Келья
– Да, хорошо у тебя. У вас официально две квартиры или ты её арендуешь?
– Конечно, две. Понимаешь, когда Светка замуж вышла, мать выхлопотала ей квартирушечку, а соседняя как раз освободилась. Вот и получилось, что в одном доме, да ещё и через стенку… – копалась возле этажерки Ирка.
– Родители к тебе совсем не заходят? – продолжала оглядывать жильё Яна.
– Вообще-то я им не открываю – нечё делать, пол топтать, потолок покрашенный, – скороговоркой закончила объяснения Иришка.
– Понятно. А воду зачем кипятить?
– Газ – большой дефицит. Для стирки воду греем кипятильником. Ну-с, с фотографий начнём?
Чёрно-белые, цветные фотоснимки рассыпались по столу.
– Поможешь провести инвентаризацию?
– А заодно и хренологизацию, – согласилась Яна.
Но, ни то ни другое сделать нынче им было не дано; с улицы донёсся зычный, раскатистый голос Петровича, приближающийся к «келье» с неумолимостью цунами.
– Ты чё, стучать разучился?! – набросилась на отца Ирка.
– Ладно – ладно, не рычи. Посмотрите, кто к вам пришёл, – пьяно подмигивал Яне деятельный раскрасневшийся Петрович.
Сёстры недоумённо переглянулась, а «проводник» торжественно изрёк, – Саша Коротов!
Иришка, скорчив презрительную мину, оглянулась на сестру. Последняя с интересом всматривалась в неожиданно появившегося Сашу. Но грузный собутыльник Петровича мало походил на того стройного и высокомерного щеголя, каким Яна помнила Сашу. Яне, очевидно, не удалось скрыть разочарования, и Александр малость сник, что-то пробормотав.
– А ну, свалили отсюдова! – Иришка на правах хозяйки пыталась выставить непрошеных гостей.
– Цыц, малявка! Иди лучше салат сделай. Да хлеб не забудь……….. моя красавица, ещё б одну такую заказать………… – выставляя за дверь родную дочь, распоряжался Петрович. Непомерное потребление хлебного напитка активизировало все спящие таланты Петровича.
Памятуя прошлые «подвиги» отчима, Яна проворно убрала под подушку оставленные Иркой ножницы и пилку для ногтей. Мужики сели за стол, на котором уже красовалась бутылка.
– А это откуда взялось?! – Яна испепеляющим взглядом смерила неестественно спокойного Коротова.
– Ну, чё-чё-чё, за встречу надо выпить, – не глядя, откупорил бутылку Петрович.
– Разбежалась! Я сказала – не употребляю! – еле сдерживаясь, отрезала Яна.
– Да ладно, уважь нас. Садись. Я тебе немного налью… ну ты чё, совсем нас не уважаешь? Садись. Не виделись же давно, поговорите… капельку, – суетился, подмигивая плечами, Петрович.
– А шампанское будешь? – не поднимая глаз, вопрошал Саша.
– Отвяжись, – поморщилась Яна, неприязненно глядя на собутыльников.
– Тогда я пошёл.
– Ку-уда, ик? – пытался нахмурить «брежневские» брови Петрович.
– За ш-шм-шпа-шапнамским, – усердно выговаривал слоги Саша, не двигаясь со стула.
Между тем, не к месту гостеприимный Петрович сыпал тостами: за встречу, за прекрасную дочь, за приезд, за здоровье женщин, за солнечный день, за первый четверг на неделе, за…
Повод всегда найдётся, было бы желание выпить, а у алкоголиков оно было всегда. Вошедшая с салатом Иришка застала живописную картину маслом: Коротов туманным взором пялился на сестру, сидевшую истуканом с полной рюмкой водки, отец осоловело клевал носом и что-то явно пытался сказать, но слова по дороге рассыпались на буквы, и он лишь обречённо махал рукой. Ирка с грохотом поставила салат на стол.
– А-а, Иришка. – Потенциальный пациент нарколога вспомнил некоторые знакомые буквы и сложил их в слова.
– Вот моё золотко …салат принесла… – набравшийся Петрович был сказочно добр и любезен, – выпьешь с нами?
– Ишо чё не хватало! – резко отозвалась дочь. – Ты спать собираешься?
– Иди… – папаша не смог выразить членораздельно, куда нужно отправиться Иришке.
– Ириш, тут Саша не знает, где выход, – многозначительно приподняла бровь Яна.
– Это сколько угодно. Это мы завсегда пжалста.
Иришка хотела поступить с Сашей как с нашкодившим котом, но тот неожиданно резво вскочил и бросился к двери. Иришка настигла его у порога и ущипнула. Саша неловко увернулся, задел головой овальный таз, висевший на стене, балансируя удержался на ногах и, пытаясь поймать таз, кубарем скатился по ступенькам. Ира, довольная собой, поймала соседский таз и, сделав неприличный жест в сторону Саши, проворчала что-то оскорбительное.
– Ковбой! – констатировала Яна, не принимавшая участия в дружеской потасовке, – Петровича можно в люльку класть?
– Попробуем, – громко ответила Иришка, входя в «келью» следом за сестрой.
– Чаво? – встрепенулся пустивший слюну Петрович.
– Да спать, говорю, тебе пора, нечё тут рассиживаться, – отодвигая тарелки от края стола, грозно командовала Иришка.
– А мать-то где? – тщетно пытался приподнять голову от стола Петрович.
– Спит. Где ей ещё быть-то. И ты бы шёл, что ли… Нам ведь тоже надо спать… никакой совести нет! Человек с поезда и ещё не отдохнул!
– А-а-а, ну, это… я… это…………….. пошёл тогда. Ой, вы мои красавицы, дайте-ко я вас обниму… ни у кого ведь …………нет таких дочерей… ух… красавицы вы мои… – неустойчивость положения не позволила ему облапать сестёр и они, ловко увёртываясь, подхватили папашу под руки и доволокли до личного дивана. Своеобразные комплименты Травкина перешли в невнятное бормотание, а прикосновение подушки целительным образом преобразовало невнятную речь в могучий храп. Вот повезло так повезло! Правда, пришлось прервать сон матери.
– Мам, закрой за нами. Рано не буди! – строго приказала Ирка.
– Это почему? Зачем? – не поняла спросонья мать.
– Ты запомни – потом поймёшь, – хмыкнула Иришка, закрывая дверь. Ключ в замке щёлкнул.
– Лихо ты с предками общаешься.
– Знаешь, как надоели эти пьянки…
– Знаю, – не желала вспоминать незавидное отрочество, кивнула Яна.
– Боже!!! Наконец-то все удрыхлись, – шлёпаясь на стул, с недетской тоской подвела итог Иришка.
– Ты так громко вопишь, – удивилась Яна. – Нас не слышно за стенкой?
– А! – беззаботно – пренебрежительно скривила ротик Ирка, – соседей нет, а за этой маман спит. Ей же главное заснуть, а там хоть слоны по крыше топать будут… О-о! Погодь-ка! Мы же с тобой за встречу и не выпили. То мне не хотелось, то нам не давали. Чокнёмся, – предложила Иришка, протягивая ей рюмку.
– Может, Шурика подождём? Он, кстати, за шампанским убежал. Где он среди ночи его возьмёт… – вспомнила о непрошеном госте Яна.
– Два ночных магазина! – фыркнула Иришка.
– Урбанизация, – качала головой Яна, не зная радоваться или огорчаться прогрессу в посёлке, – на что пьют…
– Саша – придурок! А вообще-то ладно, пусть несёт. Разопьем! – дала «добро» Иришка.
– Нет. Мне хватит.
– Так ты ведь ничё и не пила. Ты с ними… – щёлкнула характерным жестом по шее Иришка.
– Нет, конечно! И уйти не могу и с ними сидеть тошно, а ты хороша – сбежала!
– Я салат делала, – важничала сестрёнка.
– Саша, надеюсь, не придёт.
– Щас! Размечталась! Как миленький прибежит. Он из-за тебя и заходил-то к нам, а как узнал, что приезжаешь, так вообще не вылазил. С отцом вместе работают, а потом вместе пьют. Он у нас и спать оставался; разлёгся посреди кровати, и разбудить не могли.
– Ты меня пугаешь. – Непроизвольно хлопала ресницами Яна, будто пыталась прогнать дурной сон. – Для полного счастья мне только Саши не хватало. Ой! По-моему, кто-то поднимается по лестнице.
Обе насторожённо прислушались. Шаги стихли, но снаружи раздались странное шуршание и царапанье. «Сиди!» – жестом остановила сестру Иришка, подкрадываясь к двери.
– Кто? – менторским тоном спросила она, прижимая к двери ухо. Тишина. Ирка скорчила гримаску, оглянувшись на сестру. И вновь царапанье.
– Кто?! – строже спросила Ирка.
– Ир! Открывай. Это я…
– А чё молчал?! Щас как ущипну, чтоб синяк остался, – впуская Коротова, кипятилась Иришка.
– Не ругайся, невеста. Девчонки, шампанского не было, я водки взял, – отчитался Саша, ставя на стол бутылку.
– Ну и пей её сам! – презрительно скривилась Ира.
– Не шуми, невеста. Мы вот тут с твоей сестрой немного поговорим, а ты иди, погуляй, – ласково выпроваживал Иру Коротов, подмигивая Яне.
– Разошёлся! Ребёнку спать пора, а ты её на улицу выставляешь. Да и тебе не грех проветриться, чтоб домашних не испугать. Дома, небось, жена ждёт? Вот и замечательно! Бери свою бутылку и топай по холодку, – нервно командовала Яна, обнимая Иришку.
Но Саша миролюбиво поднял руки вверх и, невозмутимо улыбаясь, направился к дивану. Яна, памятуя Иришкин рассказ, попыталась удержать его за рукав рубашки. Он как будто этого ждал: круто развернулся, обнял Яну и попытался поцеловать. Бдительная Ирка вовремя оказала посильную помощь сестре: вдвоём они усадили Сашу на стул, пригрозив привязать его, если он будет распускать свои ручищи. Саша согласно кивал головой и умолял только об одном – чтобы с ним поговорили. Яна тяжело вздохнула – она панически боялась и всеми фибрами измученного сердца не хотела встретить кого-нибудь из одноклассников, приятелей, знакомых. Ей хотелось потерять память на время короткого отпуска. А коль невозможна частичная амнезия, так хотя бы оградить себя от назойливых расспросов. И в первый же вечер такой облом! Бойся своих тайных желаний – они скрыты от сознания. Вздохнув, она опустилась на стул.
– Саш, а почему ты вдруг обо мне вспомнил? Можно подумать в свои двадцать с чем-то лет ты обращал на меня, соплячку, какое-то внимание. Подкалывал? Да. Выручал? Иногда. Я думаю, у нас были довольно хорошие приятельские отношения. Так?
Коротов не отвечая, наливал водку. Ирка недовольно поджала губы, но, заметив на столе редкий для посёлка деликатес – рисовые колечки, быстро утешилась.
– Давайте выпьем. Невеста, тебе рано, – пронёс мимо Иришки полную рюмку Саша, – а ты не тряси головой! Ты меня уважаешь? – сурово сдвинув брови, начал допрос Коротов.
– Уважаю. Но водку терпеть не могу, – твёрдо отказалась Яна.
– Мы с тобой почти десять лет не виделись… Эх! Помнишь, Новый год в ДК встречали? Ты Бабой-Ягой была… хорошенькой…
«Я в отпуске… в отпуске… и ни о чём не думаю…»
– А чё ж ты мне раньше не сказал об этом? И если все роли вспоминать нам бутылки не хватит, – насмешничала Яна, пытаясь найти верный тон, и в упор неприязненно разглядывала Сашу.
– Ерунда! Я ещё схожу. Может сразу две взять? – с готовностью юного пионера подскочил Коротов.
– Я пошутила. Сядь. Где ты сейчас работаешь?
– С Петровичем халтурим. Я сильно изменился? – Стальной взгляд полоснул бритвой. – Ладно, не ври. Я же видел, как ты меня испугалась. Выпьем за встречу, – настойчиво придвигал он полную рюмку.
Пока Яна размышляла, как бы ей убедительнее отказаться от «чудесного» напитка неизвестного розлива, Саша опрокинул вторую, и вновь стал интересоваться, уважает ли она его. Иришка съела все колечки, утомилась строить рожи и закатывать глаза. Настроение у неё испортилось, слушать о чужой молодости не хотелось и, шепнув сестре: «Я в туалет», она ушла посмотреть, что творится на улице.
