Мне кажется, что невозможно изменить
Иных людей (да хоть меня!),
как бы не била
Судьба-маньячка – не со зла, за что винить?
Вот и тогда бурлила вновь неведомая сила.
Как наворачивала крем-брюле она!
С энтузиазмом истинным
за зиму
Оголодавшего медведя-шатуна,
Состроив прехорошенькую мину!
Её одежды трепетали на ветру
Как флаг полосками неведомой державы,
Ну хоть бери автограф!
Да не по нутру
Мне это, не люблю я лишние притравы.
Топтаться как провинциал-интеллигент
Под белой дверью городского туалета –
А вдруг там кто сидит?
Не тот эквивалент!
Ведь я в душе гусар, пускай без эполетов!
Я подошёл и начал так: «Ужели тосковать?
Как рок-звезда на пенсии пылиться?
Давайте вместе время убивать!
Позвольте, милая, к Вам присоединиться?!»
– Зачем? – она спросила, ложку теребя,
Прикидывая о прицелах дальних.
– Пошли со мной, не пожалеешь…
– Что там у тебя?
Рояль в кустах и пианино в пальмах?
Счастливое лицо,
мечтательнейший взгляд…
Хоть умирай от нежности и умиленья,
Но как-то выжил, подавив эмоций ряд.
А дальше начал портить впечатленье:
– В чём, детка, счастье ты привыкла измерять?
– Ты псих, который, зря теряя время, изнывает.
– Теряют только то, что так боятся потерять.
От психов радостных страховки не бывает!
А знаешь, ласточка, устал я от сердечных ран.
И если близость вызывает отвращенье,
Пойти мы можем пообедать в ресторан
Иль по нужде сходить…
Какие ощущенья?