All he wants to do is party
With his pretty baby, yeah[4]
С долю секунды я пристально смотрю на него: он серьезно или смеется надо мной? Но в его внимательном взгляде читается решимость подняться наверх и довести нашу игру до логического завершения. А я? Я правда готова пойти в свободную комнату с совершенно незнакомым человеком? Я только что заявила, что безнравственно относиться к людям как к предметам или к награде. Неужели он хочет ткнуть меня носом в то, что я сама себе противоречу? Сердце отчаянно колотится: кажется, я угодила в собственную ловушку.
Еще мгновение я сомневаюсь. Когда я шла сюда, то не предполагала, что все зайдет так далеко. Тон, которым он произнес последнюю фразу: «Я не страдаю завышенной самооценкой…» Кажется, он говорил искренне. Но на человека с низкой самооценкой он тоже не похож…
«И не против стать твоим утешительным призом». Утешительным. Я вспоминаю сообщение, которое вывело меня из равновесия. Утешение – вот чего я искала, когда с ним заговорила. И неважно, что мною движет чистый эгоизм. Я ничего ему не должна. Завтра утром он исчезнет из моей жизни. К тому же, когда он протягивает мне руку, тело реагирует раньше, чем мозг, и вот он уже привлекает меня к себе.
Его губы прижимаются к моим, и я удивляюсь в первый раз, потому что не чувствую вкуса алкоголя. Его поцелуй свеж и нежен, как и его язык, который уже ласкает мой. Пальцы мягко ложатся на затылок, и по позвоночнику бегут искры; мне хочется укусить его – из дерзости, а еще потому, что я себя уже не контролирую. Этот поцелуй… Я потерялась во времени, а его рука уже скользит по моему бедру вверх и начинает играть с кружевом моих трусиков – боже, он задрал мне платье так высоко, что это уже неприлично. До меня доносятся игривые шепотки, но я не могу разобрать ни слова. Сейчас все мое внимание сосредоточено на горячих ладонях, которые сжимают мои ягодицы. Их жар заразителен – я задыхаюсь.
– Ну что, пойдем?
И снова – пристальный, изучающий взгляд. Ему нужно подтверждение, четкое согласие. Неужели он все еще думает, что я скромница, которая не понимает, что делает, жертва неудачного розыгрыша своих приятелей? Я предоставила ему мало доказательств? Нежный тембр его голоса – слишком низкого для такого юного лица – заворожил меня с первых слов, и я все еще нахожусь в его власти, пусть и пытаюсь убедить себя в обратном. Если бы он знал, что творится сейчас в моей душе… Когда я встречалась со своим бывшим, о демонстрации чувств на публике и речи быть не могло. Если мы включали свет в спальне, это уже был праздник… Но сейчас… Мне кажется, я готова отдаться ему прямо на этом диване. Но подняться наверх и найти свободную комнату – тоже отличная идея. Так что я молча киваю.
С беспечным видом он ведет меня за руку вверх по лестнице. Его большой палец рисует круги на моей коже – неожиданно заботливый жест для такой спонтанной затеи. Если, конечно, с его помощью он не пытается еще больше меня завести.
Нам достается пустая комната – вернее, почти пустая, но свободного места в ней хватает, и я захожу вслед за ним. Закрываю за собой дверь, щелкаю замком и сразу включаю свет: я хочу его видеть. Он стоит рядом с кроватью и смотрит на меня. Снимает кожаную куртку, достает из внутреннего кармана презерватив, бросает его на кровать. Куртка падает на ковер, и он остается в майке, которая открывает покрытые татуировками руки.
Он пожирает меня глазами. Я осторожно спускаю с плеч бретельки платья – сначала одну, потом вторую – и позволяю ему свободно соскользнуть вниз. Теперь на мне из одежды только трусики. Впервые в жизни я не задаюсь вопросом, что обо мне думает парень, видит ли он мои недостатки так же, как я каждое утро вижу их в зеркале. Возможно, причина в том, что мне на него наплевать, ведь уже завтра от «нас» не останется и следа. Или же в том, что в его взгляде я не замечаю ни тени осуждения.
Неопределенность… Мне начинает нравиться это слово.
Я делаю шаг вперед. Он заключает мое лицо в ладони и снова целует, одновременно подводя к кровати. Я прижимаюсь к ней ногой – и падаю на пушистое покрывало, а он располагается надо мной. Мы переглядываемся. Кончиком языка он играет с пирсингом на своей губе – и мы опять целуемся. Дыхание учащается, его торс прижимается к моей груди.
Он не спеша изучает мое тело осторожными прикосновениями. Оставляет губы, скользит к щеке, затем к мочке уха и шее, прокладывая между ними влажную дорожку. Мягкость его губ, смешанная с металлическим холодом пирсинга, будоражит чувства. Когда он опускается к груди, у меня вырывается вздох.
Уже завтра я исчезну из его жизни, он знает об этом и не торопится. Но хотя я умею ценить чужую щедрость, эгоисткой меня не назовешь. К тому же у меня есть гордость: не хочу, чтобы воспоминания об этой ночи стерлись с появлением следующей девушки в его постели.
Я жила в семье, отрицающей добрачные связи, и мой бывший принадлежал к той же среде, так что я не раз испытывала на прочность границы правила «Никакого секса до свадьбы». Если я и могу похвастаться опытом, то в том, что касается прелюдии.
Я заставляю его лечь на спину и, целуя, чувствую, как он улыбается. Его забавляет такой поворот событий? Он закидывает руки за голову, позволяя мне контролировать ситуацию. Я расстегиваю ремень, стягиваю с него узкие джинсы, боксеры и отправляю их на пол вслед за кроссовками.
Опустившись на колени у изножья кровати, я провожу руками по его бедрам. Он запрокидывает голову назад, на секунду его взгляд застывает на потолке, а потом он снова смотрит на меня, уже поднявшись на локтях. Я протягиваю руку и глажу его – уверенно, нежно, сгорая от нетерпения – так мне хочется завладеть его желанием. Мы постепенно входим в ритм, я подстраиваюсь под его прерывистое дыхание, и, когда на смену пальцам приходят губы, у него вырывается судорожный вздох. Я смотрю на него: синие глаза наблюдают за мной сквозь упавшие на лицо черные пряди. Не буду отрицать, в нем есть что-то завораживающее; неудивительно, что у него такая репутация. Я провожу ладонью по его торсу, подтянутому, красиво очерченному, и чувствую, как, откликаясь на волны удовольствия, под моими пальцами сокращаются мышцы.
– Подожди…
Я останавливаюсь, и стоит мне приподняться, как он укладывает меня на бок и целует… с благодарностью? Потом его язык, не отрываясь от кожи, прочерчивает дорожку на моем теле, которая приводит прямо к кружеву трусиков. Я чувствую, как пытливые пальцы цепляют их и скользят вниз по бедрам, а поцелуи не прекращаются – он опускается к моей промежности. Боже, я выгибаюсь от удовольствия и с трудом перевожу дыхание. Как он может вытворять такое одним…
Не могу больше терпеть: я хватаю его за волосы, и он приподнимает голову. Все вокруг плывет, когда я встречаюсь с его взглядом, полным желания. Я притягиваю его к себе и шепчу:
– Давай займемся любовью.
Тело под моими руками мгновенно застывает. Я вдруг понимаю, как прозвучали мои слова: от того, какой идиоткой я себя выставила, романтик во мне оскорбленно кривится. А он смотрит на меня, и я вижу, как в его глазах угасает страсть. Черт! Он молча встает и начинает одеваться.
– Подожди, подожди! Давай сделаем вид, что я ничего не говорила. Но ты же не хотел, чтобы я бросалась обычными пошлостями?
Он натягивает боксеры и не удосуживается надеть остальное. Чтобы дать ему понять, до какой степени все это глупо, и доказать, что я не вкладывала в те слова никакого смысла, я с упорством автоответчика принимаюсь сыпать сексуальными клише:
– Возьми меня! О да, еще! Давай, ну же, поцелуй…
– Ты попыталась – и проиграла. Смирись.
– Твою мать, ты же не собираешься обламывать меня только потому, что я неправильно выразилась? Это всего лишь слова!
– В твою защиту: ты явно не знаешь правила игры. Не кори себя.
Он решил меня добить! Я уже не знаю, что и думать. Не может же он вот так уйти? Оказывается, может.
Ошеломленная таким развитием событий, я наблюдаю за тем, как он молча выходит из комнаты. Униженная, голая, я лежу на кровати совсем одна, пытаясь погасить желание, которое сжигает меня изнутри, и вдруг понимаю, что в комнату заглянула новая гостья: госпожа Разочарование.
Это определенно полный провал.