Натсэ ворвалась в комнату первой, я шагнул за ней. Мы остановились у дверей, внимательно осмотрели небольшое помещение. Я на всякий случай даже Магическое зрение врубил – ничего. Кроме кота, который сидел на подоконнике и вылизывался. А ещё в комнате неприятно пахло. Характерно так.
– Не поняла. И где опасность? – спросила Натсэ, повернувшись к Авелле.
Я тоже недоумевал. Честно говоря, опасности я и не ждал, подумал, вдруг Авелла случайно кота насмерть придавила, или типа того, ну и запаниковала. Однако кот-то вот он, живой, и даже не психует. А я котам привык доверять. В детстве я привидений боялся, особенно если один дома. Но потом прочитал какой-то сборник страшилок, связанных с котами, и успокоился. Просто смотрел в случае чего на нашу старенькую кошку. Если она сидит спокойно (а она почти всегда сидела или лежала спокойно) – значит, никакого потустороннего беспредела не предвидится. Кошки ведь, говорят, чувствуют это всё.
– Я не сказала «опасность», – пролепетала бледная Авелла. – Я сказала – «нечто ужасное». Оно вон там. В углу. Ой, мамочка, меня сейчас стошнит! – и она отступила на шаг.
Мы с Натсэ посмотрели в указанный угол. Сначала показалось, что там вообще ничего нет. Потом я прищурился и заметил.
– Белянка, ты издеваешься? – процедила Натсэ сквозь зубы и убрала меч.
Авелла в ответ издала мучительный звук, будто едва сдерживает рвоту, и убежала. Послышался скрип ступенек злополучной лестницы.
– Ну а что ты от неё хочешь? – философски заметил я. – Она росла чуть ли не во дворце. Думаешь, при ней часто кошки на пол гадили?
С одной стороны, хотелось засмеяться. С другой, я вдруг представил эмоции Авеллы, которая только что весело играла с пушистой мягкой и тёплой игрушкой, а та вдруг взяла и… И вот. Какая немыслимая подлость.
– Надо будет всерьёз заняться её воспитанием, – вздохнула Натсэ и забрала у меня пакет с мясной обрезью. – Ладно, иди вниз. Постарайся накормить свою фиалку, а я тут разберусь и подойду.
Хорошее настроение всё ещё оставалось при ней. Я кивнул и пошёл в зал, где Данлотея уже собрала на стол недурственный завтрак, который напомнил, что у меня, вообще-то, больше суток во рту маковой росинки не было, если пива не считать.
Авелла сидела перед тарелкой с жареной куриной ножкой и неподвижным взглядом смотрела на неё. Когда я сел рядом, Авелла вздрогнула, вскинула на меня глаза. Усталые, припухшие, с красными прожилками. А ведь если бы не я, она бы сейчас завтракала в академии Земли и горя бы не знала. Ну, помимо сложных отношений с отцом.
Нет правильных и неправильных поступков. Есть только твой выбор и его последствия
О, «Мудрость в день» прорезалась, давно не видели. Как-то она через пень колоду работает, то есть, то нет. Никакой стабильности в жизни, эх…
– Мортегар, я в отчаянии, – сказала Авелла.
– Я тоже. Но она умерла, её не вернуть. Лучшее, что мы можем сделать, чтобы её жизнь не оказалась напрасной, это съесть её.
Я взял вилку, подвинул к себе тарелку. Авелла помолчала. Мне сделалось стыдно за глупую шутку. Ну да, не получилось. В конце концов, мы уже не в той стадии отношений, когда нужно подбирать друг к другу ключики-слова. Сейчас от меня требуется нечто большее.
– Натсэ сняла дом, – сказал я. – Хороший, с ванной даже. Сходим, посмотрим после завтрака. Там можно будет спокойно отдохнуть…
– Правда? – В голосе Авеллы прорезался намёк на жизнь. – Хорошо… Но я не из-за этого в отчаянии. Понимаешь, этот кот…
– Да ты что, серьёзно? – воззрился я на неё в изумлении.
– Да! Когда он сотворил этот кошмар, я вспомнила Ганлу.
Так, стоп. Ганла, рабыня Авеллы, и обгадившийся кот, гордо носящий моё имя. Не то я просто тупой, не то лыжи по асфальту в принципе не скользят…
– Я несу за неё ответственность, – развила мысль Авелла. – А теперь, когда меня нет, кто о ней позаботится? А если её обижают? А вдруг она голодная?!
Так, ясно, связь уловил.
– Ты ведь не звала её? – спросил я на всякий случай.
Хозяин может вызвать раба из любой точки мира, и раб либо придёт, либо погибнет, пытаясь. И вот последнее, что нам сейчас нужно, – это Ганла, ковыляющая к Дирну, и марширующая за ней рота рыцарей Земли.
Авелла помотала головой, и я с облегчением навалил себе в тарелку салата из свежих овощей, добавил пару печёных картофелин.
– Я только проверила, есть ли она у меня. Может, она почувствует, что я о ней думаю, что беспокоюсь…
Голос задрожал. Вот как у неё проявилась тоска по прежней жизни. Не в капризах по поводу роскоши и комфорта, а в чувстве вины из-за оставленной рабыни.
– Голодать она не должна, – бодрым голосом сказал я. – Мы же уплатили за её питание на год вперёд.
– Ага! А если её из академии выгнали? Кому она там нужна, простолюдинка, без хозяйки…
А ведь правда. Запросто могли и вышвырнуть на мороз.
– Я уверен, Ямос о ней позаботится.
– Думаешь? – с сомнением посмотрела на меня Авелла.
– Ну конечно! Я многому его научил. Он знает, что я бы обязательно позаботился.
Будучи магом Четырёх Стихий, я умел исключительно правдоподобно врать. Но на самом-то деле никакой уверенности в Ямосе у меня не было. Он ведь узнал, что мы – маги Огня. Чего там ещё ученикам в уши насвистели – большой вопрос. И что теперь думает Ямос, как ко мне относится – я даже гадать не буду. Может, его вообще в казематы бросили, за связь с врагами народа, и там его теперь тонко троллит Мелаирим.
– Поешь, – сказал я.
Авелла взяла вилку, но рука её задрожала.
– Я буду есть, а Ганла, может, на улице от голода умирает!
Блин.
– А может, мне от неё отказаться? Она тогда «закоченеет», и её сможет взять в рабство другой человек.
Блин!
– А если это будет плохой человек? Вдруг он будет обижать её?
Блин…
– А если я «закоченею» её, когда она наклонится над пропастью, и она упадёт и разобьётся?!
Наверху хлопнула дверь, потом заскрипела лестница. Натсэ, тихонько напевая себе под нос, спустилась, вышла на улицу и вскоре вернулась с влажными руками.
– Там, на улице, умывальник, если что, – сказала она, усевшись за столик. – Чего грустим? Не волнуйся, Боргента, страшного больше нет. Да тебе и не нужно туда больше заходить, мы сейчас пойдём в настоящий дом.
Авелла грустила. Натсэ, наполнив себе тарелку, опять на неё покосилась. Добавила:
– Деревца ваши посадим.
Авелла чуть встрепенулась, но всё равно оставалась печальной. Натсэ толкнула меня ногой под столом и вопросительно кивнула на Авеллу.
– Переживает из-за Ганлы, – объяснил я.
– Ясно. Бестолочь. – Натсэ взяла кувшин и разлила красное вино по трём кружкам. – За твою рабыню платил род Кенса. Тарлинис наверняка все пожитки забрал, этот жук прижимистый.
Авелла вскинула голову.
– Правда?!
– А то нет! Да если и не сообразил сам – Дамонт ему письмо отправил, мол, заберите личные вещи своей бестолковой дочери. Это ж деньги, имущество, репутация академии, в конце концов. Такие вещи на самотёк не пускают.
Вскочив из-за стола, Авелла шагнула к Натсэ и обняла её, дав волю слезам.
– Спасибо! – всхлипывала она. – Ты такая добрая!
– Добрая, добрая, – проворчала Натсэ. – Только давай ты меня отпустишь, а? А то сэр Ямос, на нас глядя, сейчас слюнями захлебнётся.
Авелла отстранилась от Натсэ, а я отвёл взгляд. Вот и вовсе я ни о чём таком не думал, просто радовался, что Натсэ, как солнечный луч, разре́зала тучи уныния.
– За нашу новую жизнь! – сказала Натсэ, подняв кубок, когда Авелла уселась на место.
– За нашу семью! – присоединилась Авелла.
Я тоже поднял кубок:
– За приключения со счастливым концом!
Вино было терпким, ароматным, какого-то непередаваемо осеннего вкуса, с лёгкими и приятными нотками летних воспоминаний.