Пролог
Человек смертен, и это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!
На острове Наксос, находящемся в самом центре Кикладского архипелага, в незапамятные времена разбросавшего, словно впопыхах, клочки своей суши в произвольном порядке по всей глади Эгейского моря, наступил поздний вечер.
Темнота сгустилась над пляжем, откуда еще час назад так прекрасно просматривались врата храма Аполлона – местная достопримечательность; темнота повисла и над променадом вдоль набережной Айос Георгиос, нарушаемая лишь огнями таверн, где надолго засиделись припозднившиеся гости; плотным темно-сиреневым покрывалом она окутала и старый город Бурго на холме, над которым косым серпом вставала молодая луна, народившаяся всего три дня назад и потому светившая недостаточно ярко, чтобы разогнать тьму южной ночи. Остров медленно, но верно погружался во мрак.
Черные контуры мерно покачивающихся на волнах рыбацких лодок и яхт в марине уже едва можно было различить на фоне темного неба и воды, словно слившихся воедино.
С моря сегодня уже никто не придет: слава Богу, ни один из рыбаков не сбился с пути домой, благополучно возвратившись к своей семье. Утомившись после трудного дня, рыбаки давно спят – им вставать через несколько часов, еще затемно, и снова идти на промысел: таверны требуют свежую рыбу каждый день. А чужаку к острову идти ночью небезопасно: есть и скалы, едва торчащие из воды, непредсказуемые береговые течения и бухты с опасными мелями, – море есть море!
Влюбленные парочки, ходившие по древнему местному обычаю встречать закат у Портары1, наблюдая, как в проеме огромной прямоугольной арки багровое закатное солнце опускается в воды потемневшего моря – именно в этот момент влюбленные, по преданию, должны слиться в страстном поцелуе, чтобы любовь их длилась вечно, – тоже уже вернулись и разошлись по домам.
Последний паром из Афинского порта Пирей прибыл на остров по расписанию больше двух часов назад, и его пассажиры давно и благополучно разместились по отелям, гостиницам и небольшим, но уютным виллам.
Как всегда, южный вечер пришел на остров вместе с оглушительным треском неугомонных цикад, мерным шумом прибоя и ароматами чудесных блюд греческой кухни, приготовленными местными умельцами-поварами.
На улочке Апиранто, что расположена выше по холму в десяти, от силы – пятнадцати минутах ходьбы от порта Хоры, – главной морской пристани острова, – зажглись фонари, освещая и саму пустынную улицу, и стены домов, и вилл, в белоснежной побелке, с ярко-синими, по местному обычаю, калитками, дверьми и ставнями.
Все жители Наксоса – и коренное население, и ставшие островитянами по воле отпускного случая, – уже отужинали и сейчас наслаждались отдыхом за рюмочкой местных дижестивов2: ракомело – ракии, куда местные любят добавлять тимьяновый мед, окрашивающий напиток в цвета темного янтаря, и китрона – крепкого ликера из одноименного фрукта, похожего на лимон, но нежнее и слаще. Кому что нравится!
На улице тихо играла музыка, скорее европейская, чем местная: Тото Кутуньо негромким мелодичным речитативом рассказывал о непростой судьбе «настоящего итальянца»3 на родине «спагетти аль денте»4, канареек и девушек по имени Мария.
Песня доносилась откуда-то сверху, из небольшой башенки в венецианском стиле на третьем этаже одной из вилл, где светилось большое распахнутое окно, а скорее – даже стеклянная балконная дверь, и временами можно было увидеть силуэт мужчины, ходившего по комнате.
Мужчина был выше среднего роста, хорошо сложен и подтянут, а когда он поворачивался в профиль, по его отменной выправке можно было догадаться, что часть своей жизни он однозначно провел на военной службе.
Было слышно, как на столе зазвонил телефон, мужчина протянул руку и снял трубку аппарата.
– Слушаю, Смолев! – верный многолетней привычке, не задумываясь, ответил мужчина по-русски. – Катерина? Отлично! Да, я просил Соню передать тебе, чтобы ты со мной связалась. Да, я помню, что завтра у нас очередной заезд. Да, да, я в курсе, что в номерах все готово, Соня уже доложила. Я о другом: в пятницу день рождения у старшего инспектора Антонидиса. Мы с Соней уже голову сломали, думая, что ему подарить. А осталось всего пять дней. Мне нужна твоя помощь… Нет, сейчас предлагать не нужно! Подумай до завтра, посоветуйся с Костасом, с родителями, а завтра – обсудим! Нужен хороший, толковый подарок от всех нас, – такой, чтобы запомнился надолго! Спасибо, все, спокойной ночи! Ах, ты дежуришь сегодня? Тогда спокойной смены! Все, отбой!
Мужчина – судя по разговору, владелец виллы – вышел на балкон и какое-то время молча любовался звездным небом, думая о чем-то своем. Тем временем Тото Кутуньо сменил американский романтик Энди Вильямс с песней «Moon river»5.
Мужчина какое-то время слушал песню, потом чертыхнулся, вернулся в комнату и в сердцах выключил что-то на столе. Песня смолкла.
Стоя у стола, владелец виллы нервным движением растер левый висок, который его, очевидно, беспокоил, вздохнул, протянул руку к книжной полке, снял увесистый том, открыл его на странице, что была помечена закладкой, и уселся в большое кожаное кресло спиной к распахнутой балконной двери.
Он не заметил, как спустя десять минут, словно выпав из темноты переулка, на улочке Апиранто неожиданно появилась нескладная мужская фигура, одетая в приличный светлый костюм, которая вела себя крайне странно: вздрагивая и пошатываясь, будто ноги его заплетались и не держали в коленях, мужчина лет семидесяти медленно двигался вдоль забора, постанывая, словно от боли, и держась обеими руками за его шершавую поверхность, чтобы не упасть. Добредя до калитки, рядом с которой в толстой беленой стене была вмонтирована фаянсовая табличка с синей надписью «Villa Afrodita», словно из последних сил, он утопил указательным пальцем кнопку звонка и прислонился лицом к калитке.
Из домофона раздался голос дежурной Катерины, бодро приветствовавшей звонившего и по-гречески, и по-английски. Администратор ресепшн поинтересовалась, чем она может служить посетителю в столь поздний час.
– Откройте, пожалуйста, дверь, – произнес после паузы мужчина хриплым, надтреснутым голосом по-английски. – Мне нужна помощь!.. Я… Я умираю!.. Но дело не в этом, дело совсем в другом: надежды больше нет! Это грандиозный подлог! Я не мог ничего поделать, понимаете? Я не знал, зачем им понадобилась копия. Я хочу, чтобы вы знали и рассказали другим: надежда исчезла, ее больше нет! Сообщите это! Я должен все рассказать, понимаете? Откройте же дверь! Откройте, это важно, умоляю!..
В кабинете на третьем этаже снова зазвонил телефон. Мужчина какое-то время слушал молча, потом бросил трубку на рычаг телефона и быстро выбежал из комнаты. Через пять минут раздались быстрые шаги, словно несколько человек сбегали вниз по лестнице к калитке. Дверь калитки распахнулась, и странный незнакомец без сил упал на руки людям, стоявшим по другую сторону забора.
– Так, Катерина! – скомандовал мужчина средних лет, держа без видимого усилия тело незнакомца на руках и разглядывая бледное, как мел, лицо нежданного гостя. – Бегом обратно на ресепшн, звони «Парамедикам», пусть немедленно выезжают! И неси аптечку!
Покивав головой, дежурная стремительно умчалась вверх по лестнице.
Владелец виллы, аккуратно придерживая голову таинственного посетителя, постарался уложить его удобнее на мягкую траву газона.
В этот момент ему показалось, что его рука, касавшаяся затылка мужчины, испачкана в чем-то теплом и липком.
Рассмотрев руку внимательней в свете фонаря, он увидел темную кровь.
– Ах, чтоб тебя! – выругался он сквозь зубы и крикнул вслед убежавшей дежурной: – Катерина, аптечку, бинты, быстро!
И, обратившись к нежданному посетителю, заметил:
– У вас на голове кровь, разрешите, я осмотрю вашу рану!
– Нет, – слабо возразил раненый, приходя в себя и отводя его руку, – поздно, я потерял слишком много крови… Вы должны запомнить: надежды нет! Они меня убили, потому что я все понял… Я догадался! Стразы! Вы их найдете!.. Потом… Муассанит! Запомните, муассанит! Это все объясняет: результаты тестов, все!..
– Кто вы, откуда, как вас зовут? – настойчиво обратился к нему владелец виллы, не обращая внимания на его слова, произнесенные заплетающимся языком, словно в горячечном бреду. – Кто вас ударил, как это случилось?
– Меня?.. Неважно! Холландер, профессор Холландер, документы там, в пиджаке, – мужчина попытался повернуться, но застонал. – Музей… естественной истории!.. Черт с ними… Потом!.. Запомните и передайте другим: надежды больше…
В этот момент раненый вдруг судорожно вздрогнул всем телом, затем тело его обмякло, а взгляд широко раскрытых глаз застыл.
Сбежавшая вниз дежурная, держа в руках аптечку и бинты, взвизгнула было от страха, глядя на распростертое на газоне мертвое тело, но тут же зажала себе рот ладонью.
– Иди, Катюша, иди, – глухо проговорил, выпрямившись, владелец виллы. – Возвращайся за стойку. У нас есть гости, и им может понадобиться помощь консьержа. Здесь тебе больше делать нечего, дальше я сам.
Он проводил взглядом испуганную дежурную, потом достал из кармана пиджака айфон и, быстро набрав нужный номер, мрачно произнес в трубку по-английски:
– Старший инспектор? Смолев говорит. Боюсь вас расстроить, но нас с вами ждет бессонная ночь. Да. Убийство! Что? Вас это совершенно не расстраивает? Даже напротив? Ну, знаете, старший инспектор… Не могу разделить с вами вашего восторга. У меня на эту ночь были совсем другие планы… Вот именно! Вилла «Афродита». Умер у меня на руках. В том-то все и дело! Приезжайте! Да, вот еще что: вызывайте своих экспертов. «Скорую» мы уже вызвали. Жду, спасибо!
Закончив разговор, он еще какое-то время молча стоял над телом профессора Холландера, потом посмотрел куда-то наверх и, сокрушенно покачав головой, произнес загадочную фразу:
– И как это называется? Когда я говорил о подарке, я имел в виду совсем другое!