– Кто там? – слышу настойчивый стук в дверь.
Надо же, какие вежливые. Как через камеры подглядывать за обнаженной девушкой, так ни стыда, ни совести. Наверняка так ещё и рукоблудить бегали в туалет после моего шоу.
– Луна, – раздается бас принадлежащий шнобелю картошкой. – Тебе нужно одеться, – сейчас нет бравады в его голосе.
– Зачем это? – продолжаю щелкать пультом телеканалы, лежа на животе в одних стрингах, опираясь на локти, чтобы нельзя было рассмотреть мою грудь. Я конечно смелая, но не до такой степени, чтобы сидеть все время грудью в камеру.
Сначала я выкинула топ, оставшись топлесс, затем спортивные штаны. Единственный клочок одежды это белые стринги, прикрывающие лишь мою промежность и больше ничего.
– Ты смущаешь охрану.
– Я привыкла ходить так в своей комнате. Это же моя комната? – да, мне стыдно и у меня горят щеки, когда представляю, что возможно весь штат охраны в данную минуту смотрит на меня.
Но подчиняться правилам Рэма я не собираюсь. Если все его люди такие покорные, то пусть отвернутся.
– Твоя… – говорит глухо. – Но …
– Я тебя не слышу-у-у! – кричу своей няньке, делая телевизор погромче.
– Луна! – рявкает он и приоткрывает дверь.
– Я тебе не разрешала войти, – хватаю подушку и кидаю прямо в амбала, когда он пытается заглянуть.
За дверью слышится какой-то рык и наступает тишина.
А я… чтобы наверняка добиться нужного эффекта, решаюсь еще на одну вспышку. Переворачиваюсь на спину и потягиваюсь.
Спустя пару минут долбежка в дверь возобновляется.
– Луна, открой дверь! – орет этот орангутанг.
– Ничего не слышу-у-у! – знаю, что веду себя как мерзкая, избалованная сучка, и папа не одобрил бы обнаженки. Он оберегал мою честь и считал ангелочком. Но на войне все средства хороши.
– Блядь! – снова приоткрывает он дверь.
Не дожидаясь, когда он войдет я запускаю стаканом в стену рядом с дверным проемом и стекло со звоном осыпается на пол.
– Сука! – кричит он.
А я продолжаю изображать невозмутимость.
– Луна, – наконец-то пробивается сквозь шум женский голос.
В приоткрытую дверь высовывается изящная рука удерживающая смартфон.
– С вами хочет поговорить Рэм Виленович, – говорит, судя по всему горничная.
– Передайте своему Виленовичу, что если хочет поговорить, то пусть приезжает лично. А если ему что-то не нравится, то это не мои проблемы. Я к нему в невесты не напрашивалась.
– Луна, поговори с ним пожалуйста, – заглядывает она осторожно из-за двери, понимая, что в нее я швыряться не стану.
– Нет. Свою позицию я озвучила.
– Иначе нам всем придется очень плохо, – жалобно говорит она и старается при этом не смотреть в мою сторону. Ее щеки пылают так, будто это не я голая, а она.
– Ну зачем ты давишь на жалость, – чувствую себя паршиво, представив, что подставлю тем самым весь персонал.
– Он нас уволит, – продолжает она проверять меня на совестливость.
– А почему это меня должно волновать? – мысленно проклинаю себя, понимая, что таким образом я себе друзей точно не найду в этом доме.
– Он говорил, что ты хорошая…
Теперь мне становится по-настоящему стыдно.
– Я была хорошей, когда папа был жив и меня насильно не заставляли выходить замуж за мужчину вдвое старше, – и снова на глазах выступают слезы.
– Вот, – поднимает смартфон. – Я оставлю его тебе. Ты можешь ему сказать все, что тебя тревожит, – переводит на меня робкий взгляд и сразу отводит его в сторону.
Мила опускает гаджет на пол и выходит из моей комнаты. Как только она скрывается, смартфон начинает истошно орать.
Возможность выставить свои условия моему похитителю, кажется очень заманчивой. Но так же, я готова к тому, что он не станет меня слушать. Но тогда, я тоже не буду жить по его правилам.
Подхожу к телефону так, чтобы видна была только моя спина и подняв его, принимаю вызов.
– Луна, – слышу низкий рык бывшего папиного друга.
– В чем проблема? Уже похоронил папу и тебе нечем заняться? – из меня так и лезет яд, но все происходящее в этом доме мне против шерсти.
Мне омерзительная ситуация и непонятна моя роль.
– Ты чего добиваешься?
– Я добиваюсь права уединяться в своей комнате в том виде, в каком мне комфортно, – говорю твердо.
– Ты, блядь, ебнулась? – слышу как он теряет терпение. – Там же, сука, все мужики …
– А ты в своем уме, устанавливать камеры в спальне? А вдруг я захочу…
– Что? Что ты, блядь, можешь еще захотеть? – судя по его разъяренному голосу, подобной выходки от меня он точно не ожидал.
– Может быть я захочу самоудовлетвориться! – произношу вслух и хочется провалиться со стыда сквозь землю.
– Что ты захочешь? – кажется он в шоке от услышанного.
– Ну разве ты не понимаешь, что можно делать наедине с собой, чтобы получить удовольствие? – прикусываю губу, понимая, что перегибаю палку, но назад дороги нет. Я должна добиться своего.
– Ну с этим я тебя с радостью помогу, когда вернусь домой, – практически рычит в трубку, и у меня мурашки выступают на коже от его интонации и темного обещания, отдающегося свинцовой тяжестью внизу живота.
– Ты тронешь меня, только через мой труп. Ни за что и никогда я не подпущу тебя к себе.
– У меня плохие новости, – усмехается он. – Муж и жена трогают друг друга. Поэтому не только я, но и ты будешь доставлять мне удовольствие. А пока, надень гребаную одежду и веди себя покорно.
– Я не твоя прислуга, чтобы выполнять приказы.
– Твоя гребаная жизнь зависит от меня. И либо ты делаешь, что тебя говорят, либо пойдешь вслед за отцом.
– Ты подонок! – выплевываю в сердцах.
– Спасибо за комплимент, – тихо смеется.
– Возьми меня на похороны! – срываюсь на крик, понимаю, что все зря.
– Это опасно.
– Плевать мне на опасность, дай мне попрощаться с папой!.
– Прости, девочка, но я не могу, – говорит он спокойнее.
– Это все ты виноват. Ты его убил! Я выведу тебя на чистую воду, – шиплю сквозь зубы.
– Я попрошу, чтобы отключили камеры, – игнорирует мое обещание.
– Не просто отключили, но и сняли, – верить в то, что за мной и дальше никто не наблюдает, я не собираюсь.
– Я подумаю об этом.
– Ненавижу тебя, – в груди все пылает от той злобы, что я испытываю к этому мерзавцу.
– Ненависть – это хорошо, – хмыкает он и сбрасывает вызов, а спустя десять минут ко мне в комнату приходят парни демонтировать камеры.
На следующий день Рэм присылает мне ссылку с видеотрансляцией прощания с папой…
Прорыдавшись и уняв боль, я внимательно слежу за всеми присутствующими, стараясь вычислить кто из них отобрал у меня самого близкого человека и разрушил мою жизнь.