В следующие два года дружба, которая всегда объединяла молодого великого герцога Гессенского и его сестру, перешла в полное и гармоничное взаимопонимание. Великий герцог по-рыцарски заботился о сестре и был для нее и отцом, и матерью, и другом. Изначально свойственные принцессе материнские черты делали ее счастливой, когда она посвящала себя другим; теперь все ее мысли сосредотачивались на брате. Она разделяла его устремления, отождествляла себя с его интересами и готова была ради него отказаться от собственной жизни. Она всегда все делала искренне, от всего сердца. Исполняя официальные обязанности, свойственные великой герцогине Гессенской, принцесса Аликс перенапрягала свои силы. Потрясение из-за смерти отца и многочисленные обязанности, которые она на себя взвалила, оказались для нее слишком тяжелой ношей. Она была близка к срыву, и брат вынужден был повезти ее на лечение в Швальбах, после чего в августе они поехали в Англию. У королевы часто и подолгу жили ее кузены, и во дворце всегда можно было встретить группку веселых молодых людей. Королева всегда надеялась, что ее внучка выйдет замуж за англичанина. В 1892 году, посещая шахтерские регионы Уэльса, королева Виктория взяла принцессу Аликс с собой. Принцессу глубоко интересовало то, что она слышала о жизни шахтеров; она даже настояла, чтобы ей позволили спуститься в шахту. В январе 1893 года принцесса Аликс во второй раз побывала в Берлине: она приехала на свадьбу двух кузенов, Фридриха Карла Гессенского и принцессы Маргариты Прусской. Там она заболела (у нее развилось воспаление в ушах), и ей посоветовали выздоравливать в более теплом климате. Поэтому в начале весны 1893 года брат повез ее в Италию. Сначала они поехали во Флоренцию, где на вилле «Палмиери» остановилась королева Виктория, а оттуда – в Венецию. И брат, и сестра интересовались искусством и от всей души наслаждались красотами Италии. Принцесса Аликс была так занята осмотром достопримечательностей с многочисленными родственниками, которых она встретила во время той поездки, что не писала много; и все же ей удавалось послать своей гувернантке мисс Джексон, «милой Маджи», несколько строк «из вашей любимой Венеции». «Нам повезло с погодой, – писала она, – так что можете представить, как все было замечательно. Словно во сне, все очень отличается от всего, что видишь. И как интересен другой стиль живописи флорентийцев… Какая радость, когда тебя везут в гондоле, какие покой и тишина! Мы пили чай на островах… Флоренция – настоящее чудо красоты… Вид с Сан-Миниато такой изысканный! Теперь, когда мы здесь побывали, боюсь, нам захочется сюда вернуться». Как бы принцессе Аликс ни нравилась поездка и как бы она ни разделяла восхищение своего брата живописью, в том году она постоянно вспоминала отца. Ее жизнь и образ мыслей в тот период ясно видны из письма к мисс Джексон:
«Дармштадт, 3 июня 1893 г.
Дорогая Маджи!
От всего сердца благодарю за ваше милое письмо и чудесную книжечку. Я не должна была открывать посылку до 6-го… но не сумела удержаться от искушения. Я всегда так радуюсь книгам, которые вы мне посылаете! Мы приехали в город ради встреч Эрни с народом; я все время пишу, примеряю платья, ем вишни и рву цветы в Херренгартене, а потом отношу их в замковую церковь, так как сегодня Тони фон Хомберг[9] венчается там с пастором Эрхардтом, а без зелени и цветов церковь выглядела совсем голой – теперь она гораздо красивее. Еще тепло, солнечно и ярко. Мы катались на лодках на пруду в Кранихштайне и ловили рыбу. Вчера к нам на несколько часов выходили фрау фон Вестервеллер и Мария фон Бигелебен; визит великого герцога Баденского в прошлый вторник прошел очень хорошо. Когда сюда приедут гости из Саксонии и Австрии, у меня будет больше дел, чего я боюсь. Сегодня мы снова ходили на большой концерт в театре по случаю 25-летия (или 50-летия) существования здесь „Моцартовского общества“, и в первый раз, снова очутившись в театре, я довольно сильно расстроилась при этой мысли[10]. Ах, дорогая Маджи, если бы вы только знали, как я скучаю по нему![11] Трудно поверить, что мы больше никогда не увидимся на этом свете. Но я не должна печалить вас. Я рада, что вы едете в Фолкстоун и будете рядом с Викторией. Целую вас крепко.
Всегда ваша любящая К. К. №3[12], Аликс.
Разве вы не хотите, чтобы Старик[13] оказался на вишне?»
В те годы в Вольфсгартен часто приезжали принцы; со многими из них принцесса Аликс виделась в Англии, но ни одному не удалось затронуть ее сердце. Она оставалась верна цесаревичу, которого полюбила с первого взгляда. Она считала его героем идеального романа, хотя о том, что происходит в ее сердце, знала только подруга Тони. Принцесса понимала, что жена наследника российского престола обязана будет перейти в православную веру; тогда вопрос веры казался для нее непреодолимым препятствием. После смерти отца угрызения совести мучили ее еще больше, ведь она никогда не обсуждала с ним этот вопрос, и теперь ей казалось, что она так и не узнает его мнения по этому поводу. Цесаревич в 1889 году восхищался ею. Тогда оба были слишком молоды – им было всего 17 и 21 год, – чтобы обсуждать вопрос о браке, и родители цесаревича еще относились к нему как к ребенку. В 1889–1894 годах они не встречались, хотя переписывались и обменивались маленькими подарками. Цесаревич много слышал о принцессе Аликс от ее сестры, супруги великого князя Сергея Александровича. И Елизавета Федоровна, и великий князь всегда были сторонниками их брака. Естественно, великая княгиня радовалась при мысли о том, что ее сестра приедет в Россию. Она угадала чувства принцессы Аликс и видела, как ее младшая сестра очарована цесаревичем. Россия очень привлекала великую княгиню Елизавету Федоровну. Она полюбила и страну, и народ. У нее появилось много друзей, она была очень популярна. Поскольку ее муж не принадлежал к числу наследников престола, Елизавета Федоровна могла сохранить лютеранскую веру, но в 1891 году она добровольно – муж не пытался на нее повлиять – приняла православие, не считая вопрос веры препятствием. Когда заходил разговор о его браке, цесаревич говорил своему отцу, императору Александру III, что не женится ни на ком, кроме принцессы Аликс. Великая княгиня решила ему помочь. Она часто говорила с ним и рассказывала сестре об их беседах. Затем для принцессы Аликс наступило время большого душевного смятения. Любовь боролась в ней с угрызениями совести, которые появились из-за того, что она не понимала по-настоящему разницы в верованиях, которые, как ей казалось, были так важны. События ускорили ее решение. Осенью 1893 года великий герцог Гессенский обручился со своей двоюродной сестрой, принцессой Викторией Мелитой Саксен-Кобургской (дочерью герцога Эдинбургского). Принцесса Аликс всегда страшилась того мига, когда женится ее обожаемый брат и она больше не будет ему нужна, когда прервется дружба, связавшая их в последние годы. Отправляясь в Кобург, на свадьбу брата, она еще колебалась. В последний миг пришла весть о неожиданном приезде цесаревича. Они встретились, и он убедил ее перейти в свою веру. Любовь победила, и 20 апреля 1894 года принцесса Аликс Гессенская и цесаревич Николай обручились. То был настоящий брак по любви – один из тех идеальных союзов, которые как будто случаются только в сказках и истории о которых передаются из поколения в поколение. Их любовь росла с годами, еще теснее сближала их и никогда не ослабевала. Дневники императора и письма императрицы к императору показывают, кем они были друг для друга. Из Кобурга принцесса Аликс послала ликующую телеграмму своей наперснице, Тони Беккер; по ее словам, она была unendlich glücklich (бесконечно счастлива). Своей старой гувернантке она написала:
«Эдинбургский дворец, Кобург, 28 апреля 1894 г.
Дорогая Маджи!
От всего сердца благодарю вас за милое письмо, которое глубоко тронуло меня. Я счастливее, чем можно выразить словами; наконец, после 5 печальных лет! Пожалуйста, приезжайте ко мне, как только сможете. На следующей неделе я буду в Виндзоре, и там расскажу вам о свадьбе и о том, как нас принимали в Дармштадте, где мы провели ночь и несколько часов следующего дня. Все остальные в церкви; завтра их Пасха. Сейчас идет проливной дождь, поэтому вот удобный случай ответить на все письма, а я получаю их немного, как вы можете себе представить. Нежно целую.
Всегда ваша К. К. №3, Аликс».
Политические преимущества этого брака никогда не имели значения для принцессы Аликс. Она слушала свое сердце, и то, что цесаревичу предстояло править одной из величайших мировых держав, было, по словам ее подруги Тони Беккер (фрау Брахт), скорее недостатком. Ее родственники отнеслись к союзу скорее практично. Королева Виктория, приехавшая в Кобург на свадьбу внука, была очень довольна этим союзом и в решающий момент помогла принцессе Аликс избавиться от угрызений совести. Ее голос стал для принцессы словно эхом голоса ее матери; вместе с тем она привыкла с почтением прислушиваться к мнению бабушки. Германский император также был очень доволен будущим браком и, хотя никогда не был особо близким другом жениха или невесты, помогал обоим, предложив изменить некоторые устаревшие формулы отречения, чтобы уменьшить для принцессы религиозные трудности. В Кобурге все радовались, когда объявили о помолвке; пришли теплые поздравительные телеграммы от российских императора и императрицы. Жители Дармштадта тоже гордились великолепной партией своей принцессы, хотя некоторые из стариков качали головами. Россия находилась далеко, и тамошняя политическая обстановка всегда казалась угрожающей тем, кто помнил убийство Александра II. Однако молодая принцесса не испытывала никаких дурных предчувствий. Она была очень счастлива. Жених и невеста провели несколько дней в Кобурге и на день поехали в Дармштадт, чтобы повидаться с великим герцогом Гессенским и его молодой женой и посетить фамильный мавзолей в Розенхёэ. Затем цесаревичу нужно было возвращаться в Россию, а принцесса Аликс вместе с фрейлейн фон Фабрис почти сразу же уехала в Виндзор. Там королева Виктория снова употребила свое влияние. По ее совету внучка провела много серьезных бесед с епископом Райпонским, доктором Бойдом Карпентером. Епископ доказал ей, что между православием и англиканской церковью много общего; было решено, что после того, как принцесса пройдет курс лечения в Харрогите и вернется в Виндзор, к ней приедет протопресвитер Иоанн Янышев, духовник императорской семьи, который станет ее законоучителем для перехода в православие. В Харрогите, где она проходила лечение от ишиаса, принцесса Аликс не теряла времени даром: она сразу же начала прилежно изучать русский язык под руководством Екатерины Адольфовны Шнейдер[14]