«Баллада о Мэкки-Ноже» – кабаре, бурлеск, вечнозеленый стандарт джаза, рока и поп-музыки. История английско-немецко-американского Бени Крика – одна из самых ярких, интересных и богатых контекстом песен ХХ века.
Берлин 1920-х годов бурлил. Германия еще совершенно не оправилась от сокрушительного поражения в только что завершившейся тяжелой и кровопролитной войне, которая стоила ей не только миллионов жизней, но и утраченных территорий, чувства национального унижения и жесточайшего экономического кризиса. Свирепствовала тысячепроцентная инфляция, нищета была повсеместной, улицы были полны бандитами, спекулянтами, проститутками и всевозможным жульем.
Однако эта, казалось бы, беспросветная безысходность и безнадега сопровождалась беспрецедентным всплеском и подъемом культуры и искусства. Двигателем подъема были потянувшиеся в возникшую на развалинах империи Веймарскую республику после 1918 года американские инвестиции. До стабильности, однако, было еще далеко, и, опасаясь сжирания ненасытной инфляцией своих только-только заработанных денег, новая буржуазия безудержно прожигала их в выросших как грибы ресторанах, кафе, кабаре, театрах и синематографах.
Высвободившиеся из-под цензурного гнета берлинские интеллектуалы, художники, артисты и музыканты наполнили город новыми звуками – джазом и шумовой музыкой, новой образностью – авангардом, супрематизмом и дадаизмом и новой, броской выразительностью, так и названной – экспрессионизм.
Культура была левой и космополитичной. Еще не подозревавшие, что их ожидает через десятилетие, немецкие евреи занимали если не господствующее, то очень заметное положение в музыке, театре и литературе.
Как рыба в воде, очень органично и естественно ощущал себя в этой атмосфере сложившийся в 1927 году творческий альянс поэта и драматурга Бертольда Брехта и композитора Курта Вайля. Брехт, выходец из благополучной буржуазной и вполне набожной протестантской семьи, до того, как увлечься театром, активно участвовал в революционных событиях ноября 1918 года[5], был на траурном митинге памяти революционеров-коммунистов Розы Люксембург и Карла Либкнехта и сотрудничал с коммунистической газетой «Фольксвилле». Вайль рос в религиозной еврейской семье, его отец был кантором, а первое подростковое сочинение называлось «Еврейская свадебная песня». И, хотя он испытал влияние и Арнольда Шёнберга, и Игоря Стравинского, в отличие от многих сверстников-композиторов, тяготел он не столько к инструментальным авангардным композициям, сколько к пронизанному левыми идеями музыкальному театру.
Первая же совместная работа тандема Брехт-Вайль «Трехгрошовая опера» – реинтерпретация «Оперы нищих», так называемой «балладной оперы» английского драматурга XVIII века Джона Гея на музыку Иоганна Пепуша – породила и самый знаменитый, навеки прославивший их творческий союз хит, «Балладу о Мэкки-ноже».
«Баллада о Мэкки-Ноже» открывает оперу, она – первый из главный из зонгов, которыми насыщен весь спектакль. Она же музыкальный портрет-представление главного героя «Трехгрошовой оперы». У Брехта его зовут Мэкки-Нож (Mackie Messer), и песня о нем – современная версия так называемых murder ballads, «баллад об убийстве», популярного в средневековой Европе жанра песен о разбойниках-убийцах. Мэкки-Нож в свою очередь – осовремененная версия Макхита, главного героя английской «Оперы нищих». Все эти персонажи больше всего напоминают жестокого, беспощадного, но вместе с тем невероятно обаятельного Беню Крика – героя написанных примерно в то же время «Одесских рассказов» Бабеля.
Премьера спектакля состоялась 31 августа 1928 года в берлинском «Театре на Шиффбауэрдамм» и имела сенсационный успех. Не традиционная опера и не мюзикл, «Трехгрошовая опера» была пронизана свингующими джазовыми мелодиями, в полной мере отвечала духу времени – и острой, современной и очень новой музыкальной формой, и не менее острым, беспощадно критическим взглядом на мир.
Парадоксально, но задуманная как критика капитализма опера принесла своим создателям-социалистам грандиозный коммерческий успех. Спектакль в «Театре на Шиффбауэрдамм» выдержал 400 представлений, в 1931 году австрийский режиссер-экспрессионист Георг Пабст снял киноверсию – один из первых звуковых фильмов в Европе. К 1933 году, когда после прихода нацистов к власти Брехт и Вайль вынуждены были бежать из Германии, опера была переведена на 18 языков и выдержала 10 тысяч представлений в разных странах Европы, в том числе в 1930 году в Камерном театре Таирова в Москве. Ну а в 1938 году Вайль был провозглашен у себя на родине композитором «дегенеративной музыки» и так в Германию до конца своих дней и не вернулся.
Англоязычная версия баллады под названием “Mack the Knife” зажила уже своей собственной, во многом оторванной и от «Трехгрошовой оперы», и от ее авторов жизнью. Успех – настоящий, мощный коммерческий успех, возможный только в Америке, – настиг ее только в 1950-е годы, и застать его не успели ни Вайль, умерший в той же Америке в 1950 году, ни Брехт, живший свои последние годы в ГДР и умерший там в 1956-м.
Первая бродвейская постановка была осуществлена еще в 1933 году, но тот спектакль успехом не пользовался, продержался на сцене всего 10 дней и остался практически незамеченным. В 1954 году, уже после смерти Вайля, в новом переводе американского композитора и либреттиста Марка Блитцстайна «Трехгрошовая опера» вернулась на Бродвей и не сходила со сцены шесть лет. В роли Дженни Дайвер выступила вдова Вайля Лотте Ленья, прославившаяся этой ролью еще в Берлине в 1928 году.
Но главный толчок ко всемирной славе и непреходящей популярности “Mack the Knife” придал Луи Армстронг. Вдохновленные успехом бродвейской постановки продюсеры фирмы Columbia убедили великого джазового трубача и певца записать свою версию песни. Перевод Блитцстайна смягчил и опустил некоторые кровавые ужасы брехтовского оригинала, а вечно улыбающийся и неизменно оптимистичный Сатчмо со своей свингующей трубой и скэт-вокалом и вовсе превратил погребально-мрачный номер в задорно-развязную песенку веселого гангстера.
За Армстронгом в ряд исполнителей ставшего сверхпопулярным и практически мгновенно вошедшим в число «вечнозеленых» стандарта последовала череда самых крупных звезд джаза и популярной музыки: Элла Фитцджеральд в сопровождении оркестра Дюка Эллингтона, Фрэнк Синатра, Тони Беннет, Бинг Кросби, Пегги Ли, Либераче.
Со временем притягательность Mack the Knife, кажется, только растет.
Немецкая певица Уте Лемпер вернула песне зловещий шик берлинского кабаре, исполнив «Die Moritat von Mackie Messer» в оригинале на немецком. Ник Кейв воздал должное знаменитой «балладе убийств» и, видимо не без ее влияния, записал целый альбом под названием Murder Ballads. В альбоме, посвященном музыке Курта Вайля Lost in the Stars, знаменитый американский продюсер Хэл Уилнер отдал песню Стингу, который настолько вдохновился ею, что впоследствии стал исполнять ее в оригинале на немецком. Марианна Фэйтфулл включила свою версию песни в альбом 20th Century Blues, практически полностью посвященный музыке Курта Вайля. В 1980-е годы вильнюсское трио авангардного джаза Ганелин-Тарасов-Чекасин неизменно завершало концерты по-своему искривленной, но все равно невероятно изящной инструментальной версией “Mack the Knife”.
Не прошли мимо нее и даже такие откровенные поп-артисты, как Робби Уильямс и бойз-бэнд Westlife.
Именно “Mack the Knife” повлек за собой популярность и других песен Вайля среди рок-музыкантов – достаточно вспомнить Alabama Song (Whisky Bar), которую пели The Doors, Дэвид Боуи и другие.
И, наконец, парадокс, который оставил бы, наверное, довольно горький привкус у социалистов Брехта и Вайля. Коммерческим зенитом, и, многие скажут, художественным надиром знаменитой песни стало использование ее в рекламе схватившегося за созвучность своему названию «Макдональдса».
Но даже и это «падение» нисколько не снизит статус «Баллады о «Мэкки-Ноже» как одной из великих песен ХХ века.