Отбыть до дому не удалось. Происшествие не осталось без внимания полиции, и до самой ночи всем присутствовавшим пришлось давать обстоятельные пояснения по поводу увиденного и услышанного. Причём Наташу и Поля полицейский пристав оставил себе на десерт.
Ситуация выходила скверная. Поль страшно нервничал – ещё бы: праздник оказался безвозвратно испорченным, да и кривотолки не заставят себя ждать, а истории о смерти гостя на торжестве с каждым новым рассказчиком неминуемо обрастут новыми невероятными подробностями, со временем переродятся в мифы и легенды. Словом катастрофа! Графу Колокольцеву, щепетильному к репутации до жути, такая веха в истории рода грозила сделаться бельмом на глазу. И стоило быть уверенным, он приложит все усилия, чтобы разобраться, что случилось с бедным князем Репниным.
Наташа хотела бы, но совершенно была не в силах сегодня стать утешением другу. Приободрить, объяснить, что всё образуется… Слова старика не шли из головы, она снова и снова прокручивала их разговор. И Поль, словно ощущая Наташину до болезненной степени тревожность, не оставлял девушку ни на минуту за малым исключением: найти и привести Полли и отдать должное за разъяснениями отцу.
Папенька тоже был возбужден сверх меры одолел предостережениями пристава в части нежного внутреннего устройства барышень и взял в осаду доктора, дабы тот привёл в чувство его несчастную дочь, оказавшуюся в центре неприятных событий. Наташа безучастно отнекивалась, однако вскоре сдалась и позволила влить в себя успокоительные капли, от которых теперь нещадно клонило в сон.
Вилкасы совершенно оставили намерения вернуться в дом в Старокирпичном переулке и стоически переносили неудобства вместе с Черкасовыми. Магнус Витольдович тихонько переговаривался с Александром Кондратьевичем на диванчике поодаль, а Ингмар волшебным образом очутился в компании с Полли, тоже находящейся в нервическом возбуждении, которая, как показалось Наташе, всячески старалась привлечь его внимание. Очарованием в крови, не иначе!
– Ах, Натали, я бы на твоём месте непременно лишилась бы чувств! – патетично всплеснув руками, объявила Полли. – Чего же князь от тебя добивался? – мистическим шёпотом уточнила она, а Ингмар, впервые со времён вальса, смотрел на Наташу, не отводя демонстративно взгляда.
– Ничего он не добивался, уверяю тебя, говорил лишь какую-то чепуху.
– Какую же? – затаила дыхание Полли.
– Дорогая, не нужно волновать Натали без нужды, – поморщился Поль и взял Наташу за руку, а та с благодарностью едва заметно улыбнулась ему.
– Как это без нужды? Должна же я узнать, что приключилось с подругой!
– Вот-вот состоится беседа с полицией, имей терпение.
– Здравия желаю, дамы и господа, надеюсь, занять вас совсем ненадолго. Полицейский пристав Васильевского отделения Семикуров Платон Егорович. Барышня Черкасова, барышня Колокольцева, Павел Андреевич и… – раскланялся пристав с каждым и вопросительно уставился на Ингмара.
– Вилкас Ингмар, мы с моим дядей прибыли по приглашению барона Черкасова и гостим в его доме, – спокойно отозвался Ингмар.
– Платон Егорович, будет ли вам угодно выслушать нас с Натали вместе? Чтобы не тратить ваше время даром.
– Согласен, Павел Андреевич, так, действительно удобнее всего выйдет, – кивнул пристав и обратил свой пристальный взор на Наташу. Выдержал некоторую паузу, которая казалась непереносимо лишней в свете столь длительного ожидания и, особенно, пережитого. – Наталья Александровна, будьте любезны обсказать всё подробно, в деталях.
– Конечно, – кивнула Наташа, возвращаясь мыслями к встрече со старым князем. – Всё случилось неожиданно: звучал падекатр, мы с Полем были заняты танцем, и я не сразу заметила, как князь Репнин оказался рядом…
– Почему он обратился к вам, как считаете?
– Я не знаю.
– Вы были представлены князю? Виделись ранее?
– Нет, никогда. Только сегодня на балу я узнала, кто это. От Поля.
– Что же он посчитал важным сообщить вам?
– Я очень смутно помню… Он что-то говорил о ткани всего сущего, что она не должна разорваться. И о чернокнижии. Что, мол, чернокнижие – тяжкий грех. Я не знаю, был ли князь Репнин натуралистом, но именно они называют алхимию чернокнижием…
– Наталья Александровна, – скупо улыбнулся пристав, – оставьте право делать выводы дознанию.
– Прошу прощения, – нахмурилась Наташа.
Что же и высказать свои догадки нельзя? Какой грубый и невоспитанный человек этот пристав!
– Что же случилось дальше? – поторопил обиженную барышню он.
– Мы попытались ретироваться, чтобы не волновать князя, он был явно не в себе, – ответил за Наташу Поль, видя её некоторое замешательство.
– Да, но князь Репнин схватил меня за руку и сказал, что я пожалею, если не остановлю его.
– Кого? Князя Репнина?
– Да нет же! Не князя.
– Кого же? – мистическим шёпотом взмолилась Полли.
Наташа развернулась к подруге, Ингмар с не меньшим интересом ждал её ответа, и было в его взгляде что-то… Любопытство, того же рода, что и демонстрирует Полли, или… тревога?
– Откуда же мне знать? Он так и сказал: «Не дай ему попытаться» или нечто похожее. А потом с ним случился удар и он упал. Апоплексия или что это было?..
– Дознание идёт, Наталья Александровна, мы всё выясним, – вновь недовольно скривился пристав. – Вам есть, что добавить, Павел Андреевич?
– Нет, – качнул головой Поль и приобнял Наташу за плечи. – Мы можем быть свободны?
– Да, конечно. Барышня, не обессудьте, но ежели возникнут вопросы, не сочтите за труд явиться в участок.
– Разумеется, – кивнула Наташа.
– Честь имею, – откланялся пристав и отправился дать последние распоряжения: осмотр места происшествия был окончен, тело князя погрузили на носилки и несли на выход к автомобилю, ожидающему у входа.
– В мертвецкую повезут. А вскрытие покажет, что стало причиной смерти, – надеясь успокоить присутствующих дам, объяснил Поль, когда пристав скрылся за дверью.
Но его слова внезапно возымели обратный эффект.
– Боже, братец, – воскликнула Полли, – умеешь ты найти нужные слова для умиротворения! Мертвецкую! И дышать сразу стало легче…
Несколько театрально она вскинула руку ко лбу, а другой принялась неистово обмахиваться веером, да так, что, казалось, поднялся ураган.
Поль только едва заметно страдальчески поморщился и мельком взглянул на Наташу: надеялся убедиться, что та не намеревается лишаться чувств?
Наташа не была столь впечатлительной, чтобы падать в обмороки при любом удобном случае. В отличие от Полли. Но и дорогая подруга имела привычку и затянуть корсет потуже, и приукрасить свои страдания, когда желала большего внимания к своей персоне, чем имела возможность получить. Но обморок сейчас явно тоже не входил в её планы.
И под прицелом чар сейчас находился ничего не подозревающий Ингмар… Наташа искоса проследила за его выражением лица. Улыбка и выражение глаз оставляли простор для фантазии – он умело скрывал собственные эмоции под лёгкой светской полуулыбкой, что раззадоривало Полли ещё больше. И манёвры её бесспорно не остались такими уж неочевидными.
– Как думаешь, Поль, – решила переменить тему разговора Наташа, – что имел в виду князь под чернокнижием? Пристав так категорично меня одёрнул, что теперь я совершенно не уверена в собственной догадке…
– Полагаю, не стоит отбрасывать и твою версию с алхимией.
– В таком случае, меня до чёртиков пугает, гипотеза о персоне, которому я должна помешать… – кусая губы, прошептала Наташа.
– Ты предполагаешь… – начал было Поль.
– Что речь шла о твоём отце? – вдруг высказал мнение Ингмар, и все обернулись к нему.
Он попал в точку. Именно эта мысль мучила Наташу, но она неопределённо качнула головой в ответ: не очень-то хотелось откровенничать с человеком, который не слишком по-доброму настроен в её сторону.
– Имел ли он убеждения в области натуралистики? Стоит задать пару вопросов нашему папеньке, да сестрица? Ненавязчиво и между делом.
– Скажете тоже, князь Репнин – натуралист, – неожиданно резко вдруг отозвалась Полли.
– Откуда такая уверенность в суждениях? – несколько нервно улыбнулся Поль.
– Он в тайном отделении служил.
– Полли, откуда эти познания? Ты меня пугаешь, – поддержала Поля Наташа.
– Источники надежны, как гранитные колонны Исаакиевского собора, – не к месту ударилась в метафоры Полли, загадочно улыбаясь и явно находя возникший повышенный к себе интерес приятным во всех отношениях.
– Довольно интриг, откуда же? – не стал деликатничать Поль, и Наташа в это его всецело поддерживала. Мысленно, разумеется. Говорить это вслух грозило вызвать немалую обиду и месяц молчания, не меньше.
– Подслушала разговор папеньки с приставом.