Яэль и Йессика попытались посадить меня себе на плечи, но мы все повалились на землю и хихикали как маленькие. Между чьими-то грязными ногами я разглядела, как та хорошенькая пышка из «Роялс» рыдает на груди высокого паренька в футболке клуба «Ньюэллс Олд Бойз», а взрослая женщина – мама? – гладит ее по плечу.
Вот если бы моя мама приходила за меня поболеть, утешала меня, когда мы продуем, радовалась моим победам! Каково бы это было? Ладно, нечего хотеть луну с неба.
Пока грусть не омрачила момент, я присоединилась к девчонкам, которые прыгали вокруг сеньоры Алисии и распевали нашу кричалку:
Пойдем со мной в футбольный круг,
Ты здесь найдешь себе подруг.
Сеньора тренер нас ведет
К победам будущим, вперед!
Мы сделали круг победы по стадиону вслед за сеньорой Алисией, размахивая нашим потрепанным флагом. Всем хотелось, чтобы праздник продолжался. Ведь едва покинув поле, мы вернемся к обычной жизни. К обычным самим себе. А здесь, на поле, мы были чемпионками женской лиги «Росарина», и чувство это пьянило больше, чем бокал запретного пива в жаркую летнюю ночь.
Наконец сеньора Алисия напомнила нам, что предстоит еще церемония награждения. Мы плечом к плечу зашагали к столу, который уже стоял посреди поля. На нем в два ряда сверкали золотом в лучах вечернего солнца кубки. У самого большого спереди была гравировка «Первое место», и он стоял на земле, а два кузена Роксаны охраняли его так, будто это национальное сокровище. Один из них, Алехандро, подмигнул мне, но я сделала вид, что не заметила.
Судья стоял рядом с каким-то лысеющим типом с сальными космами, а тот совал ему под нос мегафон.
– Дамы и господа, – произнес судья, и его голос разнесся над стадионом, – победитель чемпионата – команда «Ева-Мария», ее капитан – Камила Хассан, сестра нашего знаменитого Жеребца, Пабло Хассана.
Незримое присутствие брата со всеми его достижениями мгновенно затмило и мою победу, и старания моей команды, и нескончаемую работу сеньоры Алисии. Я упрямо не двигалась с места, но сеньора тренер жестом показала мне, чтобы я подошла к столу и взяла кубок.
– Вперед, Фурия! – выкрикнул кто-то, и во мне пробудилась только что нареченная, смелая часть моего «я».
Не успела я опомниться, как эта часть меня взяла все в свои руки. И вот я уже поднимала кубок вверх, точно голову поверженного врага. Металл нагрелся в золотых лучах солнца.
Нас всех охватило ликование, и мы снова пропели нашу кричалку и подняли сеньору Алисию на руки, как настоящую героиню – которой она и была. На зубах у меня скрипели засохшая кровь и песок, но для групповой фотографии я все равно улыбнулась. Друзья, родня и соседи ликовали вместе с нами и подпевали.
– А ну, уберите эту штуку! – крикнул кто-то. – Не вмешивайте в игру политику! Тем более тут полно журналюг!
Я быстро обежала взглядом толпу и заметила женщину, которая махала зеленым платком – символом феминистского движения. А рядом с ней торчал парень с телекамерой и нацеливал объектив на меня. Он что, снимал нас всю дорогу?
Мы переглянулись с Роксаной. У нее в рюкзаке лежал точно такой же зеленый платок, и сейчас я обрадовалась, что она его не вытащила и, того хлеще, не попросила меня помахать платком в знак победы.
Если в школе хоть одна живая душа заподозрит, что мы поддерживаем феминисток и движение за легализацию абортов, нас исключат и даже думать не станут. Сестра Эстер совершенно четко об этом заявляла. Но если родители увидят меня по телику, тут уж вылет из школы покажется полной ерундой.
– Capitana, скажите нам несколько слов. – Ко мне подоспела журналистка, симпатичная брюнетка, в сопровождении оператора. Губы у нее были ярко накрашены, и у самого рта – родинка. Журналистка немедленно засыпала меня вопросами: – Как вы себя сейчас чувствуете, номер семь? Первое место в женской лиге «Росарина». Как ощущения? Где вы научились так играть? Ваши планы на будущее? Что думает ваша семья?
Попалась. Не ответить было нельзя. Но тянуть одеяло на себя я не стала.
– Наша победа – результат общих усилий. Если уж на то пошло, на эти вопросы лучше отвечать нашему тренеру, сеньоре Алисии. Она годами работала, чтобы вывести команду на Южноамериканский кубок. А я просто делаю то, что она говорит.
Журналистка нахмурилась и решительно продолжила:
– Да, конечно, но я сегодня убедилась, насколько вы замечательно играете. У вас поразительные способности, особенно для девочки. Как оценивает вашу блистательную игру ваш брат, Жеребец Пабло Хассан? – Она сверкнула на камеру обольстительной улыбкой, будто рассчитывала зачаровать его лично.
Наши девчонки расхохотались. Они, дурочки, сохли по Пабло.
Я молчала, журналистка занервничала и насела снова:
– Так что он говорит? – Она обвела взглядом толпу.
– Моему брату нравится, как я играю, – промурлыкала я и сделала томные глаза, потому что какого пса? Раз ввязалась в танец, танцуй дальше. – Он научил меня всему, что я умею.
Журналистка понизила голос:
– Фурия, хотите что-нибудь передать семье? Федерации? Как вы думаете, эта победа станет важной вехой для прав женщин?
Значит, она тоже увидела зеленый платок в толпе. Я лихорадочно закрутила головой, надеясь, что кто-нибудь спасет меня от этой липучки и ее коварных вопросов.
– Семья меня очень поддерживает, а федерации… я просто хочу сказать спасибо, что нашли место и для нас, девочек.
На самом деле это мы нашли себе место. Мы пробились сквозь бреши в системе и укрепились там, где для женщин раньше пространства не было. Нам ничего не давали. Мы сами все взяли. Но никто не пожелает услышать правду. А главное, сейчас было неподходящее время для такого разговора.
Зрители бурно зааплодировали. Наконец журналистка переключилась на Роксану, и я ретировалась от греха подальше.
Солнце уже клонилось к горизонту. Весь мой адреналин и возбуждение от игры испарились, я дрожала от прохладного вечернего ветерка. Из чьего-то телефона донеслись искаженные голоса – на «Хиганте» пели. Я попыталась понять, где владелец телефона, – хотелось узнать новости.
Ага, это судья смотрел трансляцию. У его ног стояла плотно набитая спортивная сумка.
– Это «Сентраль» только что забил? – спросила я как можно дружелюбнее.
Судья ничего не ответил – даже на простое «да» поскупился, – а лишь небрежно пожал плечом и повернулся ко мне спиной.
– Скорее! – воскликнул оператор. – Еще успеем на второй тайм! Это ж надо, столько времени проторчать тут, на матче, который никому не сдался!
Он завозился, упаковывая камеру. Надо быть круглым дураком, чтобы разгуливать с такой дорогой аппаратурой по нашему району. Даже в светлое время суток.
– Пошевеливайся, нам пора! – крикнул он журналистке.
Ее эта грубость вроде бы не задела, но плечи у нее как будто напряглись. Вместо того чтобы сорваться с места и побежать на «Хиганте», как требовал оператор, журналистка снова нацелилась на меня. Я застыла. Но она подошла и протянула мне руку.
– Спасибо, что нашли для нас время… Фурия, верно?
Оператор у нее за спиной уже просто кипел.
Я кивнула, а журналистка сказала:
– Удачи на Южноамериканском кубке. Буду за вас болеть. Если что-то понадобится, дайте знать.
– Спасибо! – Но что мне могло от нее понадобиться?
– Лусиана! Да пошли уже наконец! – Оператор решительно напирал на нас, видно было – вот-вот взорвется.
Лусиана глубоко вздохнула, словно прося небо дать ей терпения. Оператор схватил ее за локоть.
– Мой источник с пятого канала говорит – там на трибуне сам Титан!
Лусиана стряхнула его руку и, не сказав больше ни слова, побежала за ним к машине.
Визг покрышек – и телевизионщики умчались.
Титан, Диего, приехал в Росарио.