– Давно вы работаете на Рэма? – спрашиваю Зою вечером за ужином.
– Уже почти десять лет, – отвечает женщина, встав напротив меня и скрестив руки на груди.
– Десять лет готовите для него?
– Готовлю и не только. Слежу за домом, отвечаю за персонал.
– И большой штат работников здесь? – стараюсь узнать как можно больше информации, чтобы спланировать побег.
– Помимо меня, две горничных, садовник и охрана.
– Много охраны?
После этого вопроса Зоя замолкает и внимательно смотрит на меня.
– Что ты задумала? – спрашивает она.
– Ничего, – пожимаю плечами и продолжаю есть запеченную ароматную курочку с картошкой. – Просто хочу знать, в каких условиях мне предстоит жить. Все же не каждый день меня вырывают из привычной жизни, где я жила как принцесса, и говорят, что папа мертв, а мне придется выйти за малознакомого мужика.
Зое становится неловко, и она отводит взгляд.
– Прости… Я даже представить не могу, насколько тебе сложно…
– Очень сложно, – голос дрожит, и я чувствую, как на глазах выступают слезы. – Зоя, у вас есть дети?
– Был… сын, – вздергивает она подбородок кверху, явна старась не дать волю эмоциям.
– Тогда вы знаете, каково это – потерять близкого человека. А Рэм меня даже на похороны к отцу не взял… – я не свожу с нее глаз, стараясь понять, сможет ли она стать моим союзником. Но если она работает на него десять лет, то вряд ли решит мне помочь. Но попробовать стоит… верно? – Зоя, я не хочу здесь находиться, не хочу за него замуж. Я его боюсь, – понижаю голос до шепота. – Помогите мне сбежать, прошу вас.
– Луна, даже не проси. Я слишком многим обязана Рэму Виленовичу… И мой сын уважал его… А когда моего Паши не стало, именно Рэм позаботился обо мне и не бросил на улице. И я уверена… о тебе он тоже позаботится и плохого не сделает.
– Он мне в отцы годится, – по щеке стекает слеза.
– И это лучший для тебя вариант.
– Да вам-то откуда знать, что для меня лучше? – вспыхиваю как спичка и поднимаюсь из-за стола. – Сами бы на моем месте хотели такой вариант?
Но отвечать ей не нужно, потому что ответ я вижу в ее глазах.
– Хотя кого я спрашиваю, – усмехаюсь. – Спасибо, но аппетита нет.
Выхожу из столовой и замечаю за углом девушку, что тайком разглядывает меня.
Наши взгляды сталкиваются, и она, широко распахнув глаза, прячется за углом. А я… я намерена найти союзника в этом доме, поэтому иду в сторону ее укрытия.
– Эй! – вижу, как миниатюрная брюнетка быстрым шагом удаляется вглубь дома. – Эй, ты! Стой! Я тебя вижу! Да не убегай же ты, – прибавляю скорость, чтобы догнать её.
Только когда моя рука ложится ей на плечо, девушка останавливается, понимая, что убегать бесполезно.
– Догнала, – говорю и обхожу вросшую в пол незнакомку. – Привет, – смотрю на нее.
– Здравствуйте, – отвечает брюнетка, не зная, куда деть взгляд.
– Почему убегаешь? – осматриваю хрупкую фигурку в скромном черном платье, аккуратно собранные в пучок волосы и ухоженное личико.
На вид ей не больше двадцати пяти лет, миловидная. Но это только если присмотреться. Про таких обычно говорят – невзрачная. Но мне на нее любоваться не нужно.
– Я… мне стало стыдно, что я следила за вами.
– А ты кто?
– Я Мила… горничная.
– Отлично, Мила. А я Луна, и я здесь живу.
– Я знаю, – смущается она и отводит взор.
– И что именно ты знаешь? – я не из тех людей, кто будет ходить вокруг да около. Я предпочитаю разбираться со всем сразу. И в данный момент я хочу знать, что именно Рэм наговорил своему персоналу обо мне и кто из них меньше всего хочет меня тут видеть.
– Вы невеста Рэма… – спотыкается, – Виленовича, – совсем избегает моего взгляда.
– Ясно. А ты, похоже, неравнодушна к нему?
– Что? – распахивает она широко глаза. – Я? Нет! Что вы!
Я давлю ее взглядом.
Несмотря на то что с виду я смазливая голубоглазая блондинка, характер у меня папин. И только рядом с любимым попочкой я была принцессой. Остальные же старались со мной не связываться.
И если кто-то изначально считал, что я способна лишь хлопать длинными ресницами и смотреть голубыми глазками, то впоследствии они понимали, как ошибались.
Горничная вспыхивает и начинает еще больше заикаться.
– Я… ну… Нет! Нет же! Он же мой хозяин.
– И ты спишь с хозяином?
– Что вы? Где я, и где он… – говорит она с грустью. И я верю бедняге, что от чудесного Рэма Виленовича ей ничего не перепадает.
– Значит так, Мила. Предлагаю облегчить тебе жизнь.
Она выпучивает глаза и смотрит на меня не моргая.
– Вряд ли тебе понравится прислуживать жене твоего краша и терпеть ее заебы.
– Почему?
– Не перебивай, – шепчу я и оглядываюсь по сторонам. – Почему бы тебе не показать мне место, где мы могли бы поговорить без камер.
Слышатся чьи-то шаги, и девчонка вся сжимается.
– Простите, я не понимаю, о чем вы говорите, – быстро тараторит она и сбегает из коридора так быстро, что я не успеваю ей ничего сказать.
– Чёрт! – тру переносицу, чувствуя себя в западне.
– Здорово, – раздается низкий бас, и я поворачиваю голову в сторону звука.
Откусывая с хрустом кусок яблока, на меня с ухмылкой смотрит тот самый мужик со шнобелем-картошкой.
– Зря стараешься, – усмехается он, прижимаясь плечом к стене. – Молот позаботился, чтобы ты никуда не делась. Никто не решится тебе помогать.
– А ты что тут делаешь? Большой и грозный босс оставил тебя в няньках? – хочется вмазать по его выдающемуся профилю, чтобы не совал его куда не следует.
– Представь? – снова откусывает яблоко. – Но, видимо, не зря. Чую, хапнет он с тобой.
– Это его выбор. Если не нравится, помоги освободить его от такой страшной участи, – хлопаю глазками, включая очарование.
– Не выйдет, кис, – усмехается он. – И да, камерами напичкан весь дом. И твоя комната тоже.
От этой новости грудь обжигает кипятком и я чувствую, как во мне просыпается не только злость, но и самая настоящая ненависть.
– А его? Его спальня тоже с камерами? – представляю, как он там будет принуждать меня выполнять супружеский долг и за всем этим действом будут наблюдать его головорезы.
– Его – без камер, – хрипло смеется он.
– Какие же вы мерзкие! И ты, и твой босс!
Собираюсь уже уйти в комнату, где, как оказывается, мне не уединиться, но решаю испытать шанс.
– Может быть, тогда хотя бы ты скажешь, кто убил папу? – смотрю пристально на этого громилу и замечаю, как улыбка сползает с его лица.
– Шла бы ты, – говорит он строго. – На сегодня разговоры окончены.
Злая и еще более расстроенная, поднимаюсь к себе в спальню. Встаю посреди комнаты и, подняв голову вверх, ищу камеры. Замечаю черный глазок, через который за мной подсматривают извращенцы. И мне приходит безумная идея.
Посмотрим, захочет ли Рэм после такого, чтобы его псы и дальше подглядывали за мной.
Я берусь за край топа и тяну его вверх…