Фамильяр своей самонадеянностью до ужаса бесил Умника, и ворон часто гонял Пепла, пытаясь клювом ударить его по голове.
– Сюрприз вам будет, – противно захихикало проклятье. И тут же завыло. Пепел поглощал черноту, и она пыталась зацепиться за тело, потянув за собой светлую кожу девочки. Блям. Раздался звук, словно что-то оборвалось. Серебряная нить быстро возвращалась в тело Светы, и моя помощь больше была не нужна. Пепел втянул последние черные капли, облизнулся и довольно щурясь, опустился мне на плечи. Улегся теплым воротником. После пожирания проклятья Пепел обычно сыто засыпал и сопел мне под ухо.
В комнате сразу стихло. Света открыла глаза. Заморгала, пытаясь прийти в себя. Потом посмотрела на фамильяра, на меня, снова на фамильяра.
– А где… мама? – Прошептала девочка, и в ее голубых глазах заблестели слезы.
– Ты сильно болела, поэтому ничего не помнишь. Сейчас позову, – улыбнулась я. На кончиках моих пальцах еще плясали молнии, и Света с удивлением разглядывала серебряные искры.
– Вы… ведьма? – Вдруг сообразила девочка. – А это ваш… фамильяр?
Я кивнула. Сейчас Света захочет его погладить, вон уже и ручку подняла. Пепел не любил, когда до него дотрагивались чужие, мог и укусить девочку, несмотря на то, что некоторое время назад спас. Поэтому я направилась к двери и открыла ее. Прямо на полу сидели бледные родители. Увидев меня, они подскочили и бросились к дочери.
Света плохо, что помнила и не поняла, почему мама плакала, а отец крепко прижал к себе со словами:
– Мои девочки… мои.
Семья забыла о своих спасителях. Вот поэтому я всегда брала оплату вперед и тихонько уходила прочь, но не в этот раз. Я хотела увидеть подружку Светы, чтобы выяснить, откуда у ребенка была сила наложить проклятье, на такое способны только ведьмы. Так бы у нас каждый завистник раздаривал проклятья направо и налево. Мало проклясть, надо еще сделать так, чтобы отдача не прилетела, когда это самое проклятье будут снимать. А еще, просто необходимо было увидеть девочку Киру. Возможно, тогда я смогу найти ее, которая постоянно угрожает мне и Пеплу.
Поэтому я продолжала стоять в комнате, Пепел сопел в одно ухо, а кончиком хвоста щекотал другое. Когда слезы у всех троих закончились, я спросила:
– Света, а не подскажешь мне, где твоя лучшая подружка живет?
Семья удивленно уставилась на меня. Мол, а это что за дева с каштановыми кудрями и с черной лисой на шее? Первым пришел в себя отец. Он соскочил с кровати и кинулся пожимать мою руку.
– Спасибо вам, госпожа Калинина. Я ваш должник навеки. Мой магазин «Все для сада и огорода» всегда для вас открыт. Берите что угодно…
– Со скидкой пять процентов, – перебила женщина мужа. Она прижимала дочку к себе и больше не рыдала. Есть среди людей такие, как только беда отступала, так тут же забывали о том, кто эту беду от них отвел. Ведьмы помнили все. И добро, и зло.
– Так, где твоя подружка живет и как ее зовут? – Еще раз спросила у девочки.
– Кира Уткина. Она через два дома от нас живет, – тихо ответила Света. С любопытством поглядывая на Пепла.
– Зайду к ней, а то вдруг Кира твою болезнь подхватила. И на будущее: высыпаться надо, для здоровья это важно, – повторила я слова фамильяра и вышла из комнаты. Мужчина поспешил за мной следом и всю дорогу, пока мы спускались по узкой лестнице до входной двери, говорил мне спасибо. Нет, все-таки и среди людей есть благодарные.
Я вышла из дома и прищурилась от яркого солнца. Налево убегала к центру городка Березники улица, вдоль которой стройным рядом выстроились аккуратные кирпичные дома с черепичными крышами и резными оградами. Налево улица заканчивалась, как раз через два дома и начинался пригород с грунтовыми дорогами. Они вились среди холмов и полей. Здесь, на окраине, прохожих было немного. Двое мужчин в рабочей одежде прошли мимо меня, покосившись на Пепла. Да повозка с бидонами проехала по брусчатой дороге.
Легкий весенний ветерок ласково коснулся моего лица, нежно провел по открытым плечам, на которых лежала прозрачная накидка. Спустился ниже, прошелся волной по подолу синего наряда. Я поправила белую шляпку с пером под цвет платья. Затем раскрыла сумочку и разбудила фамильяра. Пепел ворчливо залез внутрь и вскоре засопел, а я направилась к самому крайнему дому, там жила Киры Уткина.
Дверь мне открыла полненькая женщина в черном платье, светлые волосы гладко причесаны и убраны в шишку. Глаза слегка опухли, белки покраснели. Было заметно, что женщина долго плакала.
– Проходите, мы вас так ждали! – Воскликнула женщина. – Идемте! Наверх! Мы не знаем в чем дело. Дочке. Кире стало вдруг… нехорошо. Мы обедали, а она… она. Ах, вы сейчас сами все увидите.
Значит я оказалась права. Отдача сработала. Простая семья. Очень интересно откуда тогда взялась сила. Ведьмы чуют друг друга за версту. Мы ощущаем чужую магию, а здесь… что-то другое. Темное. Холодное.
– Дорогой, доктор пришла, – тихо произнесла женщина супругу, когда мы вошли в детскую комнату. Мужчина сидел на кровати и держал тоненькую ручку девочки. На полу затих двухлетний малыш, с тревогой поглядывая на меня. Деревянная лошадка выпала у него из рук, и он заплакал. Дети всегда плачут, когда видят ведьм. Потому что в отличие от взрослых, пока еще умеют чувствовать магию. Она испугала малыша. Ведьмы – темные создания, и не все творят добро.
– Расскажите, что произошло? – Спросила я, подойдя ближе. Массивный хозяин дома поднялся. Я взглянула на Киру. Бледная. Черные вены еще не проступили. Уже хорошо. Будить Пепла я не стану. Здесь справлюсь сама.
– Вы не доктор, – пророкотал господин. Я невольно подумала, что форма носа у него похожа на клюв утки. – В Березках лечит мужчина.
– Все верно. Меня пригласили ваши соседи Соловьевы, у них дочка Света слегла.
– Кира говорила, – подтвердила за моей спиной женщина. Она дала ребенку грудь, и он успокоился. – Мы всего две недели живем в городке, не со всеми еще познакомились. А вы, кто будете?
– Я здесь проездом. Меня зовут Ярослава Калинина, вот моя лицензия, выданная государственной палатой. Мне разрешено заниматься практикой, – спокойно ответила я, смело глядя в маленькие глазки господина Уткина. Я подала ему документ, и хозяин дома долго изучал его. Наконец, он произнес:
– Ведьма!
Женщина за спиной ахнула.
– И только я могу вам помочь. У Светы была такая же… Хм, болезнь, как у вашей дочки, и сейчас девочке легче.
Мужчина угрожающе зарычал, сжал кулаки и качнулся в мою сторону.
– Как вы узнали, что Кира заболела?
– Девочки же общались, что же здесь странного, – невозмутимо ответила я.
– Госпожа Калинина права, Кира в школе сидит за одной партой со Светой и на танцах вместе занимались, пока Свете в пару мальчика не нашли. Кира, тогда очень расстроилась, – подтвердила мать девочки.
– Просто я тоже хотела танцевать с Русланом, – услышала я тихий голос Киры, и мы все посмотрели на нее. Белки ее глаз еще не заполнила чернота, но отдача от проклятья начала проявляться в виде температуры и слабости.
– Так бывает, что не всегда все происходит по нашему желанию. А можно взглянуть на это с другой стороны. А вдруг вы с Русланом бы не поладили или он оказался скучным? Возможно, тогда даже хорошо, что он танцует со Светой, – улыбнулась я девочке, потом взглянула на родителей. – Я бы хотела помочь, но только если вы разрешите. Правда, вам надо будет выйти.
– Нет! – Тут же рявкнул отец.
– Идем, – тихо сказала женщина и подтолкнула мужа к двери. Я услышала, как она ему шептала. – Ведьма может помочь. Меня тоже однажды вылечила только ведьма. Мы никуда не уйдем, будем в замочную скважину подглядывать.
– Скажи Кира, происходило с тобой, что-нибудь странное. Совсем недавно: перед поездкой в Березки или после? – Спросила я девочку и обхватила ее голову руками, заглядывая в карие глаза ребенка. На кончиках моих пальцах заискрила магия, и медленно, потому что отдача проклятья сопротивлялась, я начала вытягивать черноту из Киры. Капля за каплей, нить за нитью. Проклятье рассыпалось в воздухе, и девочке на глазах становилось все лучше и лучше.
– А вы никому не расскажете? – Прошептала Кира.
– Нет, – также шепотом произнесла я.
– Здесь, в этом доме… я спустилась в подвал и нашла куклу… старую, а в кармане у нее лежало письмо. Запечатанное. Вот когда я его открыла, то стала… злой, – со слезами на глазах тихо сказала девочка. Я даже не сомневалась, что кто-то или что-то повлияли на ребенка. Дети – это самые чистые души. Это потом, взрослея, они узнают силу монет и власти. Любовь уходит на второй план, становится неважной. Нам ведьмам проще, у нас есть магия.
– Где это письмо? – Поинтересовалась я.
– За шкафом, – доверительно сказала Кира. – Я боюсь его и спрятала… туда.
– Поняла.
– Вы можете его забрать? Оно очень страшное. Очень, – попросила девочка.
– Конечно, – последние крохи отдачи проклятья вышли из Киры. Я сжала пальцы в замок, чувствуя, как сгорает чужая магия, и поднялась. Девочка села, испуганно прижав руки к груди. Теперь, когда ребенок был очищен, я четко почувствовала за шкафом клубок тьмы проклятья. Моя магия быстро нашла конверт и кинула его мне. Едва я поймала , как тут же в спальню девочки вбежали родители и доктор за ними. Василий Земцов. Он почему-то всегда подкручивал светлые усы, когда мы встречались.
– Здравствуйте, госпожа Калинина, – поздоровался Василий. – Не ожидал вас здесь встретить.
– Да, я так, проездом. Вы, извините меня. Очень тороплюсь, – конверт жег карман и жуть как хотелось его получше разглядеть. – Осмотрите, Киру, пожалуйста… на всякий случай. До свидания!
Я вылетела из комнаты, а вслед мне неслись благодарность и слова прощания. Едва я оказалась на улице, то сразу свернула в сторону холмов. Летела, как угорелая. И лишь, когда Березняки оказались далеко за спиной, рухнула в траву и достала конверт. Обычный. Белый. Только ощущался холод чужой магии. Темной. Опасной. Восковая печать с изображением герба с медведем была сломана. Конверт оказался… пуст. Что там спрятали, уже вышло, когда Кира открыла конверт. Неожиданно меня словно палкой огрела бабушка Таисия по голове. Я уже видела такой герб. Перед глазами замелькали воспоминания: вот мы с Пеплом год назад снимаем проклятье у мельника, а на столе лежит конверт… Девять месяцев назад нас вызвала женщина, ее мать прокляли. Конверт тоже был… в камине. Я еще удивилась, что не сгорел. Пять месяцев назад – девушка. Ее сильно прокляла соперница, чуть в могилу не свела, а жениха приворожила. Ведьма хорошо заказ отработала. И конверт валялся в углу… весь в пыли. Три месяца назад торговец… конверт на подоконнике, а рядом завядший цветок. Почему же сегодня он находился в другом месте? Не у проклятого?… Я посмотрела на конверт, который бросила в траву. И вдруг бумага вспыхнула магическим огнем. Мгновенье и предо мной лежала горсточка пепла.
– Что за вонь? – Зевая, спросил фамиляр. Он выбрался из сумки и сладко потягивался. Я все ему рассказала и теперь Пепел осторожно принюхивался к горсточке.
– Почему я не чувствовала раньше в нем зло? Почему только у Киры в комнате поняла, что это такое? – Думала я вслух.
– Не знаю, – фамильяр ходил вокруг сожженного конверта. – Надо к старой ведьме лететь. Если не Таисия, то Умник точно должен знать. Я бы еще предложил это… – Пепел кивнул в сторону горсточки. – С собой взять. Так… на всякий случай.
Я была с фамильяром согласна. Вытянула руку со словами:
– Приди, метла. Отнеси меня к бабушке Таисии.
Тут же на пальцах вспыхнуло серебро, и я ощутила шероховатую поверхность дерева. Метлу я любовно звала Марго. Старшие сестры назвали свои Нюркой и Глашкой, а я выпендрилась. Силы-то не было, вот я и хотела, хоть именем метлы выделиться, только все сначала смеялись. Обидно было, а потом… все привыкли.
Пепел любил кататься на метле. Он вперед меня уже уселся на хвост Марго, вцепившись когтями в черенок.
– Поехали! – Крикнула я, мысленно представляя домик бабушки. Метла взмыла вверх, и я рассмеялась. Полет всегда отгонял прочь все думы, оставляя лишь восторг от ощущения свободы и уверенность, что я все смогу.