Снег, лёд, облизанные ветром до состояния льда скалы – однообразный пейзаж на многие мили вокруг. Над всем этим дует ветер…
Бр-р! Пейзаж как из моего повторяющегося сна. Только сейчас день, светло и снег со льдом сияют до рези в глазах. Синее небо и припекающее солнце. Мы в Гренландии.
После успешных гастролей в Исландии нас занесло в Гренландию. Всего два выступления, но оплата оказалась хорошей.
Пользуясь свободным временем – целых два дня до самолёта в Данию – мы вписались на экскурсию. В чью-то «светлую» голову пришла идея снять клип на песню Frozen. Собственно, снимать клипы в местах, где мы гастролируем, у нас стало уже традицией. В Исландии специально съездили на гейзеры, хотя у нас было очень мало времени до отлёта.
Сейчас времени много, поэтому от первоначальной задумки снимать меня на айсбергах отказались и заказали экскурсию в ледяные пещеры, где-то в середине острова.
Туда нас с утра доставили на вертолёте. Авиакомпания дала нам на съёмки четыре часа, чтобы успеть назад дотемна.
Проводник показал нам очень красивые ледяные пещеры. Сейчас, в начале апреля, солнце стало сильно припекать, протаивая в стенах пещер ледяные «окошки». Солнечные лучи, попадая в пещеры через эти подталости, нереально преломлялись и отражались, образуя волшебную подсветку в самых неожиданных местах пещер.
Меня обрядили в какие-то языческие одежды, больше похожие на наряды местного населения. Просторная хламида, расшитая узорами и бисером, с капюшоном, отделанным мехом белого песца. Заплели две длинные косы, украсили их разноцветными каменьями. Лицо расписали веточками инея. Ресницы удлинили и тоже нанесли иней на кончики. В общем, я получилась такой полуэскимосской снегурочкой…
Краем глаза заметила, что какого-то парня нарядили в средневековые одежды. Видимо, по сюжету клипа он и будет тем самым «отмороженным» с закрытым сердцем.
Мы со съёмочной группой долго рассматривали пещеру, переходили из одного зала в другой. При этом оператор старательно снимал окружающую красоту.
Остановились в зале, одна стена которого напоминала уснувшего дракона. Примерно так выглядел падя-Зиль, когда принимал свой драконий облик и ложился в гостиной замка Раммельсберг перед диваном, на котором сидела мама.
Удивительные образы порой создает природа. Я даже подошла и потрогала стену. Она оказалась совершенно заледеневшей с застывшими потёками в нескольких местах. Солнце пробивалось в центре зала через протаявшее ледяное «окошко», и разноцветные лучи освещали пещеру. Один лучик, несколько раз отразившись от поверхностей, упал, разбегаясь веером по боку ледяной стены, из-за чего стена, засветившись всеми цветами радуги, стала походить на чешую дракона.
Я вышла на середину зала, встала как раз под световым потоком. Оператор уже поставил камеру и навёл на меня, предложив мне подвигаться, чтобы ему было понятней, куда требуется дополнительный свет.
Потом оператор убежал. Пришли его помощники со штативом, дополнительной камерой и прожекторами. Всё расставили и велели мне ждать. Затем появились ребята из съёмочной группы и принялись, хаотично перемещаясь вокруг меня по пещере, тянуть провода, выставлять свет, поправлять мне грим. В какой-то момент все куда-то разбежались, а я осталась в центре зала, чего-то ждала и смотрела на стену, похожую на дракона. Чтобы как-то себя занять, начала распеваться, а потом запела:
«You only see what your eyes want to see»
…
«When your heart's not open»4
Пропела первые два куплета. Мне понравилось звучание. Захотелось взять выше и громче.
«If I could melt your heart
We'd never be apart»
…
«You hold the key»5
Пропела третий куплет и так хорошо вытянула это «You hold the key», что послышался какой-то рокочущий звук, как мне показалось, очень удачно совпадающий с моим звучанием. Поэтому следующий куплет я спела еще громче:
«Now there's no point in placing the blame»
…
«My heart will be broken»6
Мне показалось, что оконце подернулось трещинами, но звук в пещере был такой замечательный, так здорово отражался от стен, что я продолжила, взяв еще выше:
«Love is a bird, she needs to fly».
……
«You're frozen
When your heart's not open
If I could melt your heart…»7
Тут-то всё – и бабахнуло! Лёд в окошке лопнул, с потолка пещеры посыпалась ледяная крошка. Я, натягивая на голову меховой капюшон, бросилась под укрытие стены, которая покрылась трещинами и вибрировала.
Обхватив голову руками и прижав лицо к коленям, я вжалась в самый дальний угол. Из-за акустики в пещере стоял такой шум, что казалось, будто я сейчас провалюсь в тартарары. Но всё быстро успокоилось. Когда я подняла голову от колен, то увидела, что пещера наполнилась людьми, а около меня, среди осколков ледяной стены, лежал мужчина в средневековой одежде.
Когда же это он, бедолага, успел? Вроде никого не было в зале. Я подползла к нему на четвереньках. Крупный, высокий, тёмные спутанные волосы. Голова чуть запрокинута, а на виске кровоточащая рана. Я приложила голову к его груди – сердце стучало, а его широкая грудь равномерно вздымалась. Вздохнула с облегчением: он просто без сознания.
Ко мне подбежали ребята из съемочной группы. Впереди всех Майк. Подхватил меня, принялся осматривать и ощупывать.
– Ты как? Цела? Ну, ты, мать, распелась! Чуть землетрясение не вызвала.
Меня вывели из пещеры. Возле бедолаги остались хлопотать ребята-помощники и почему-то оператор с осветителем.
Несмотря на наши усилия, раненый мужчина в себя не пришёл, и мы решили эвакуироваться, чтобы срочно доставить его в госпиталь.
На обратном пути народу в вертолет набилось много. Кроме нашей группы в костюмах, в салоне оказалось несколько посторонних туристов в касках и ярких комбинезонах. В общем, по прилёту в аэропорт мы напоминали пёстрый табор. Когда я выходила из вертолета после того, как вынесли раненого, то заметила мужчину, одетого в средневековую одежду. Не поняла, сколько всё же переодетых парней было на площадке и в пещере, но Оста спрашивать не стала, потому что это вполне мог оказаться посторонний турист. Ост и так был явно не в себе от пережитого. Как схватил меня в объятия в вертолете, так и держал, пока не пришли в гостиницу. Только проводя меня до двери номера, произнёс:
– Когда я услышал обвал в пещере и понял, что ты там, я думал, умру на месте. Сердце оборвалось. Ты молодец, сориентировалась, забралась под скалу, – нежно поцеловал в лоб.
На следующий день я встретила помощника, который переносил раненного, и спросила, как дела у пострадавшего. Он сказал, что после доставки в госпиталь они его судьбой не интересовались. Я предложила сходить в госпиталь, помощник не отказался.
В госпитале доктор, явно из местных, дружелюбно рассказала, что у парня легкое сотрясение мозга, но она не может объяснить, почему он не понимает, что ему говорят, и не помнит, что произошло.
– Странно, – сказал помощник, – когда я вчера набирал массовку, все говорили по-английски. Мне сложности с переводом на площадке не нужны.
Доктор разрешила пройти в палату к пострадавшему.
Сегодня при хорошем освещении мне его удалось рассмотреть. Высокий, крепко сложенный мужчина примерно тридцати пяти лет. Копна тёмных длинных волос перехвачена медицинской повязкой, густая растительность на лице. Сегодня он был в больничной одежде, поэтому образ средневекового вояки, запечатлевшийся у меня в памяти, развеялся.
Мы вошли тихо, и я рассматривала его некоторое время, пока он не открыл глаза густо-серого цвета, о таких говорят – стальные. Он увидел меня и, мне показалось, улыбнулся. Я присела на краешек кровати и хотела взять его за руку, но он потянул руку к моему лицу и, приложив ладонь к моей щеке, произнёс что-то вроде:
– Фарефлай фа син пио8
В тот момент я пропустила незнакомые слова мимо ушей, потому что доктор стала спрашивать, как его зовут. Я взяла его за предплечье и повторила вопрос доктора, проговаривая каждое слово.
– Как тебя зовут?
Он ничего не сказал, только смотрел на меня посветлевшими серыми глазами. Я отпустила его руку. Доктор продолжала.
– Нам придётся его выписать. Документов нет, страховки нет. Я не могу его держать, у нас нет благотворительных мест.
– Мы оплатим, – поспешно сказала я. – Я оставлю реквизиты компании. Германская компания подойдет?
– Конечно, подойдет! – оживилась доктор.
– Только, пожалуйста, не выписывайте его больного, то есть, пока не поправится.
– Пойдёмте, оформим документы на оплату, – живо взяла меня в оборот доктор.
Я пожала бедолаге предплечье, ощутив упругость мышц, и помахала рукой.
Помощник пошёл в гостиницу, а я ещё двадцать минут заключала соглашение на лечение пострадавшего в пещере. Когда с оформлением договора было закончено, я попросила у доктора конверт, который она дала без всяких расспросов. Я открыла кошелёк, в котором оказалась тысячная купюра. Её-то я и вложила в конверт и, не запечатывая, попросила доктора передать пострадавшему. Та пообещала это сделать при выписке.