В последнее время со мной стали происходить странные вещи. Связано ли это с моим изменившимся поведением или мои новые, незнакомые для меня ощущения и переживания приводили меня в такие ситуации?
Я решила отдохнуть. Ребенка на супруга оставить не решилась и отвезла сына к своей маме. Сама поехала в дом отдыха, благо время было подходящее. Ранняя осень. Чудесная погода. Романтический период. Мои подруги перед отъездом весело подшучивали, настраивая меня на пикантные приключения и веселое времяпрепровождение.
Я знала, что за ними такое водилось. Их азарт иногда переходил, с моей точки зрения, все допустимые пределы. Я не любительница острых ощущений. Основательные бастионы морально-нравственных принципов, привитые мне моей бабушкой, служили надежной защитой от донжуанов и казанов всех мастей.
В санатории меня поселили в новый корпус, в двухместный номер. Моей соседкой оказалось Валентина, приятная женщина средних лет. Мы быстро нашли с ней общий язык. Общительная и жизнерадостная, она заражала меня своим спокойствием и оптимизмом. Я ей не рассказывала о своих проблемах, но как мне казалось, она и без моих объяснений чувствовала их. Мой помятый депрессивно-тревожный вид говорил все без лишних слов. За тактичность Валентины и ее деликатность, за то, что она не пыталась влезть мне в душу, я была ей очень благодарна. Милая, умная, заботливая женщина. Общение с ней приносило успокоение. К ней хотелось прижаться. Хотелось, чтобы она меня пожалела. Приласкала.
Мы много гуляли. Исходили все окрестности. Странность, отмеченная мною позже – хотя в санатории было много людей, с другими отдыхающими мы практически не общались. Наши беседы не касались личных проблем. Ее правильная речь и обширная эрудиция выдавали в ней интеллектуалку. С ней было не просто интересно, а фантастически интересно. И хотя она о себе практически ничего не рассказывала, я к ней прониклась доверием и любовью.
Произошло это в последнюю ночь перед отъездом. Мы не пошли на общий прощальный вечер, а решили посидеть вдвоем. Не знаю почему, но я знала наверняка, что больше с ней никогда не встречусь, и, может быть, где-то исподволь готовилась к тому, что должно было произойти. Даже наверняка – мы готовились обе. А как иначе объяснить наличие свечей, хрустальных фужеров и бутылки вина в треть стоимости путевки?
Я не часто открываюсь посторонним людям, но тогда, после выпитого вина, какая-то волна теплоты и любви подняла меня и понесла навстречу неизведанным ощущениям.
Валентина знала, что надо делать в таких случаях. Она уверенно вела меня по неизвестным дорожкам женской любви, чутко прислушиваясь ко мне. Ее забота и нежность были настолько подкупающе честны и проникнуты вниманием, что в ее искренности сомневаться не приходилось. Для меня это было впервые – захватывающе и волнующе-приятно.
Объяснить, что со мной происходило в то время, я не могу. Мне просто было очень хорошо. Было ли это временное помешательство или что-то другое – сейчас это не важно. Я осознавала мимолетность этих отношений и не собиралась их раньше времени прерывать. Хотелось взять от них все. Мне казалось, что я контролирую ситуацию и могу в любой момент прекратить их, если только захочу.
Но я не хотела. Это была моя ночь, это был мой праздник, и я не желала его прерывать.
Мы с Валентиной не обменялись адресами. Прощались чувственно и долго. Слезы лились из моих глаз. Мне опять было жаль себя. Я знала, что у этих отношений не может быть продолжения. Что это было для нее, мне неведомо, а она не сказала.
Моя связь с Валентиной – это не сон, но у меня нет сожалений по поводу произошедшего. Конечно, что-то во мне произошло, что-то изменилось. Я уже не та, что была раньше.