– Собирайся, – вздрагиваю, услышав низкий мужской голос. – У тебя ровно десять минут на сборы.
Оборачиваюсь и вижу на пороге моей комнаты здоровую мужскую фигуру. Спросонья кажется, что это старый папин друг. Но вот уже несколько лет о нем не было вестей. А на все вопросы, куда он исчез, отец отмалчивался. Кажется, они что-то не поделили и папа перестал с ним общаться.
– Рэм?.. – моргаю, сгоняя сон и надеясь, что мираж рассеется.
Но силуэт шагает в комнату, и я шумно выдыхаю. Это он.
Даже с этой бородой, что теперь покрывает его подбородок и щеки, я узнаю его.
– Давай, девочка, шевелись, – говорит он жестко.
В его голосе нет и капли тепла, которым сквозило от него раньше при разговоре со мной.
– Поднимайся на ноги и шевели своим тощим задом! – теряет он терпение и приближается к кровати.
Я и забыла, какой он высокий и широкоплечий. Забыла его колючий, пристальный взгляд, что впивается в меня, словно игла. Он подходит ближе, и я вижу, как блестят в полумраке его темные глаза. Сейчас я не могу разглядеть их цвет, но отчетливо помню, что они такие же темные, как кофе, что он пил с папой у нас в гостиной.
– Блядь, да приди же ты в себя! – сквозь зубы рычит он и дергает меня за руку так, что я падаю на пол и больно ударяюсь бедром.
– Что происходит? – боль окончательно вырывает из сна.
– Ты едешь со мной! – мужчина проходит к моему шкафу и достает оттуда сумку.
– Куда? Почему? – пытаюсь уложить в голове информацию. – Где папа? – медленно поднимаюсь на ноги, наблюдая за тем, как Рэм скидывает мою одежду в сумку.
– Нет папы больше, – говорит он зло.
– Как это? – врастаю в пол, переваривая услышанное. – Что значит “нет”?
– То, что слышала, – оборачивается ко мне и проходится по моей фигуре нечитаемым взглядом. – У тебя остается все меньше времени на сборы. И если ты ничего не возьмешь, то поедешь в том, в чем находишься сейчас. А на тебе, похоже, даже трусов нет.
– Да объясните же, что случилось с папой? – меня потряхивает изнутри, потому что я отказываюсь воспринимать Рэма прямо.
Он есть! Его просто не может не быть.
На автопилоте, снимаю с плечиков любимые вещи и скидываю их в сумку, приготовленную бывшим другом отца.
– Много не бери, – он игнорирует мою просьбу.
А сам подходит к моему столу и выдвигает ящики.
– Где твои документы?
– В сейфе за стеллажом, – отвечаю, думая над услышанным. – Скажите, что с папой, – мне страшно, и в груди как-то все жжет и горло перехватывает. Происходит что-то жуткое. Рэм не мог появиться просто так и тем более вести себя настолько грубо.
– Надень на себя что-то, – говорит он, отодвигая стеллаж. – Какой код?
– День моего рождения.
– Очень умно, – не скрывая сарказма говорит он.
Я достаю спортивный костюм и натягиваю его прямо поверх пижамы.
– Молот, – заглядывает в комнату какой-то здоровый мужик с носом-картошкой и золотыми зубами, – они уже близко.
– Блядь, – мужчина выгребает содержимое моего сейфа и закрывает его, прикрывая стеллажом.
– Время вышло, – обращается он ко мне. – На выход! И давай без глупостей.
– Но как же папа? – кажется, что мое горло сжимает тисками и я не могу произнести ни звука нормально.
– Все вопросы потом. Нам надо выбраться отсюда до тех пор, пока не стало слишком поздно.
Рэм хватает меня за руку и тянет в выходу.
В холле стоят какие-то незнакомые мужики. Они явно не работают на моего отца. И, вообще, выглядят пугающе, как настоящие бандиты. В то время как папины люди одеваются с иголочки и производят приятное впечатление, несмотря на то что носят за пазухой оружие и могу одной рукой проломить череп или свернуть шею.
– Через второй вход! – говорит тот самый с носом-картошкой.
Огромная ладонь крепко сжимает мою кисть, и у меня выступают слезы на глазах от его хватки.
Мы ускоряем шаг и практически бежим по лестнице и оттуда к черному ходу. Оказавшись на улице, я лишь мельком замечаю, что наш сад изуродован. Кругом черные тонированные машины, что вскопали наш идеальный газон и прекрасные клумбы.
И люди. Много людей. При взгляде на которых у меня мороз бежит по коже.
– Сюда, – Рэм запихивает меня внутрь автомобиля и залезает следом.
Он не успевает захлопнуть за собой дверь, как машина срывается с места и, подпрыгивая на бордюрах, несется прочь с территории нашего особняка.
Я чувствую напряжение в воздухе. Атмосфера кажется такой густой, что становится тяжело дышать. Вцепившись в подлокотник, я оборачиваюсь назад и вижу кортеж из машин, несущихся за нами. Но затем часть из них сворачивает в одну сторону, а вторая часть – в другую, оставляя с нами лишь одно авто сопровождения.
Через какое-то время у мужика со шнобелем картошкой шипит рация.
– Рыжий увел их за собой, – говорит низкий голос.
– Понял, – отвечает ему шнобель. – Успеем до аэропорта.
– Хорошо, – внимательно вглядываясь в окна, отвечает Рэм.
Остаток пути я не издаю ни звука, все еще надеясь, что в словах друга отца был какой-то иной смысл и папа, скорее всего, так же как и мы, сейчас где-то скрывается.
Когда поднимаюсь по трапу самолета, то кажется, будто все происходит не со мной и я все еще сплю. Но мы занимаем места, и самолет взмывает в небо.
Рэм сидит напротив меня и сверлит пристальным, тяжелым взглядом.
– Значит, так, – наклоняется он вперед, облокотившись на свои колени. – Твоего отца убили сегодня.
– Нет! – вырывается из меня, и глаза начинает щипать, а грудную клетку пронзает болью.
– Те люди, от которых мы убегали, – продолжает уничтожать меня своим рассказом мужчина, – собирались отправить тебя следом за ним.
– Папа… – говорю одними губами, потому что голос пропадает.
– Теперь ты полностью зависишь от меня. Если хочешь выжить, то будешь делать то, что скажу. С этого дня ты живешь в моем доме, спишь в моей постели и живешь по моим правилам. Ослушаешься – и я не стану тебя оплакивать, – его слова звучат холодно и жестоко.
– Зачем я вам? – спрашиваю, глотая слезы.
– У меня свои интересы, – жестоко припечатывает. – Ах да! Чуть не забыл. И, скорее всего, тебе придется выйти за меня замуж.
– Что? – смотрю на него во все глаза, думая, что ослышалась. – Вы мне в отцы годитесь.
– У всего должна быть плата, девочка. И это твоя плата за спасение жизни. Не нравится? Могу вернуть тебя им. Уверен, перед тем, как перерезать твою тонкую шейку, они вдоволь порезвятся, трахая тебя во все дыры.
Теперь я не вижу в Рэме того самого весельчака, чьего появления я ждала с нетерпением в детстве.
Нет. Напротив меня сидит жестокий и расчетливый незнакомец. И он пугает меня сильнее тех, кого мы оставили за бортом.
– Кто ты? – спрашиваю тихо.
– Кто я? – осматривает он меня, задерживая взор на груди, что выглядывает из расстегнутого ворота худи. – Я тот кого тебе лучше не злить. И совету привыкнуть, что с этих пор я хозяин твоей жизни.