Я не говорила родителям мужа о пьянстве их сына по двум причинам. Во-первых, я боялась расстроить пожилых людей неприятным для них сообщением; а во-вторых, я боялась навлечь на себя их гнев.
Когда только начиналось пьянство моего мужа, я много думала, как этому воспрепятствовать, как его контролировать. Меня же он уже тогда практически не воспринимал и не слушал, когда я заговаривала о его пьянстве. Я искала пути, мучилась, придумывая способы воздействовать на него. Но, увы….
Тогда у меня созрело решение все рассказать его родителям. Начала готовиться заранее. Продумывала, что сказать, как сказать, когда сказать.
Как-то, прогуливаясь по скверу, я встретила свою однокурсницу. Рита сама окликнула меня. Я бы ее не заметила, а заметив, не узнала. Она сильно изменилась, подурнела. Разговорились. Ее семейная жизнь не сложилась с самого начала. Муж был старше ее на восемь лет. Для него это был второй брак. Вспыльчивый, раздражительный, он не терпел никаких возражений. С самого начала в семье начал наводить свои порядки. Хотя спиртное употреблял редко, однако почти всегда был очень груб и деспотичен. После рождения ребенка стал еще более жестоким. Часто избивал Риту, издевался над ней.
В отчаянии от безысходности своего состояния Рита обратилась за помощью к родителям мужа. Их негодованию от такой Ритиной «наглости» не было предела. Приняв ее – сироту, они ждали от нее благодарности, а не упреков в адрес их сына. Они обвинили ее в том, что она плохая жена и безответственная мать, и их сын просто вынужден принимать жесткие меры, чтобы в семье был порядок, а ребенок получал в должной мере внимание и заботу. Более того, они пригрозили ей, что, если она не изменится, не будет послушной женой и заботливой матерью, они заберут у нее ребенка и лишат материнства.
После этого ее жизнь стала сплошным кошмаром. Она не имела права голоса. Об нее разве что не вытирали ноги. Она была растоптана и раздавлена. Потом были неоднократные суицидальные попытки и психиатрические больницы. Затем развод и лишение материнства. Сейчас опустошенность и одиночество.
Ее рассказ меня потряс. При расставании я дала ей немного денег, хотя Рита и не просила. Когда она без тени смущения брала деньги, мне показалась, что для нее это привычно. Я не стала анализировать свои сомнения. Слишком неприятным был осадок.
Не знаю, правильно я сделала или нет, но я не решилась рассказать о пьянстве мужа ни его, не своим родителям. По большому счету, что они могут сделать?
Решать надо самой.