они охотились за людьми. Ну и за кошками или собаками тоже, разумеется. Дикие, те кто жил в пустошах, страдали от крыс несравнимо больше, чем горожане. Огнеметы корпуса стражи когда-то приучили крыс в город не соваться. Правда, сейчас эти огнеметы давно заржавели, но крысы об этом не знали.
– Кэп, почему мы его прогнали? Он вроде безобидный, даже денег не просил, —
Молодой солдат не сумел найти новую тему для разговора, но и молчать у него не получалось.
Кэп не ответил. Он смотрел в окно. Неспокойно. После вчерашнего нападения на поезд, караул должны были усилить. В город тонким ручейком текли люди. Бедные и робкие, неуверенные в себе и обеспеченные. За стеной у многих были дела. Люди жили и за стеной, в поселке, который быстро разрастался. Дома ставили с опорой на городскую стену, так надежнее. Кто-то работал в городе, на фабриках, на рынке или в депо, кто-то работал на фермеров, которые приезжали в город на больших телегах и продавали мясо, молоко, муку и овощи, много было строителей и подмастерьев. Изредка показывались охотники за древностями. Эти мотались по пустошам в поисках чудес или материалов из далекой довоенной эпохи. Все они были людьми Города. Все они зависели от Города, жили по его законам и нуждались в его защите. Даже те, кто жил за стеной.
Проповедник был другим. От него несло дикостью. Кэп видел это сразу. Дикие – это, безусловно, враги. Любой курсант, любой солдат знает это. Видишь дикого – стреляй. Объяснять что-то вчерашнему юнкеру Кэп не хотел. Пабло – мальчик из хорошей семьи, закончил училище, мечтает сделать карьеру в корпусе. Зачем? Это только ему известно. Но сделает, конечно. Потому что семья, потому что связи, друзья отца, деньги, наконец. Ему никогда не понять, как чувствует диких Кэп.
– Старик грязный. Каркал как ворона. Пусть делает это в другом месте. Может, он вообще шпион диких.
– Тогда его нужно было задержать?
– И объяснять потом полковнику, почему ты решил, что этот вонючий старик – шпион?
– Ну, не знаю… допросили бы его.
– Кому нужен это помойник? Ты, кстати, слышал что-нибудь про налет на шахту вчера?
В Корпусе такие новости почти не распространялись. Кэп надеялся узнать от Пабло подробности.
– Да, говорят, жуткая история. Дикие устроили аварию на линии электропередач, свалили столб, в общем. И в шахте сошла с рельсов груженая вагонетка. Да не просто сошла, завалила шахтеров. Они как раз поднимались. Мастера не было, наверху оказался только какой-то мальчишка. Он запаниковал, раскачал дрезину и отправился за помощью, – Пабло рассказывал с удовольствием. Его отец, третий человек в городе, утром в подробностях разобрал происшествие. За завтраком отец любил рассказывать о городских делах и своей скромной роли в решении городских проблем.
– В общем, мальчишка разогнал дрезину, только ее перехватили дикие. И раскачали ее под горку так, что она врезалась в паровоз, и он тоже сошел с рельсов.
– А что там делал паровоз? – Заинтересовался Кэп.
– Паровоз с ремонтной бригадой шел в сторону шахты. Искали обрыв. И нашли дрезину на полной скорости.
– А что мальчишка?
– Кто его знает? Может, убили его, а может, он сразу был с ними заодно, есть и такая версия. Не нашли, в общем.
Кэп кивнул соглашаясь.
– И дальше?
– Дальше дикие вырезали всю бригаду ремонтников, а двух сопровождающих бригаду солдат повесили за ноги на столб и развели под ними костер. А поезд, естественно, разграбили. Оружие забрали.
– За этим они все и устроили. Понятно, почему сегодня за стены вывели почти весь Корпус.
– Да, они там делом заняты, а мы здесь, голодранцев гоняем, – Пабло вздохнул. Ему тоже хотелось настоящей войны. С подвигами и схватками. Ему хотелось стрелять в реальных врагов, а не в мишени у казарм. Ему бы сойтись с дикими врукопашную, на штыках…
Кэп знал, что полковник никогда не отпустит Пабло в экспедицию. Сын городского казначея и без того получит свои медали и офицерский чин. Интересно, понимает ли это Пабло? Он, в принципе, неплохой парень, вон, старика этого пожалел… Кэп знал, что и сам остался у западных ворот только потому, что полковник сделал на него ставку на турнире. А гнать в экспедицию лучшего бойца Корпуса за три дня до арены – это риск.
– Постой, а это еще кто? – Кэп выскочил из будки и опустил шлагбаум. Тяжелый брус качнулся на противовесах, скрипнул и перекрыл дорогу. Хмурый бородатый фермер в меховой безрукавке дернул за кольцо шестиногого быка, который медленно тянул воз.
– Куда это ты направился? – Кэп стоял в двух шагах от фермера и говорил чуть растягивая слова, с видимой ленцой, но Пабло заметил, что ремешок на кобуре расстегнут, а правая рука небрежно лежит на широком поясе, касаясь рукояти револьвера.
Фермер хмуро глядел на Кэпа. Низкий лоб его и глаза были почти не видны под косматыми, с заметной проседью, волосами. Всклокоченная борода сливалась с мехом безрукавки. Он сам был как бык, которому по ошибке достались человеческая голова.
«Здоровенный какой, не мутант, случаем?» – подумал Пабло с некоторым даже восхищением. Невысокий коренастый капрал рядом с огромным фермером казался подростком.
– Уйди с дороги, – буркнул фермер, – На рынок я.
– Рынок завтра будет, а сегодня торговля закрывается через час. Разворачивай своего шестилапого и вали.
– Ты, солдатик, уймись. Я два дня в дороге, переночую в городе. Чай, не впервые. Вот тебе, на пиво…
Широкая, как лопата ладонь раскрылась перед Кэпом серебряной монетой.
Кэп не двинулся с места, презрительно посмотрел на монету и тихо сказал:
– Минута тебе на разворот. Иначе Корпус конфискует твой товар и телегу. Понял?
Фермер сделал шаг навстречу капралу, сжимая монету в волосатый кулак, размером с дыню.
– Ничего я не понял, солдатик… Ты что-ли мой товар брать будешь?
Пабло спохватился, что он все еще стоит у окна и смотрит, словно в театре. Но он не успел ничего сделать. Все началось слишком быстро. Фермер потянулся ручищей к шее капрала. Кэп сделал неуловимое движение, скользнул под медленной рукой фермера и дважды ударил. Кажется, в бороду и в печень. Слишком быстро, чтобы Пабло успел рассмотреть.
Фермер качнулся назад, взмахнул руками, но сумел устоять, ухватившись за упряжь своего быка. А потом заревел и бросился на Кэпа.
Пабло дернул, наконец, цепь тревожного колокола и под гулкий медный звон выскочил из будки, пытаясь на ходу расстегнуть кобуру с револьвером. Ничего не вышло. Револьвер зацепился за ремень и выпал под ноги. А когда Пабло, подняв его из дорожной пыли, выпрямился, дело для него было кончено. Из шеи его торчал арбалетный болт. Пабло свободной рукой коснулся его, с удивлением понимая, что минуту назад шея была в порядке… Попытался что-то сказать, но изо рта хлынула кровь, и вчерашний курсант рухнул в пыль.
Кэп не видел Пабло, только слышал колокол и с досадой подумал, что мальчишка оказался тугодумом. Фермер, несмотря на свою неповоротливость, сумел ухватить Кэпа за отворот куртки и дернуть к себе. Кэп обеими руками сверху вниз ударил по волосатому толстому предплечью, но безрезультатно. Рывок страшной силы оторвал его от земли, и он врезался лицом в грязный мех безрукавки фермера. Шея мгновенно попала в медвежий захват. Фермер легко держал капрала в воздухе, как щенка. Кэп, задыхаясь, нащупал револьвер, вырвал его из кобуры и выстрелил трижды, уперев ствол куда-то в необъятную тушу.
Фермер вздрогнул всем телом. Кэп только успел сделать вдох и встать на ноги, когда получил удар ножом в спину. И еще и еще…
Капрал, занятый огромным фермером, не видел, как откинулась рогожа, закрывавшая воз, и оттуда выскочили трое диких. Один с арбалетом сразу уложил Пабло, а двое бросились на помощь фермеру.
«Ножом в спину, что может быть проще и глупее», – с горечью подумал Кэп, опускаясь в пыль. Кто-то повис у него на руке с револьвером. И Кэп, выпустив оружие, упал, ткнувшись лицом в меховую безрукавку поверженного здоровяка. Он успел только увидеть Пабло в луже крови. Худой плешивый дикий выламывал у него из сжатых пальцев револьвер. Потом боль стала невыносимой, и Кэп с облегчением почувствовал как проваливается в темноту.