Уютный домашний ужин в берлинском доме, как в былые времена. Не хватало только Искры.
Как долго я добиралась домой. После Гренландии Ост провёз меня с гастролями по Норвегии и Швеции, в итоге дома в Берлине я появилась только в начале мая.
За ужином я в красках рассказала семье о своих гастролях и, в том числе, о случае в пещере.
Падя-Зиль, увлечённо наматывая макароны на вилку, спросил:
– Что с этим мужиком-то? Живой?
– Да. С ним всё в порядке. Мы на следующий день ходили к нему в госпиталь. Врачи сказали, что сотрясение несильное, только он потерял память и как будто не понимает по-английски.
– Так он, наверное, местный, – предположил Зи. – Они там не всегда по-английски понимают.
– Нет, он не местный, у него вполне европейская внешность. Хотя помощники говорят, что вообще не помнят, чтобы нанимали его.
– Интересно… В ледяной пещере, говоришь, – протянул па.
– Когда вы к нему ходили, он был в сознании? – спросила ма. – Что делал?
– Был в сознании, – я попыталась воспроизвести в памяти нашу встречу, – лежал с перевязанной головой. Когда услышал, что мы вошли, открыл глаза, протянул ко мне руку и сказал: «Фарефлай фа син пио», – воспроизвела я, как помнила, звучание фразы.
Мама нахмурилась.
– Ещё раз и медленно.
– Фарефлай фа син пио…
– Светлячок, мы живем…9 – мама переглянулась с па. Повисла пауза.
– Он меня назвал Светлячок? – я перевела глаза с мамы на па. – Джейкоб Брюс? Я бестолковая…
– Нет, ты толковая, это обстоятельства складываются так, что не сразу можно понять, – произнёс Зи, вздохнув, и добавил бодрым голосом: – Кстати, что ты там говорила про свой новый клип, покажи. Заодно разглядим этого мужика.
– Да он набрал за первую неделю десять с половиной миллионов просмотров!!! – я быстро вывела с Трубы изображение на стену в Визор.
Вот я в середине пещер осматриваюсь и начинаю петь. Камера скользнула по сводам пещеры, как будто повторяя мой взгляд. Фантастическая пляска радуг на льдинках и сосульках. Камера взяла моё лицо с длинными ресницами, «покрытыми инеем», скользнула по косам в самоцветах. Самоцветы заблестели, как льдинки. Вот я усилила голос, и камера поймала момент, когда лопнуло ледяное оконце (как они это сделали, ведь в пещере, кроме меня, никого не было?). Камера поймала и тряску пещеры, и падение глыб, и даже как я на словах «If I could melt your heart…» дотронулась до лежащего мужчины и приложила ухо к его груди. Затем камера медленно переместилась на окровавленный висок. И вот опять в кадре я с куплетом о том, что нет смысла искать виноватого, что я сильно страдаю и моё сердце будет разбито, а в центре пещеры, снова трескаются льдинки, но уже в другом месте. Следующий кадр: пострадавшего в госпитале приводят в себя, виден кардио-аппарат с пульсирующими зубцами. Ролик закончился на кадре, где я, прижимая руки к груди и опуская ресницы, произнесла: «If I could melt your heart…10
Родственники разразились аплодисментами.
– Классно! – крикнула мама и обняла меня. – Ты у нас такая красивая! Ну, мужчины, что вы молчите?
– Клип – шедевр! – высказался Зи. – Сестрёнка, но после просмотра клипа, мне кажется, что этот мужик просто фейк. Твоя съёмочная группа тебя протроллила насчёт неизвестного мужика, попавшего под обвал. Всё так и было задумано. Ты рассказываешь, что пещера внезапно обвалилось, но съёмка явно с нескольких камер и разных ракурсов. Так что у них уже заранее стояли камеры по пещере и это ещё раз подтверждает, что всё – постановка! Расслабься, этот мужик не Брюс. Выдохни!
– А можно ещё раз, – попросил падя.
Зи включил клип. В этот раз мы смотрели с остановками, разглядывая каждую трещину и каждый камень.
– Вот эта стена рассыпалась и она похожа на дракона! – я остановила клип на месте, где камера скользит по стене. – Ещё когда на неё упали солнечные лучи, мне показалось, что подо льдом чешуя дракона.
– Правда похожа, – согласилась мама. – Но если это дракон, то какой большой!
– Не больше меня, – сказал па недовольным тоном, – просто он в ледяной глазури. На нём глазури несколько тонн, за пятьсот-то лет!
Мы втроём переглянулись и попытались сдержать смех. Па нашу мимику уловил и одарил взглядом, полным укора.
Когда клип дошел до места, где видно лицо пострадавшего, мы несколько раз прокрутили эти кадры. И единодушно пришли к мнению, что он точно дракон.
– И что мне теперь делать? – я посмотрела на родителей, но уперлась взглядом в падю.
– А что хочешь, то и делай? – как-то очень беззаботно ответил он. – Ты девочка большая, самостоятельная. Только замуж за Майка Оста не выходи.
– Вот так всегда, когда нужен совет, вы соскакиваете!
– Ничего подобного! – мама прижалась ко мне. – Мы здесь, мы рядом. Просто уже всё свершилось. Ты его разбудила. Твои дурацкие сны прекратятся. Ты ему себя показала. Пусть теперь этот перец тебя добивается.
– Так мне к нему поехать?
– Зачем? – спросили родственники в один голос.
– Ну, я не знаю… Помочь.
– Он взрослый дядька – сам справится, – категорично сказал па. – А мы посмотрим, как он будет справляться. Но если он явится ко мне таким же нищебродом из пещеры просить твоей руки – загрызу. Не нужен мне такой нищий зять.
– Ну, у него вроде замок был…
– «Унылы и серы окрестности. Унылы и серы стены разрушенного и заброшенного замка. С сего замка следует написать холсты и разослать во все дома драконов. Дабы служил оный пейзаж назиданием…» – дословно процитировал родовой свиток падя. Надо же, а я думала, что он тогда не слушал. – Ты, правда, хочешь там жить? Причём заметь: это писал наш предок лет двести назад, то есть сейчас там, наверное, уже и стен не осталось.
– Зи-иль, ну ты слишком категоричен, – мама попыталась смягчить папины высказывания.
– Отнюдь! Большой, сильный, взрослый дракон – пусть предложит нашей девочке достойное существование. Да, и пусть сам найдет её.
– Ну, мы же вроде нашлись… – вставила я.
– Как нашлись, так и разошлись! Он тебя в прошлой жизни погубил – в этой всё должен исправить. Ты должна в него влюбиться, он должен тебя завоевать и обеспечить безбедное существование. Если мы, два нищих мальчика смогли, то он тем более сможет. И не вздумай к нему ездить и кидаться на шею. А то я тебя знаю!
– Па, я оставила счёт компании для оплаты его лечения.
– Это правильно. После свадьбы удержу с него с процентами по ставке нашего банка.
– Па, ну какой ты меркантильный! – засмеялась я. – А ещё я оставила ему тысячную купюру, попросила доктора передать в конверте.
– Как думаешь, Лен, доктор передаст?
– Думаю, да, – сказала мама. – Доктор с этой тысячи не обогатится, а человек сможет купить себе одежду. До Европы не доедет, но оденется.
– Тогда тоже правильно. Кто ещё поможет дракону в трудной ситуации, если не другие драконы. Я бы тоже помог, но ты уже помогла, так что нет смысла повторяться, – па сказал это с такой важностью, как будто сам регулярно помогает голодающим крокодилам в Африке.